Василиса Прекрасная (СИ) - Суббота Светлана. Страница 33

- Да, я не хотела ни говорить, ни вспоминать. Извини.

- Это хорошо, что ты вспоминать не хотела, но сказать должна была. Мне работать с его отцом, неужели ты думала, он не воспользуется случаем меня поддеть? Например, на дружеской пирушке. И что бы я ответил, если бы рядом не было тебя? … Я не знаю всех ее любовников, может и ваш Паша был?

От боли сжалось сердце. Но он был вправе. Надо было сказать, хоть между делом. Гуляем с Бухой и я: «Кстати, я сожительствовала как-то с сыном твоего партнера…». Или, качаясь на качелях: «Федооор, чуть не забыыылаа…».

Я сжала губы. Чего, спрашивается, тянет. Расстаемся так расстаемся.

Тяжелая рука легла на голову, провела от макушки до затылка.

- А с кем еще встречалась?

- Больше ни с кем.

- Можешь представить без «больше»?

- Могу.

И я надеждой посмотрела наверх. Федор провел пальцем по моей щеке, дошел до рта и мягко оттянул подрагивающую нижнюю губу, дотронулся до сомкнутых зубов.

- Конфетка, у вас была практика с психами? Видела когда-нибудь, как люди сходят с ума?

Мой осторожный взгляд вызвал у Федора смешок, низкий, пробирающий так, что я облизнула губы, невольно коснувшись его пальца. Он резко выдохнул сквозь зубы и, потянул меня за плечи, вынуждая встать.

- Я видел ваши фотографии в телефоне, помнишь, ты давала свой мобильник в наш первый день. Но, представь, уговаривал себя, что Паша - это просто приятель. Бывают же друзья, с которыми девушки в кино ходят, сплетничают. Знаешь, чего я хотел? Чтобы он оказался геем.

Я фыркнула, и меня мгновенно жестко притиснули к мужскому телу. Оно… э… оказалось несколько… готовым.

- Хочу быть у тебя единственным, поэтому остальные… не считаются.

- Ты возбужден.

- Успеем, - Федор полюбовался на румянец, заливший мои щеки, и спросил. - Сначала давай-ка выясним какие-такие сообщения приходили шибздику.

- Суселу, - автоматически поправила я. – Ой, извини, это неважно. А насчет смс – у меня еще в самолете пропал телефон, я даже в аэропорт звонила, спрашивала не нашли ли.

- Хм. Не стыкуется, - босс удобно прижался ко мне бедрами и там-то отлично состыковался. – Девушка, теряющая телефон, голосит как пожарная машина. А ты мне даже не пожаловалась ни разу.

- Ну… Я подумала, это ты.

- Ты подумала, что я… Я украл телефон?!

Вот сейчас, согласна, звучало не очень. А тогда, тогда вполне правдоподобно. А сейчас – да, не очень.

- Согласись, это было логичное предположение. Ты уже интересовался моим телефоном…

- Когда ты его сунула мне в руки и сама открыла на фотографиях.

- Но интересовался же! Потом постоянно косился, когда я в самолете переписывалась с Идой.

- С Идой?

- Да, с моей подругой. После этого телефон пропал, сидели только мы вдвоем. Ты мог видеть, как я набираю пароль, я не скрывала.

Было тепло и надежно. Мой голос зазвучал бормочуще сонно, все же мы почти не спали, а после сильного стресса на меня всегда нападала странная вялость. Носом уткнулась ему в плечо и даже глаза прикрыла.

- Василиса, конфета моя, - он погладил по спине, ласково проводя по лопаткам. – Прощаю в первый раз, потому что мы еще недостаточно знаем друг друга. Но я полный псих по всем, что касается этических правил. Я даже ручку чужую не возьму, не то, что телефон. Ненавижу воровство.

Вспомнив, сколько в своей жизни я нечаянно брала чужих ручек, я содрогнулась. Мы действительно мало знали о личных принципах и убеждениях друг друга. Первое, что надо будет узнать, когда весь этот ужас закончится – что там за этические правила, вдруг я не всех догадываюсь и невольно начну нарушать. Хм… А у меня самой есть пунктики поведения?

- Разберемся, - весомо сказал Федор, обнаружив, что я зависла в размышлениях. Он гладил меня как кошку, вдыхая запах волос и слушая мои вздохи. – Сзади в самолете сидели еще двое, которые вполне могли увидеть и твою переписку, и пароль.

О, а ведь правда, из-за спины намного было удобнее разглядеть пароль, который я набирала, чтобы включить трубку.

