Красота в пепле (ЛП) - Смелтцер Микалеа. Страница 40

Наблюдая, как капли дождя бьются о стекло, я удивилась, как замёрзла моя рука из-за дождя по ту сторону стекла.

— У них есть сын, Маркус. Он... недолюбливал меня. Проще говоря, — я засмеялась, — он хотел, чтобы я не жила с ними и не нарушала его идеальную жизнь. Внезапно он перестал быть центром Вселенной, и его родители не смогли хорошо справиться с этим. Он был на четыре года старше меня. — Я постучала пальцем по стеклу и закрыла глаза. — Все началось с типичных детских шалостей, но очень быстро они переросли в нечто другое.

Я с трудом сглотнула.

— Когда мне исполнилось восемь, он столкнул меня с нашего домика на дереве. Не удивлюсь, если он надеялся, что я умру, — фыркнула я, покачав головой, когда недовольная улыбка появилась на моих губах. — Я сломала ключицу. А он сказал родителям, что произошел несчастный случай. Конечно же, они поверили ему, а я оказалась слишком напугана, чтобы рассказать правду. Тогда я решила, что, если расскажу им, они все равно встанут на сторону Маркуса и выкинут меня. В конце концов, не я их биологический ребенок.

Сделав глубокий вдох, я отвернулась от окна, опустилась на пол, притянула ноги к груди и бережно обняла их. Мне хотелось свернуться в клубок и остаться одной, но я хорошо скрывала это. Именно этим я всю жизнь и занималась, пока… ну… до сих пор.

— Я медленно отстранялась от приемных родителей. Надеялась, если не буду заботиться о них, если буду держаться подальше от семейных мероприятий, Маркусу надоест терроризировать меня. Однако я ошибалась, — пробормотала я, когда Кэлин сел напротив меня. Он внимательно слушал каждое слово, словно они было драгоценными. Я была удивлена тем, насколько он был внимателен ко мне. Ему, похоже, не было скучно, он беспокоился. Кэлин Грегори волновался? Смехотворное предположение. Мой Бог, как же все изменилось с лета.

— Маркус был очень популярен в школе, и он удостоверился, что все вокруг ненавидят меня. Меня лишили родителей, друзей у меня тоже не было. Я была одна, как ему и хотелось. Некому довериться, не с кем поговорить о своих проблемах. — Я пыталась проковырять ногтем дырку в джинсах, чтобы хоть как то отвлечь себя. — Он заставил меня ненавидеть себя. Я думала покончить с собой, по крайней мере, один раз в день. Единственное, что меня останавливало, — я наконец снова посмотрела на Кэлина, —что в таком случае он бы выиграл. Но я не хотела доставлять ему такого удовольствия. — Моя нижняя губа задрожала, и слезы потекли из уголков глаз. Я стерла их. — Он забрал у меня все. Счастье. Любовь. Дружбу. Надежду. Даже девственность, — я произнесла эти слова уверенно, ожидая реакции, но Кэлин никак не отреагировал на мои слова.

— Когда мне исполнилось двенадцать, он толкнул меня на землю и сделал это. Я плакала, кричала, кусала его. Но и на этом он не остановился. Ему было все равно. И знаешь, что он сделал? — Я всхлипнула, не в силах больше сдерживать эмоции. — Он, блядь, посмеялся надо мной. Взял и рассмеялся!

— Закончив, он объявил мне, что я сама виновата в том, что произошло. Запретил мне кому-либо говорить о случившемся, утверждая, что они не поверят мне и возненавидят еще сильнее. Я не рассказала. Ни тогда. Ни в следующий раз. Ни потом. В конце концов, я просто сбилась со счета. Я перестала с ним бороться и уступила ему. Это было неизбежно, потому что он уже добился своей цели и уничтожил мою душу.

Меня затрясло, я вытерла слезы о свой уже влажный рукав.

