Белая королева для Наследника костей (СИ) - Субботина Айя. Страница 36

Один за другим я вываливаю на гору тряпок содержимое ящиков письменного стола. Смахиваю письменные принадлежности, затуманенным взором наблюдая за тем, как чернила растекаются по моим белоснежным ночным сорочкам. Эти узоры… проступают на ткани, словно тайные письмена, словно эхо прошлого. И где-то между черными кляксами я вижу — слышу? — далекие крики, вопли, мольбы о пощаде, затравленный девичий голос: «Убей меня, прошу!» и холодный мужской «Обязательно, как только закончу…»

Я моргаю — и наваждение расплывается, как дым на ветру. Пытаюсь поймать его, ухватиться за жалкие отголоски, в которых еще так много важных фрагментов — и ничего. Пальцы хватают пустоту. Горло сдавливает непреодолимое желание кричать. Знаю, что мне станет легче, если я дам волю чувствам, но держу себя в руках. Слабость — мой бич. Поддамся ей еще раз — и снова буду блуждать в потемках. Раслер определенно во всем этом замешан, но моя собственная вина куда более велика. Вина, которая не достойна дочери северных просторов. Вина, имя которой — трусость.

Ясно одно — в комнате нет ничего, что бы дало мне хоть какую-то подсказку. Мой король очень постарался замести следы. Или… я снова блуждаю в неведении? Принимаю желаемое за действительное, охотно вешаю собственную тщету на первого попавшегося?

— Ты на верном пути, — рушит тонкую паутину сомнения «она».

Да, конечно. Просто… будет нелегко выжечь этого странного мужчину из моего сердца. Кажется, он обосновался там куда прочнее, чем я думала.

Я быстро выдергиваю из общей кучи дорожную одежду: штаны, сорочку, теплую куртку, наспех собираю волосы в пучок, накидываю плащ.

Есть лишь одна вещь, которую я помню достаточно отчетливо: мое падение с лошади в тот день, когда пыталась сбежать к Артуру. Потому что сейчас я абсолютно уверена, что никакого удара копытом по голове не было. И я, словно лошадь в удила, цепляюсь за эту правду, потому что сейчас она — мой единственный ориентир.

На улице моросит дождь. Посреди зимы? Я стряхиваю с плаща первые лужицы и легко запрыгиваю в седло. На улице смеркается, никто не провождает меня. Очевидно, мои вспышки злости навевают на людей страх, и они предпочитают держатся подальше. Это к лучшему. Не уверена, что была бы способна контролировать еще и приступ ярости, ведь все силы уходят на попытки удержать в памяти злосчастный эпизод. Я должна повторить весь путь — и молить богов о милости. Сейчас мне как никогда нужна ясность ума.

Дорога монотонная и одинокая. Лишь дождь сопровождает меня в этом безумии. И к счастью он немногословен. Мне даже удается отмахнуться от внутреннего голоса, нашептывающего предупреждения о всяких ужасных опасностях, которые сулит мне необдуманная выходка. И первая из них — гнев Раслера. Ведь я не сдержала обещание.

— Какая разница, будет ли он зол? — зло шипит «она». — Этот мясник уже давно мертв. Стоит ли бояться костей?

А вот и развилка. Я тяжело дышу, ловлю ладонью облачка пара, что вырываются изо рта.

Ничего не происходит. Нет никакого озарения. Лишь грязная жижа талого снега под копытами моего коня, который упрямо мотает головой, когда я пытаюсь заставить его свернуть направо. Пожалуй, эта тяга — единственное, на что я могу ориентироваться. Не так уж много, и разочарование сдавливает грудь словно сохнущие на солнце кожаные ремни. Еще немного — и меня раздавит пополам.

Спешиваюсь и почти не разбирая пути бреду в сторону. Ноги вязнут в густом месиве, ветки елей лезут в глаза, царапают щеки. Я даже не пытаюсь прикрыться. Капелька боли необходима мне, как воздух для утопающего. Иначе сомнения снова нагонят меня. И что-то подсказывает: второго шанса разобраться у меня уже не будет.

Вперед и вперед, туда, где мельтешит размытый источник света.

Он знаком! Я уже видела его раньше!

Воодушевленная, иду еще быстрее. Почти бегу, хоть это чертовски тяжело.

