Охота на мудрецов (СИ) - Мор Дэлия. Страница 2

– Дэлия, чем дольше ты стоишь на катере, тем больше внимания привлекаешь. Ложись.

В голосе уже властные нотки, а в нос ударяет фантомный запах апельсина. Но я и без него догадалась, что включилась харизма генерала. То самое, иррациональное и неподдающееся осмыслению качество всех правителей, которое заставляет смотреть на них с подобострастием. И выполнять любые прихоти и желания. Я не умею от него закрываться и ныряю с головой в терпкий запах цитруса.

Внутри кабины прохладно, работает климат-система. Мои голые руки и спина в глубоком вырезе платья немедленно отзываются дрожью. Я пытаюсь спрятать пылающее лицо на плече полководца.

– Вам не тяжело, Ваше Превосходство?

– Ты почти ничего не весишь, – отвечает Наилий, – а теперь ляг еще ниже, а то получишь крышкой люка по затылку.

Не знаю как, но у меня получается. Хотя все время кажется, что я на что-нибудь нажму локтем или неосторожно задену бедром. Не представляю, как генерал будет управлять катером. Руля или штурвала нет, в ногах, наверное, педали, а под ладонями полководца две светящиеся синим полусферы. И запястья в крепких широких кольцах. Крыша опускается с тихим шипением, погружая нас во тьму. Я слышу, как внутри машины нарастает вибрация, а где-то над моей шеей ярко загорается дисплей.

– Мне, конечно, удобно и хорошо, – говорит генерал, – но если хочешь увидеть что-то кроме петлицы на кителе, то перевернись на спину.

– А что я могу увидеть?

И куда он меня везет так ведь и не сказал.

– Ночную Равэнну.

Пока я переворачиваюсь, вибрация рождает мерный гул. Наилий погружает пальцы в полусферы и меня вжимает в него от резкого рывка катера вверх. Я успеваю заметить на дисплее пролетающие мимо кроны деревьев, исчезающие шпили здания генерального штаба, а потом все заполняет бескрайнее ночное небо. Где-то там высоко тысячи миров и десятки разумных рас. Настолько далеко сейчас, что перестают значить для меня хоть что-нибудь. Вселенная схлопывается до черного листа бумаги в брызгах белой краски. А я вдыхаю аромат эдельвейса и спиной чувствую тепло генерала.

Катер опускает нос вниз, и я вижу с немыслимой высоты прекрасный ночной город. Равэнна расчерчена паутиной дорог. По ним течет янтарный свет уличных фонарей. Стеклянные высотки светятся изнутри холодным белым, игривым зеленым и теплым золотым. Город как остров плывет в черном океане.

– Держись, – шепчет генерал, и мы падаем вертикально вниз. Я успеваю раскинуть руки, хватаясь, за что придется, и воздух вышибает из легких. Ужас и восторг одновременно. Дома летят на нас, целясь острыми пиками шпилей в сердце. Фонари, окна, фары автомобилей ослепляют и кружатся перед глазами. Земля все ближе и я не выдерживаю. Чтобы не завизжать, как девчонка, закрываю глаза. Разобьемся вдребезги. Управление откажет, я почти уверена, а в ушах спокойный голос.

– Смотри, смотри.

Я распахиваю глаза и ныряю между домов. Все-таки кричу, когда катер выходит из пике, едва не чиркнув днищем о крыши машин на дороге. Наилий нагло и безрассудно ложится в вираж. Кладет катер на бок и скользит вдоль зеркального фасада военного завода. Наше отражение вздрагивает и ломается, рассыпаясь на стыках и неровностях зеркал. Мне кажется, я вижу своё испуганное лицо. А генерал тихо смеется.

– Больше никаких трюков, не бойся.

Я с трудом верю, но он держит слово. Выравнивает машину и летит над дорогой. После дождя по мокрым улицам словно янтарь льется. Машины вязнут в нем, наматывают лужи на колеса, ворчат в пробках. А полководец, не замечая светофоров и наплевав на знаки, уносит нас из города. Все яркие краски Равэнны остаются за спиной. Вернее за головой, так как я все еще лежу и дышу ровно, уговаривая сердце не трепыхаться. Через пять минут становится видна конечная цель путешествия. Генерал везет меня домой.

Сейчас расступятся черные деревья, и на пустыре зажжется сигнальными огнями забор центра. Пять серых трехэтажных корпусов за колючей проволокой. Над ухом у меня пищит зуммер вызова и ласковый женский голос сообщает.

– Вход в зону ограниченного доступа, назовите себя.

– Наилий Орхитус Лар, – четко и громко отвечает генерал.