— По ночам я боялась оставаться у себя в комнате, ожидая, что дверная ручка вот-вот повернется. Я не знала, когда он придёт, поэтому лежала, уставившись на дверь, и молилась, чтобы она не открылась. И когда дверная ручка снова поворачивалась, мое сердце замирало. В такие моменты я удивлялась, почему я ещё не умерла. — Я издала мягкий смешок без толики юмора. — Ты был прав, когда сказал, что остаться в живых - наказание. Это на самом деле так. Каждый день моей жизни стал каким-то кошмаром. Большую часть дней я могла думать лишь о различных способах самоубийства. Я могла бы повеситься, может, даже захлебнуться в бассейне или спрыгнуть с крыши. Возможности были безграничны. Но ни разу этого не сделала. — Я прислонила голову к стене, пытаясь устроиться удобнее. — Изнасилования продолжались долгие годы. Даже когда он поступил в колледж, при возвращении домой он снова приходил ко мне. Иногда, — я закрыла глаза, — я все еще чувствую, как его руки шарят по моему телу. Предполагаю, он был одержим идеей секса со мной. Он каждый раз делал мне больно, так что наличие кого-то, кто был бы нежен со мной… сейчас кажется неправильным. Я чувствую, что снова и снова должна быть наказана. Я больна… я знаю. — Кэлин внимательно смотрел на меня, но не проронил ни слова. Я ценила это. Он решил дать мне выговориться. — Маркус превратил меня в такого человека, в... — я замолчала, судорожно подбирая слова в попытке описать себя, и не находила их.

— Ты даже не знаешь? — Кэлин задал вопрос шепотом.

— Да, точно, — кивнула я. — Если бы он постоянно не причинял мне боль, я бы так не облажалась. Но опять же... если бы он не поступил так со мной... меня бы здесь не было.

Кэлин покачал головой.

— Здесь не очень хорошее место.

— Я считаю иначе.

Он снова отрицательно покачал головой, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Наконец посмотрел мне в глаза и сказал:

— Больше нет.

Конечно, он бы не стал представлять это как вопрос. Он видел меня насквозь. У меня всегда получалось держать свои мысли и эмоции в узде, никто не был в состоянии увидеть то, что скрывается в глубине. Но Кэлин замечал все и даже больше.

— Я… наконец набралась смелости рассказать обо всем приземным родителям и своему парню. — Нахмурившись, я уставилась на свои руки, крепко сжатые в кулаки. — Ни один из них не отреагировал хорошо. Родители назвали меня лгуньей и сказали мне убираться из дома. Мой парень, Брендон, — я вынуждена была произносить его имя пересохшими губами, — больше ни разу не взглянул на меня после того разговора. Я словно стала вдруг… позором или чем-то таким. Он заставил меня почувствовать себя грязной, словно я не была достаточно хороша для него. Мы отдалились друг от друга, но не разошлись. Не знаю почему, — я фыркнула, качая головой. — Да, я любила его, но никогда не была в него влюблена, и оказалась слишком глупа, чтобы сразу увидеть разницу. Я жаждала стабильных отношений, но мы не были достаточно хороши друг для друга. Я была слишком разбита, а он чересчур заботился о поддержании своего имиджа. Я знала, что он вёл себя как мудак. Однажды я застукала его со своей лучшей подругой, что и стало последней каплей. Не желая и дальше продолжать терзать себя за то, что никогда не была настоящей, я упаковала свои вещи, продала то, что не влезло в машину, и уехала. Я никому не сказала куда. И не хочу снова возвращаться к нему.

Кэлин кивнул в знак понимания.

— Родители ни разу не пытались связаться со мной, как я им и сказала. Полагаю, это вполне ожидаемо, ведь Маркус их плоть и кровь. Но это больно, понимаешь? Они воспитывали меня как собственного ребенка, и когда я наконец набралась смелости рассказать им правду, они назвали меня избалованной лгуньей. — Я потерла неровный шрам руке. — Жалею, что солгала об этом. Ни один человек не заслуживает пережить нечто подобное. — Опершись головой о стену, я продолжала: — Все люди в моей жизни, которые должны были безоговорочно поверить мне, подвели меня. Это на самом деле чертовски горько. Но мне пришлось иметь дело с этим.

Кэлин был тих, и единственными звуками, которые наполняли квартиру, были тихое жужжание вентилятора в углу и симфония наших дыханий.

Я все ждала, пытаясь разглядеть жалость в его глазах или, не дай Бог, ненависть. Себя я ненавидела больше всего на свете, и мне не нужна была ненависть других людей.

Без слов он подвинулся ближе, чтобы присесть рядом со мной. Обнял меня одной рукой, а другой положил мою голову себе на плечо. Я была удивлена, насколько комфортно мне было в его объятиях. Кэлин не относился к ласковым парням, но знал, что сейчас я очень нуждаюсь в нежности.