Счастливчик (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна. Страница 24

— "Как скажете, капитан", — поправляет Роу, напоминая мне о моем месте на корабле.

— Как скажете, капитан, — повторяю попугаем.

После чего Роу разворачивается и выходит из каюты.

Если бы автоматической дверью можно было хлопнуть, не сомневаюсь, он бы это сделал.

ГЛАВА 11

После того памятного побега в тринадцать лет, когда я умудрился сделать себе татуировку и сутки водить за нос дядюшкину охрану, Морган впервые меня по-настоящему наказала — на неделю посадила под домашний арест. Возможно, кто-то скажет: "Подумаешь, неделя, всего-то". Но для меня эти семь дней были настоящей пыткой. Более того, я на полном серьезе предпочел бы, чтобы меня пытали физически, чем заперли в четырех стенах.

Миранда была настолько зла и горела желанием меня проучить, что даже сообщила в школу, что я болен, и не отпускала меня на занятия. Домашний арест стал воистину домашним и не предполагал выход хотя бы во двор.

Что я только ни натворил в те бесконечные семь дней, чтобы не сойти с ума.

В первый день моей жертвой был выбран Хрящ, и кто бы меня ни убеждал, что он не собака, я решил его дрессировать. У циркачей же как-то получается. Вот только то ли дело было в том, что я не циркач, то ли в том, что дрессировку следует начинать с детства, а Хрящу было уже около десяти лет. А возможно, причина в том, что процесс обучения животного предполагает долгую и терпеливую работу. Словом, мой план с треском провалился к вечеру первого дня, потому как кот сбежал и поселился под ванной у Морган. Ни ласковый голос, ни предлагаемые вкусности эффекта не возымели, и мне пришлось сдаться. К тому же Миранда запретила откручивать ванну от пола.

Во второй день уволилась наша домработница. Кто знал, что, проиграв мне в шахматы свой десятилетний доход, она всерьез решит, что я буду требовать с нее выплаты? Бедняжка сбежала, не получив расчет. Мне было стыдно, но недолго.

В третий день я забрался на чердак, где заранее припрятал всякие "нужности", и собрал небольшую бомбу. Взрывать я ничего не собирался, начинил ее слабо — так, чисто для интереса. Поэтому снесло только небольшой угол крыши, а я сам лишился бровей и ресниц и заполучил на ближайшие сутки звон в ушах.

На четвертый день один из рабочих, приехавших чинить крышу, упал с высоты второго этажа и сломал ногу — я пытался подсматривать за ними через камеру, прикрученную к летающему роботу-уборщику, и парень от неожиданности сорвался вниз. Мне было стыдно. Даже перевел на счет несчастного все свои карманные деньги. Он сказал, что это больше, чем он зарабатывает за год. Мне полегчало.

На пятый день уволилась новая домработница. Без причины, честное слово. Пообщалась со мной один день и сообщила Морган, что ей еще дороги ее нервы и пальцы. В этот раз стыдно мне не было — не я подговорил любопытную девушку щупать моих самодельных роботов, один из которых впился ей в руку.

На шестой день появился Хрящ, мы продолжили тренировки. К вечеру приехала "скорая", на сей раз ко мне. Кот настолько озверел от моих посягательств на его личную свободу, что располосовал мне запястье. Приехавший доктор как-то странно смотрел на Морган и несколько раз интересовался, не было ли у меня депрессий, и не мог ли я сам перерезать себе вены. Конечно же, у меня была депрессия, меня же заперли.

На седьмой день я взломал базу данных службы безопасности. А что мне было делать? После случая с котом приемная мать запретила мне не только выходить на улицу, но и покидать комнату. Совсем одичав от одиночества, я решил потренироваться в преодолении недавно установленной защиты СБ. Бился целый день, а к вечеру принимал Рикардо собственной персоной, который орал так, что тряслись стены и только недавно отремонтированная крыша, и грозился запереть меня до совершеннолетия в закрытом пансионе.

В общем, Морган больше никогда не пыталась применять ко мне подобный вид наказания. Поняла, что это слишком жестоко. За провинности она стала придумывать мне задания, например, прополоть грядки в саду без применения техники. Но такое наказание было куда милосерднее, чем заставить меня сидеть без дела.

