Красота в пепле (ЛП) - Смелтцер Микалеа. Страница 66

— Я хочу, чтобы ты начала принимать антидепрессанты, — продолжил доктор. — И был бы очень рад, если бы ты поговорила с психологом. Конечно, я не могу заставить тебя, но считаю, для тебя это будет полезно. — Я попыталась ответить ему, желая отказаться, но он поднял руку и взглядом попросил меня сохранять спокойствие. — Тебе не обязательно принимать решение прямо сейчас, но мне бы хотелось, чтобы ты все-таки подумала об этом. — Он вздохнул, глядя на меня с грустью. Я была уверена, что ему было интересно узнать, какие кошмары повлияли на мой выбор. — Я сообщу медсестре, что ты проснулась.

Сказав это, он ушел. Хорошая попытка.

Медсестра появилась возле меня несколько минут спустя. Она переживала за меня. Я умоляла ее дать мне немного воды, но она отказала, сославшись на состояние моего горла. Она заявила, что в лекарствах было более чем достаточно питательных веществ.

Черт побери эти тупые лекарства! Мне нужен был всего лишь глоток чертовой воды.

— Кое-кто хочет увидеть тебя, — сказала она, прежде чем уйти. — Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы принять посетителя?

Я кивнула, полагая, что это Дафна. Наверняка это будет не Кэлин. И снова я оказалась неправа.

Ко мне в палату ввалился Маркус, скривив губы в своей чертовски горделивой ухмылке. Мой пульс тут же подскочил, и я закричала, по крайней мере, так мне казалось.

— УБИРАЙСЯ! — кричала я, ничуть не заботясь о том, что испытываемая при этом крике боль была равносильна воткнутому в горло ножу.

Глаза медсестры расширились от моей реакции на гостя, и она внимательно посмотрела на Маркуса. По моим щекам полились слезы, паника достигла немыслимых высот.

— Вон отсюда!

Медсестра схватила его за руку и попыталась оттащить от меня, но он не сдвинулся с места.

— Сэр, я думаю, вы должны уйти. Ваше присутствие явно огорчает ее, а это последнее, что ей сейчас нужно.

— Но я ее брат, — он подарил ей свою самую очаровательную улыбку, на какую только был способен, и я увидела, как медсестра сдалась. Ему каким-то волшебным образом удавалось очаровывать людей. Он постоянно дурачил окружающих, притворяясь ангелом.

— УБИРАЙСЯ! — снова заорала я.

У меня возникло ощущение, будто по моему пищеводу были рассыпаны острые шипы, но, несмотря на это, я не собиралась оставаться с ним наедине в этой комнате. Невозможно было даже предположить, на что он способен, и узнавать об этом у меня не было никакого желания. Он и так причинил мне достаточно боли. Маркусу удалось довести меня до того, что я решилась причинить вред самой себе. Необходимо было покончить с этим прямо сейчас!

— Уходи, — прошипела я надтреснувшим голосом, — оставь меня в покое…

Я не стала говорить об этом вслух, честно говоря, у меня просто не было на это сил, но, если он не оставит меня в покое, я буду добиваться судебного запрета. Похоже, мне в любом случае стоило заняться этим. Я не могла и дальше жить с ощущением, что он постоянно скрывается за моим плечом. А кто смог бы?

Чувство постоянного страха парализовало. Я отказывалась и дальше оставаться его жертвой. У меня были права, и я буду бороться с этим ублюдком, дабы убедиться, что он никогда больше не навредит мне или кому-то еще. Сейчас я была слаба, но воскрешение из мертвых привнесло столь необходимую ясность. Придя сюда, в мой дом, он нажил себе врага. Возможно, у меня был момент слабости, рецидив, но этого больше не повторится.

Я посмотрела прямо ему в глаза, и он, должно быть, увидел, что зашел слишком далеко.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он медсестре, затем снова посмотрел на меня и добавил: — но еще вернусь.

Я лишь улыбнулась в ответ. Ему больше не удастся причинить мне боль.

Он не владел мной.

Я владела собой.

С этой мыслью я посмотрела на татуировки, которые украшали мои запястья, но оказались частично скрытыми из-за бинтов.

Свобода!

Вот теперь я по-настоящему свободна!