Дверь конференц-зала распахнулась и к нам заглянули оба сотрудника, которые летели с нами.

- Э… Федор Леонидович, - обескуражено сказала Виола, рассматривая нашу обнявшуюся скульптуру.

Ни Федор, ни я даже не дернулись. А! Пускай видит.

- Федор Леонидович, - загудел Шурик, отодвигая замершую секретаршу. – Мы с этим, напавшим на вас типом, позвонили на телефон, с которого ему присылали сообщения. И это…

- И что? – спросил Федор.

- Звонок идет из комнаты Василисы Петровны, - хмуро сказал водитель-охранник, стараясь не встречаться со мной взглядом.

Ни слова не говоря, Федор взял меня за руку и повел за собой. Он шел, все больше морщась, припадая на ногу, не смотря по сторонам.

- Этаж?

- Че-четвертый.

В лифте Шурик принялся говорить, что телефон – это не доказательство. Но даже если и отправляла, в конце концов, могла ведь и по ошибке – например, написала знакомому доктору посоветоваться, а по ошибке направила бывшему.

Но его никто не поддержал и дальнейший путь проходил в полном, все более жутком молчании.

Я открыла дверь номера карточкой и пропустила всех вперед. Сказать было просто нечего. Не бросаться же на шею с криком: «Это не писала, это само отправилось!». Я уже честно ответила, повторять двадцать раз – удел родителей, а я не мамочка, Федор – не ребенок. Не поверит, что ж…

Я вытерла текущие из глаз слезы. Не поверит и ладно. Не пропаду. Я так и знала в глубине души, что сказки не будет. Слишком все хорошо шло. Золушка встретила принца, поменяла старые платьишки на новые, перестала перебирать просо, копаться в углях… Так розово-пузырно, что скоро должно было лопнуть. Если все идет по маслу, значит, скоро поскользнешься.

Виола вытащила из сумочки свой украшенный стразами телефон, набрала номер.

И, через напряженно-бесконечную секунду, из-за двери ванной комнаты раздалась заливистая трель.

Я закрыла глаза и дернула руку, но Федор не от пускал.

- Мне больно, - глухо сказал он.

И я задрожала.

- В халате был, - Шурик вынес из ванной мою трубку и передал ее Федору.

- Пароль?

- Шестнадцать. Ноль два. День моего рождения.

- Мудро.

Ну да. Я в жизни не думала, что когда-нибудь моя трубка за три тысячи рублей понадобится какому-нибудь негодяю. Знала бы, придумала зубодробительный пароль, но и его вполне могли бы подсмотреть из-за спинки самолетного кресла.

- Итак, смс-ки шли отсюда. Я бы сказал, что с Пашей шла не просто задушевная, а я бы сказал, даже интимная беседа. Чего стоит вот это сообщение от Василисы: «Масик, этот инвалид такой глупый, полностью мне доверяет».

Мои брови сами собой поползли вверх. Мать твою. Масик?!

Я шмыгнула носом и вытерла слезы, ну уж нет. Всему есть предел.

- Какого черта…, - начала я.

- Ты помолчи, Василиса, - тяжело уронил Федор. – Очень тебя прошу. И так на сердце тяжело. Что там я говорил? Мне больно? Очень. Столько лет вместе и один из двух людей, которым я доверял свою жизнь, так меня подвел.

- Федор Леонидович…

- И ты помолчи, Шурик. Я давно заметил, что всех мужчин сразу берешь под подозрение, ни одной детали не пропустишь, зато хорошенькие девушки из тебя веревки вьют, творят что хотят.

А я вот другое заметила. Эти двое с боссом, по его словам, много лет, он им даже «жизнь доверял», но ни разу не позволил себя по имени назвать. Дистанцию сохранял. Со мной же сразу и «называй на ты» и«давай по имени». Насколько помню, из сотрудников только Ляля, его руководитель маркетинга по имени называла, и сейчас мне это воспоминание… не понравилось. Представляю как злилась Виола, когда я, никто в ее понимании, без году неделя, а уже Федора по имени и на «ты».

- Вы что, - у секретарши сорвался голос, улетев на последнем слове почти в визг, - на меня думаете?! Да зачем мне ее телефон?

- Вот и мне непонятно, какая тебе с этого польза, - хмуро произнес босс, - но помню я на одном из корпоративов, когда ты излишне выпила, прижималась ко мне в лифте и шептала «Я же тебя обожаю, масик, ну посмотри на меня». Это странное «Масик» я отлично запомнил. Сначала думал, это имя «Максик», и ты меня с кем-то перепутала.