Выбегаю на поляну — и не нахожу ничего. А то, что я принимала за свет оказывается лишь странно преломленным от ледяного осколка светом луны. Поднимаю голову, разглядывая неожиданно чистые небеса. Только что шел дождь, но теперь нет и намека на облака, а луна сияет так ярко, что мне хочется украсть у нее немного света, чтобы согреться. Звезды мерцают алым и синим, подмигивают мне, словно сотни заговорщиков: «Ну как, Белая королева, нашла, что искала?»

На поляне определенно ничего нет, кроме почти растаявшего ледяного крошева. Оно хрустит под подошвами моих сапог и пару раз в этих звуках мне мерещиться подавленный стон. Словно я ступаю по свежим могилам. Холодок ползет вдоль позвоночника, зарывается в волосы у меня на затылке, неожиданно таранит череп образом статуи с раскрытыми ладонями. Она была здесь!

Я до боли дергаю себя за волосы, пытаюсь сосредоточиться на зыбком воспоминании, но оно убегает от меня. Статуя… Статуя… Нет статуи! Множество статуй изо льда. Сотни работ дивной красоты, которые я видела здесь в ту самую ночь, когда ко мне под личиной Артура явился мой брат Логвар.

Я замираю, прикрываю рот сразу двумя ладонями, боясь, что даже ненароком высказанная догадка запустит ту цепочку событий.

Раслер соврал мне.

Это было очевидно с самого начала, но теперь, когда я нашла доказательства, мне отчаянно хочется отмотать время назад, заткнуть каждую брешь в своей дырявой памяти. Сделать все, чтобы вернуться в день перед его отъездом, когда я была абсолютно счастлива, как никогда остро осознавая свою любовь.

Теперь я понимаю, что все это время любила своего тюремщика, и мне хочется исторгнуть из себя каждую каплю этого постыдного чувства. Потому что я должна желать ему смерти.

Словно зачарованная, ведомая своими воспоминаниями, я возвращаюсь к лошади. Сажусь в седло и еду дальше.

К озеру.

Глава девятнадцатая: Раслер

Замок пуст.

Почему я не удивлен?

Хочется взять себя за шиворот и как следует врезать себе под зад ногой. Хочется взять время за шиворот и рвануть назад, но увы, даже сейчас мне все это не под силу. Хоть с каждым днем угасания тела, теургия в моей крови становится все сильнее. И безжалостнее ко всему вокруг, но в первую очередь — к ее носителю. Просто удивительно, что я до сих пор жив, ведь по моим подсчетам должен был умереть еще… давно.

Я стряхиваю с себя ненужные мысли. Нет никакого смысла в том, чтобы думать об этом теперь — момент, когда можно было сделать шаг назад, упущен. И я не собираюсь жалеть о несделанном. Все, что имеет значения здесь и сейчас — куда подевалась Мьёль?

Мне так хотелось верить, что мой вынужденный отъезд не разрушит ее, а укрепит. Ведь совсем скоро она должна будет научиться жить без меня. Я сдираю перчатку с руки и словно в карту вглядываюсь в черные трещины на ладони: они исполосовали ее всю, кое-где кожа потрескалась и теперь в крохотных ранках видна лишь чернота моей отравы.

Я грустно улыбаюсь. Меня уже нет. Так вот как, оказывается, ощущается грань между жизнью и смертью. Жаль, мне уже не успеть запечатлеть эти откровения для будущих поколений. Не предостеречь от того, что за безграничную власть и любовь богов всегда приходится расплачиваться жизнью.

Словно тень я брожу по замку, заглядываю в каждую комнату, все еще веря, что моя Белая королева ждет меня за одной из дверей. Моя вера так сильна, что в конце концов я начинаю слышать голос Мьёль, который призывает меня. Куда? Мне не расслышать, поэтому я просто стряхиваю с себя это наваждение. Ее здесь нет — это очевидно. Иначе Мьёль давно бы выбежала мне навстречу.

Ладони горят от невозможности обнять мою королеву. Я несся к ней очертя голову, а нашел лишь пустоту. Вот уж кто никогда не предавал и не бросал меня. Горько смеюсь, позволяя невидимой химере обвить мою шею руками. Почти мечтаю о том, чтобы невидимые пальцы сомкнулись на моем горле. Лучше уж так, чем уснуть и не проснуться. Смеюсь, вспоминая своего брата Дэйна: вот уж кто никогда бы не позволил себе слабость желать быстрой и легкой смерти. Собственно, однажды он уже посмотрел ей в лицо… и то что со мной сейчас происходит — отчасти из-за него тоже. Хотя я впервые думаю об этом в таком ключе. Я сделал то, что должен был сделать. Я спас женщину, которую любил, и сейчас собираюсь сделать это снова.