К чему я это все? А к тому, что Роу был категорически не прав, запретив мне покидать каюту.

Ясное дело, мне уже не тринадцать, а капитан не мой опекун, чтобы иметь право указывать. Но, с другой стороны, мне, и правда, давно не тринадцать, и я понимаю, что иногда нужно не лезть на рожон, а переждать хотя бы день-два.

Завтрака Роу меня лишил, аппетит испортил, поэтому весь оставшийся день провожу за ремонтом разбитого робота. Повезло, что инструменты я так и не вернул, и они остались в моей каюте. Держу пари, их никто не хватится еще очень долго. Тут вообще никто не пользуется инструментами.

К вечеру "уборщик" лишается главного недочета данной модели: получает крылья и возможность подниматься к самому потолку в поисках грязи. Пришлось вставить ему еще несколько датчиков дальнего действия, чтобы он не врезался никому в голову. Мне же уже не тринадцать — стараюсь думать о последствиях для здоровья окружающих.

Время моего завтрака, а заодно обеда и ужина, приходит, когда по корабельному времени наступает ночь. Естественно, никто не удосужился обо мне вспомнить и оставить утренних оладий.

Копаюсь в ящиках, достаю ингредиенты, заново делаю тесто и жарю себе новые. С мытьем сковороды одной рукой приходится повозиться (а заодно потренировать свой словарный запас нецензурной речи), но я терпеть не могу оставлять грязную посуду в раковине.

Убрав за собой и налив полный стакан молока, к которому, надо сказать, постепенно начинаю привыкать, я устраиваюсь за одним из столиков в компании горячих оладий и мыслей о своих дальнейших планах.

Меня тянет к Дилайле, прямо-таки нелогично тянет, при ее холодно-враждебном поведении, не думать о ней не могу. Но зачатки здравого смысла в моей голове подсказывают, что губить лето на несбыточную мечту будет одним из самых моих глупых поступков. Совершеннолетний или нет, я все еще материально зависим от Морган и Рикардо, мне нужно в первую очередь закончить учебу, устроиться на работу и лишь потом пытаться качать права и доказывать свою самостоятельность. А при таком раскладе до получения диплома других планет после моей выходки с "взятием в плен" мне не видать. А значит, нужно ловить момент и попутешествовать в свое удовольствие.

Немного жаль бабушку и дедушку, к которым так и не добрался. Пожалуй, следует отправить им письмо с извинениями. Хотя, в любом случае, я ведь понимаю, что ждали они не меня, а "ниточку", связывающую их с когда-то отвергнутой ими дочерью.

Я мог бы их помирить. Наверное. И постараюсь это сделать позже. Мне кажется, это важно для Морган, хоть она сама никогда не признается. Это больно — когда родители тебя предают.

Невольно вспоминается собственная мать. Все из-за "мозгокопателя" Лэсли, до этого я не думал о ней годами.

Решительно отгоняю от себя эти мысли. С ней нас никто не помирит, да и не собираюсь я ее искать, чтобы мириться. У нас с Морган разные истории: ее родители были ей настоящей семьей много лет до одного неверного поступка, моя же биологическая мать сделала для меня лишь одно — произвела на свет. Родители Миранды ищут ее прощения, моя… Кто ее знает, где она. Да и не важно.

В коридоре слышатся шаги, а затем на камбуз входит Томас с бутылкой своего мутного пойла.

— Приветствую, — машу ему рукой. Есть хочу, как стадо слонов, поэтому не встаю. Да и кому тут нужны мои манеры?

— Привет, привет, — откликается блондин и замирает на расстоянии метра, щурясь и рассматривая меня, как диковинный экспонат в музее. Усмехается. — Давно я не видел Джонатана в таком бешенстве. Я всерьез думал, что он выкинет тебя за борт.

— Угу, — отпиваю молоко из своего стакана. — А ты, полагаю, стоял бы и смотрел? — просто интересуюсь, он мне ничего не должен, чтобы я на него обижался.