Через пять дней врачи отпустили меня домой. Я хотела, чтобы это случилось пораньше, но увы, все пять дней мне пришлось оставаться под их наблюдением.

Прекрасно!

Меня считали безнадежной, как тех людей, которые способны повторить попытку в любых условиях.

— Отдыхай, — предупредила меня медсестра, пока помогала мне передвигаться в инвалидной коляске. Я не нуждалась в этом, но, видимо, она действовала согласно протоколу больницы.

— Обязательно, — пообещала я ей. У меня были силы, чтобы сделать много всего, поэтому остальное не должно стать явной проблемой. Как только она выкатила меня в коридор, я, прочистив горло, спросила у нее:

— Я могу увидеть его? — она знала, кого я имела в виду, так как за прошедшие несколько дней я много раз спрашивала о нем. — Мне нужно извиниться перед ним.

— Я не имею права, — прошептала она.

— Пожалуйста! — умоляла я. — Я не могу вернуться домой, не повидавшись с ним.

Она вздохнула и свернула в коридор.

— Мне может здорово влететь за это, — проворчала она.

— Спасибо вам!

— Тсс! — оборвал она меня. — Я могу дать тебе только десять минут. Это все.

Я была готова провести рядом с ним хоть пару минут. Но я ничего не ответила ей. Мое горло все еще болело, и мне нужно было постараться сберечь свой голос, чтобы суметь хоть что-то сказать Кэлину.

— Его недавно перевели из реанимации, иначе я бы ничем не смогла помочь тебе, — сказала она.

Медсестра завезла меня в палату, и теперь лишь занавеска отделяла меня от него.

— Десять минут, — предупредила она еще раз, подняв обе руки и показав десять пальцев.

Дверь закрылась за ней, и я услышала шевеление по ту сторону занавеси. Я вытянула руку, схватила синий материал и отдернула его в сторону.

— Привет, — чуть слышно прошептала я.

Кэлин повернул голову на звук моего голоса. Он быстро заморгал, словно не мог поверить собственным глазам.

— Эй, — слабо улыбнулся он.

Мы оба выглядели так, будто пережили войну. Точнее сказать, мы и пережили ее, просто это был другой вид войны. Война сердца и разума.

— Мне очень жаль, — с трудом проговорила я, надеясь, что он увидит мое раскаяние.

— Все нормально. — Он протянул дрожащую руку и с нежностью прикоснулся к моей щеке.

— Нет, нет, — я категорично покачала головой, — я не имела права так поступать. Это был момент слабости.

— Я не сержусь на тебя, — прошептал он. Те же пальцы теперь прикоснулись к моим губам. Он словно напоминал себе, что я жива.

Я не могла даже представить, что почувствовал Кэлин, увидев меня без сознания после того, как потерял всю свою семью.

— Я была такой эгоисткой! — я уже рыдала. — Я не задумывалась о том, как это отразится на тебе. Что ты сделал с собой? — Никто так и не объяснил мне, как или почему Кэлин оказался здесь, в больнице, но у меня были кое-какие предположения.

Он отвернулся, его кадык дернулся. Затем, повернувшись лицом ко мне, он произнес:

— Я не собирался отпускать тебя.

— О, Кэлин! — Я закрыла лицо руками. Мне было так стыдно за свои поступки и их последствия.

— Мне нужно поговорить с тобой кое о чем, — сказал он, с трудом глотнув. В его глазах стояли слезы, и я заранее знала, что мне не понравится то, о чем он готовился сообщить мне. — Я знаю, тебе не понравятся мои слова, но это к лучшему.

— Что? — удивилась я.

Он сделал глубокий вдох, со свистом втянув воздух.

— Врачи вынуждают меня, как только я буду чувствовать себя достаточно хорошо, пройти курс реабилитации. Они сообщили, что на следующей неделе я должен буду уехать. Очнувшись, я сам принял решение обратиться в клинику. Мне нужна помощь, Саттон. Реальная помощь. — Он перестал кашлять. — Я хотел бы избавиться от своей зависимости прежде, чем от меня уже ничего не останется. Я хочу сделать это ради себя. Я должен, прежде чем брошу все это из-за...

— Из-за такой глупости... как я, — я закончила фразу за него.

Он слабо кивнул в ответ.