Аукцион Судьбы. Книга первая (СИ) - Кистяева Марина. Страница 12
Выдохнув, девушка, наконец, огляделась. Ванная тоже представляла собой комнату в стадии ремонта. Голые стены, правда имелась раковина. Железная, как у бабушек в деревнях. Её, видимо, установили, как временную. Уже хорошо. А где унитаз?
Унитаз оказался в следующей смежной комнате. Надо же. Разгуливать по чужому дому, в чем мать родила, становилось всё более дискомфортно.
Сделав свои дела и сполоснувшись, Саша пожалела, что зеркалом в будущей ванной никто не обеспокоился. Ей бы хотелось посмотреть на себя. Она подозревала, что тушь размазалась, да и волосы пребывают в беспорядке. Если волосы она ещё могла как-то привести в надлежащий вид, то с лицом проблемно. Несмотря на скверную ситуацию, она должна выглядеть, если не отлично, то прилично.
Мысленно перекрестившись, Саша вышла из ванной и тихо охнула.
Собственно, чего она ожидала?
Ей дали понять, что ночь будет длинной… И всё только начинается.
За то время, что она выкроила для себя, Осетин сменил дислокацию – переместился на надувной матрас, предварительно скинув с себя джинсы. И Саше представилась возможность рассмотреть его и без одежды. Странно так, имела половую связь с человеком, а рассматривает его снова и снова.
Обнаженный Осетин выглядел так же настораживающе. Угольно-черная дорожка волос, берущая своё начало на животе, убегала к паху. Когда-то Саша читала любовные романы, и там неизменным признаком мужественности у героев была волосатая грудь. Что ж… Саша, рассматривая, Осетина, убедилась в этом воочию. А прибавить сюда развитую мускулатуру, крепкие ноги спортсмена и эрегированный член большого размера, то становилось совсем не весело. Никакого сексуального возбуждения Саша не испытывала, глядя на красивого, мускулистого молодого мужчину. И снова, если возвращаться всё к тем же пресловутым книжкам… Как там героини умудрялись начинать «течь» лишь от одного вида обнаженного тела?
Тут впору убегать.
Дай Саше выбор: остаться или уйти, она бы, не колеблясь, выбрала второе.
В Осетине было всего «слишком».
Или она относилась к нему предвзято?
- Ну, что замерла, куколка. Давай сюда. Должна же была уже понять – не обижу.
Ноги одеревенели, налились такой тяжестью, что не сдвинуть.
Саша не могла отвести взгляда от эрегированного члена.
Хоть стой, хоть плачь.
Не считая секса с Осетином, у неё до этого было всего лишь раз. По глупости. От отчаяния. Вспоминать и то тошно. И если бы она тогда не смалодушничала, то сегодня ей не пришлось бы изворачиваться и ждать «ответки» от незнакомого мужчины, от вида которого бросало в дрожь и, если внизу живота и появлялись какие-то ощущения, то точно не «порхающие бабочки».
Осетин похлопал рядом с собой.
- Что застыла…
Поманил пальчиком.
Иронично так…
А другой рукой дотронулся до члена.
Прошелся по стволу. Передернул, открывая розовую головку с выступившей жемчужной капелькой.
Если бы Саша не находилась на грани шокового состояния, она заметила бы, что мужчина слишком часто иронизирует. Словно проверяет её и постоянно наблюдает за её реакцией.
- Идем, идем. Сейчас я оттрахаю тебя уже по полной, а потом сделаю предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
Глава 8
Саша, стараясь производить как можно меньше шума, открыла дверь выданным крестным ключом, и, ступая осторожно, вошла в квартиру.
С кухни струился приглушенный свет.
Саша закусила и без того искусанную припухшую нижнюю губу.
Она даже знала, кто не спит.
Кто её ждет.
Разувшись, она сразу же пошла на кухню. Смысла прятаться и увиливать не было.
- Привет, папуль. Ты что не спишь?
Она подошла к отцу со спины и обняла его, втянув приятный запах родного человека. Как же хорошо снова оказаться дома. Пусть и не совсем дома, но рядом с теми, кого ты любишь, и кто любит тебя.
Парадокс, но именно папуля всегда ждал её возвращения с улицы. Мама очень редко.
