Охота на мудрецов (СИ) - Мор Дэлия. Страница 71
Лай собак давит на уши. Низкие голоса – крупные псы. Представляю, как носятся вдоль обрыва и рвутся к лодкам. Охранники освещают путь фонарями, видят дорожку из капель крови. Считают, сколько потеряла? Думают, что нежилец? Пусть, пожалуйста. Должны сначала дом проверить, наверное. И послать кого-нибудь вниз по течению за мной. Слабость накатывает. Скоро бездна обнимет крепко и больше не отпустит. Скорей бы. Паразит причитает бессвязно, но я не слушаю. Прости, Юрао, но за барьер мы уйдем вместе. Исчезают звуки, мысли и даже боль. Кажется, всё.
***
«Проснись».
Шепот из пустоты без голоса и тела.
«Живи, пожалуйста».
Все настойчивее и больней.
«Делия, прошу тебя. Живи».
Голос в голове всегда мой. Других не знаю. Повторяю за ним, едва шевеля языком. Каждое слово заново. Проснись. Живи. Пожалуйста.
Глаза открываю и вижу узкую полоску света под брезентом. Тело онемело и потому боль не такая жестокая. Но стоит пошевелиться, как все возвращается.
«Ушли!».
«Как ушли?»
«Не знаю. Развернулись и ушли».
Улыбка растягивая трещины на губах после укусов Агриппы. Фантазия включается. Хочется думать, что солдаты пожалели. Оставили. Доложили, что потеряли след и ушли искать совсем в другую сторону. Безумие? Да. Но я все еще в лодке под брезентом.
«Куда мы плывем?» – спрашиваю паразита.
«Четвертый сектор выше пятого. Реки бегут вниз. К твоему Наилию».
«Он больше не мой».
«Бред. Позвони ему, расскажи, что случилось. Простит».
Смеяться хочется над наивностью паразита.
«Я номера не знаю, и он меня не простит. Такое – никогда. Иначе не стал бы генералом».
Молчит Юрао. Думает, наверное. Забавно, но чем дальше, тем более живым он мне кажется. Жаль, что так поздно. Мало дружили. Я его то паразитом, то галлюцинацией, то бредом обзывала.
«Прости меня», – прошу духа.
«За что?»
«Я столько гадостей тебе наговорила. Выгоняла, игнорировала, спорила, не слушала».
«Не нужно прощаться».
Снова замолкает и боли во мне становится больше. Не знаю, чем его утешить. Тяжело, наверное, умирать вот так вместе с кем-то.
«Тебе нужен врач».
Говорит со всей твердостью и очень настойчиво.
«Публий Назо. Позвони ему. Помнишь, как говорил звонить, что бы ни случилось? У тебя случилось. Раны от когтей филина слишком глубокие. Нужно шить. Звони».
Глупо. От меня до медицинского центра несколько часов езды на автомобиле. Разве что Публий морально поможет. Да и что я ему расскажу? Как подселила Юрао в Друза, сбежала, наткнулась на гнездо филина, еле спаслась от его когтей и теперь болтаюсь в лодке неизвестно где? Военные Агриппы найдут меня быстрее, но Юрао жалко.
Достаю из-за шиворота планшет, карточку, аккумулятор. Долго-долго вожусь в темноте, вставляя его обратно. Экран вспыхивает, и я кладу девайс на грудь. Устала. Паразит подбадривает и уговаривает. Бубнит что-то ласковое. Поднимаю планшет снова и набираю номер с карточки. Прикладываю к уху. Гудки режут слух немилосердно. Жду и считаю. Три, четыре, убираю от уха, чтобы сбросить вызов, но вдруг раздается голос.
– Слушаю.
– Капи…
Кашляю, прочищая горло от хрипов.
– Капитан Назо, это Дэлия.
Он молчит, как вчера молчал Марк. Долго и очень напряженно. Потом на выдохе спаршивает.
– Я тебе нужен как врач?
Решил, что звоню просить наладить отношения с генералом. Будь во мне больше крови – покраснела бы. Но сейчас все равно.
– Да.
– Что-то серьезное? Травма? Ранение?
– Когти филина. Он решил, что я хочу гнездо разорить. Наверное. Защищал. В затылок вцепился, спину подрал и предплечья.
– Понял, – отрезает капитан, – ходить сама не можешь. Где ты? Я приеду.
– Не знаю, где я.