– Добро пожаловать на объект ди два лямбда пять, Ваше Превосходство.

Я знаю, что это робот и речь синтезирована. Но мне все равно слышится в голосе нежность и захлестывает обида на несуществующую женщину. Неужели ревную? Сейчас генерал высадит меня из катера и улетит к себе в особняк. Прогулка окончена, мы на секретном военном объекте. Я тихо вздыхаю и прикусываю губу.

– Никогда не возвращалась домой через окно?

Дергаюсь от неожиданности и поворачиваю голову, рассматривая жесткую линию подбородка Наилия.

– Окно снаружи не открыть.

– Это ты так думаешь, – говорит генерал и останавливает катер. Мы висим на высоте третьего этажа напротив левого крыла больничного корпуса. Крыша поднимается, и я первой встаю из кресла. Забираю туфли и делаю три шага к окну. Обычное, пластиковое окно без сигнализации и средств защиты. Это радует, но как его отрыть, если ручка внутри?

Если не получится, то придется спуститься на землю. Возвращаться через пост охраны на входе и пост санитара на этаже. Объяснять, где была и что делала, почему нарушила режим. Вечером генерал фактически выкрал меня, и я не успела никого предупредить. Сутки взаперти мне обеспечены, а то и перевод на первый этаж к буйным и склонным к самоубийству. Я вздыхаю и прислоняюсь лбом к стеклу. Шагов генерала не слышно, только катер чуть качается.

– Разреши мне…

Я отхожу в сторону и в шоке смотрю на обыкновенную фомку в руках полководца. Он отстраняет пальцем черную резинку уплотнения от рамы, ставит туда металлический клюв и давит на рычаг. Створка с легким щелчком открывается.

– Всего-то надо отогнуть ответную планку, – хладнокровно заявляет Наилий. Будто каждый день взламывает окна.

Я стараюсь не открыть рот от удивления. В голубых глазах генерала задор, а на губах довольная улыбка. Мне бы промолчать, но его радость так заразительна.

– Ваших талантов не счесть, Ваше Превосходство.

– Чем только не приходилось заниматься, – отвечает Наилий и становится серьезным. Он не выдает признаков волнения. Разве что напряжен более обычного. А я не знаю, куда себя деть. Окно открыто и пора прощаться. Окончен бал, огни погасли. Сейчас я сниму бирюзовое бальное платье, надену больничную одежду и лягу вспоминать наш вальс, ночную Равэнну и поцелуй с ноткой Шуи на кончике языка.

Генерал молчит, пауза затягивается. Я успеваю подумать о том, что все правильно. Не нужна ему интрижка с такой, как я, а мне стоит забыть свою глупую влюбленность. Какая девочка не мечтает о генерале? Один из двенадцати лучших воинов на планете. Первый после всех несуществующих богов. Звездное небо бликами на золотых погонах, россыпь веснушек на щеках. Я беру его за руку и тяну за собой в окно. Нет смысла называться сумасшедшей, если не совершать безумных поступков.

Фомку Наилий бросает на кресло катера, перебирается вслед за мной в палату и щелкает брелоком, закрывая катер и паркуя его на земле. В палате темно и тихо, я увожу генерала от окна ближе к кровати. Уверенная и смелая. Решилась ведь. После ярких огней глаза никак не привыкнут к мраку, и я не вижу, а только чувствую, как Наилий гладит меня по плечам, спускается по голой спине в вырезе платья вниз. Я прижимаюсь к нему, обнимая за талию, и прячу лицо на плече. Металлические вставки погон чуть не царапают щеку. Уютное ощущение тепла и удовольствие от ласки вытесняются страхом. Чем настойчивее становится генерал, тем отчетливее я понимаю, что он сейчас меня разденет, и будет трахать. Низ живота сводит спазмом. От него разливается горячая волна, а сердце заходится от ужаса.

Наилий выпускает меня из объятий и берет пальцами за подбородок. Касается поцелуем сначала легко и осторожно, а потом проникает языком, заставляя выгибаться к нему навстречу. Я порывисто обнимаю его за шею, встаю на носочки, чтобы дотянуться. Дрожь по телу, как мелкий озноб. Будоражит и щекочет нервы. Вдруг генерал берет мою руку и кладет себе на брюки. Я чувствую, что он горячий, твердый и паника накрывает меня. Остатки самообладания летят в бездну. Я всхлипываю и выдергиваю ладонь из его пальцев. Он замирает. Я слышу только тяжелое дыхание. Своё, не его. Не могу успокоиться, стыд заливает алым щеки. Наилий снова берет меня за руку, и я опять её отдергиваю.