- За тебя волнуюсь. Уже утро.
- Пять часов. Я же предупредила, что задержусь.
- Саш…
- Пап, я всё знаю. А ты что пьешь? Чай? Я тоже хочу.
Она чмокнула отца в затылок и направилась к кухонной рабочей панели, на которой стоял электрический чайник.
Идти она старалась не спеша, не делая резких движений.
Между ног саднило.
Да, теперь она знала, что подразумевает взрослый мужчина под выражением «иметь по полной»…
Приказав себе ни в коем случае не углубляться в воспоминания того, что она пережила за последние часы, а сосредоточиться на отце, который, она не сомневалась, пристально наблюдает за каждым её движением.
Она открыла шкаф, достала ещё одну чашечку, пакетик с зеленым чаем и плеснула кипятка.
- Как повеселилась?
От души…
- Нормально, пап.
Она взяла чашку и присела за стол напротив отца. Вадим продолжал пытливо всматриваться в разрумянившееся лицо дочери. Немного уставшего, но оно и понятно – тусила где-то всю ночь. Молодежь… И сказать ничего не может, ибо Саша сейчас имела право на всё. На всё… А он не мог уснуть. Ждал. Переживал. Придумывая себе черте что. А если кто его кровиночку обидел, парень какой-нибудь. И обрывал себя. Саша – умница, не по годам взрослая и серьезная девочка, никогда не встревавшая в сомнительные авантюры.
Уходя вчера, она предупредила, что вернется или поздно, или вовсе под утро. И когда он попытался узнать, с кем она идет гулять, она подошла к нему, положила руки на грудь и тихо сказала:
- Папа.
Дала интонацией понять, что есть вещи и обстоятельства, которые ему, как отцу, уже невозможно контролировать и предотвратить.
Его девочка выросла…
- А ты не спал всю ночь или только проснулся? Только правду говори, знаю, начнешь увиливать.
Саша открыла конфетку и закинула себе в рот. Хорошо, что она не раздевалась, не стала снимать кофту, да и у Осетина переоделась в свою одежду, а не в то платье, что ей выдали в клубе.
- С переменным успехом. Лег, но не спалось.
- Понятно. А крестный?..
- На дежурстве, - отец отвел взгляд.
Саша отпила чай, сделала большой глоток и порадовалась, что вода в чайнике успела немного остыть, иначе бы она обожгла горло.
По приезду к крестному она заметила, что отношения между братьями не такие теплые, как можно было предположить. Они общались, но натянуто. Отца явно тяготило находиться в доме брата, а теперь и знать, что они ему должны денег. Крестный отмахивался, злился, когда Вадим заводил речь о деньгах, но последний был упертый и, несмотря на то, что сделка с донорским сердцем не состоялась, он считал себя обязанным. Ситуация ужасала. Саша не представляла, что испытывал её отец. Знать, что дочь умирает и иметь крупные долги. Его моральное состояние её сильно беспокоило. Даже больше, чем своё.
С ней всё понятно. А вот папа… У него должно быть всё хорошо.
Это обязательное условие.
Саша, как и большинство детей, жила, никогда не задумываясь о судьбе родителей. Вместе, рядом, значит, всё хорошо. И лишь столкнувшись с болезнью, начала присматриваться. Почему с ней так часто холодна мама и куда более заботлив папуля? Это же… неправильно, да? Или мама относилась к той категории женщин, что по сути своей не умела проявлять чувства?
Когда ты осознаешь, что находишься за чертой невозврата, то быстро учишься задавать вопросы, которые при других обстоятельствах, не решилась бы озвучить.
Саша спросила отца.
- Папуль, почему мне иногда кажется, что мама меня не любит?
Вадим вздрогнул и побледнел.
- Вернее, любит, но как-то… странно что ли.
Она отвела взгляд. Ей стало немного стыдно, неудобно. Сама мысль о том, что родная мама её не любит, казалась Саше кощунственной.
Руки отца легли ей на плечи и чуть сжали.
- Саша… Мама очень тебя любит. И никогда…
- Папа!
В её голосе прорезались слезы. Она не хотела слышать то, что ей необходимо было слышать. Она желала знать правду.