Публий вздыхает тяжело и начинает объяснять, как отправить координаты с планшета. Слышит, что планшет гражданский, объясняет по-другому. Потом говорит, что выезжает и связь прерывается.
Вожу пальцами по экрану, оставляя полосы грязи и следы крови. Сбрасываю координаты и снова вынимаю аккумулятор. Экран гаснет, оставляя меня в темноте. Военврач просил не спать и выбраться из лодки на берег. Не смогу, да и незачем. Лодка давно не двигается. Наверное, застряла в зарослях. Тем лучше. Не уйдет с точки. Честно борюсь со сном и проигрываю.
Глава 27. Два генерала
Просыпаюсь от шороха брезента над головой. По глазам бьет яркий дневной свет, вычерчивая силуэт склонившегося надо мной цзы’дарийца. Моргаю часто, жду, когда глаза привыкнут и понимаю, что вижу галлюцинацию. Очень реальную и красочную. Мужчина с длинной челкой, россыпью веснушек, одетый в темно-красную рубашку. Даже шрам под левой бровью есть. Щетина небритая, правда, совсем не по Инструкции, а так очень похож на Наилия. Настолько, что я прикрываю ладонью рот, боясь закричать. Слишком много крови потеряла, наверное, устала от бега и заболела холодной ночью в лодке. Чудится. Прощальный подарок от сознания – лицо любимого мужчины.
Галлюцинация хмурит брови до глубокой складки на переносице, а потом тянется ко мне.
– Публий, она здесь!
И голос похож. Пожалуйста, Вселенная, я не хочу возвращаться в реальность! Пусть он побудет со мной. Еще чуть-чуть.
– Вижу, – отвечает второй цзы’дариец и присаживается рядом на корточки, – Наилий, не бледней. Рваных ран никогда не видел?
Публий. Капитан Назо. Уже привычно резкий и совершенно реальный в своем форменном комбинезоне. Значит, второй действительно Наилий. Уставший, будто больной с темными кругами под глазами. Почему в гражданском?
– Брезент на землю стели, – командует военврач, – одеяла и большой кейс из багажника возьми. Быстрее, Ваше Превосходство!
Генерал молчит, только поджимает губы и подчиняется. Снова раздается шорох брезента, а Публий аккуратно поворачивает мои руки, рассматривая успевшие подсохнуть раны.
– Крупный филин, – бормочет капитан, – когти, как ножи. Где ты его гнездо нашла? В лесу? Яма должна быть или толстые корни деревьев.
– Не помню, – слова даются с трудом, а от слабости тело будто завернуто в вату, – темно было, что-то захрустело под ногами.
Публий цедит сквозь зубы длинное, витиеватое ругательство. Потом проталкивает руки под мою спину и тянет на себя, чтобы достать из лодки. Утихшая было боль снова вспыхивает пламенем. Кричать сил нет, но стоны сдержать не могу. Слышу, как планшет падает со стуком на дно лодки. Военврач не обращает внимания, несет меня через заросли высокой травы на расстеленные одеяла. Держать голову очень трудно, в глазах темнеет, уши закладывает до глухоты и жажда мучает.
– Пить…
– Нельзя, – обрывает Публий, потом смягчается и поясняет, – не сейчас.
Вижу, как закатывает испачканные моей кровью рукава до локтей, отвинчивает пробку от канистры. Вода? Антисептик? Наилий здесь же. Приносит пузатый медицинский кейс и ставит рядом.
– Шить нужно?
– Разумеется, – кивает военврач, – через край, как я люблю. Руки мой, ассистировать будешь.
Вздрагиваю от холода на одеялах. Ветер заглушает тихие шорохи приготовлений. Мужчины делают все слажено и быстро. Кручу головой, наплевав на боль от раны на затылке. Жадно ловлю каждое движение Наилия. Ни фантомных запахов, ни тонких ощущений – все перекрыто сильнейшей физической болью. А по мимике и жестам ничего не могу угадать. Генерал. Холоден, статичен, хмур. Всегда. Светило, утонувшее в океане.
– Наилий, – зову того чужака, что когда-то был ближе и роднее целого мира. Преданного мною. Брошенного у ворот особняка ради чужих интересов. Ни любви, ни дома, ни друзей, ни покровителей я больше не заслуживаю. Но упрямая надежда, что простит когда-нибудь, теплится робким огоньком в ладошке. Отражается в глазах склонившегося надо мной генерала. Спросить нужно много, а сказать еще больше. Но слова не идут на ум. Разве мог забыть, что ушла? Нет.