Товарищ гвардии король (СИ) - Николаев Владимир Сергеевич. Страница 38
Следующие два дня слились в один, длинный, напряжённый и бестолковый. Танк метался по городу, появляясь в самых неожиданных местах, давил полицейские машины и дорогие лимузины, грозным видом разгонял наспех собранную и прочти невооружённую национальную гвардию, захватывал почту, телеграф, банки. Два раза пришлось выстрелить из пушки во время штурма тюрьмы, где местные уголовники захватили друг друга в заложники и выставили нелепые требования не пересматривать их дела по советским законам. Впрочем, обошлось без жертв. Без лишних жертв - только инициаторы захвата были тут же расстреляны освобождёнными добропорядочными заключёнными, организовавшими отряд самообороны и самотрибунала. Короткие передышки удавалось сделать только ночью, да и то экипажу то и дело приходилось отвлекаться на пресечение вспыхнувшей в городе эпидемии мародёрства. Но к исходу третьего дня стало полегче - временный комендант Сан-Франциско полковник Ярцев был человеком опытным и навёл порядок твёрдой рукой. Реорганизованная полиция, состоящая из плохо говорящих по-русски, но дисциплинированных эскимосов, патрулировала улицы. Почему-то эскимосы называли друг друга Грицьками, Опанасами да Мыколами и постоянно ели сало, наверное, моржовое. Ну откуда на крайнем севере возьмется свиное, особенно в таких количествах? Сейчас как раз такая передышка, танкисты лежали на газоне возле машины, дожидаясь, когда Шалва достанет из танка сумку с сухим пайком. А вот и он показался, но без еды. - Бадма, ты только послушай! - высунувшийся из башни Церетели протягивал командиру наушники. - Радиовещание наладили! - Ну и что? Мне их джазы и свинги никогда не нравились. - Там новости. - И чего? - Да ты послушай. Капитан тяжело вздохнул и полез на броню. Передача велась почему-то на русском языке. Широковещательная радиостанция "Голливуд-бэнд" из Лос-Анджелеса сообщала, что город посетил с неофициальным визитом Его Величество баварский король Людвиг Эммануил фон Такс и согласился защитить мирных жителей от надвигающейся со стороны Сан-Франциско волны японских погромов и прочей кровавой вакханалии, устроенной бесчинствующими мафиозными молодчиками. Далее говорилось, что благодарный народ высказал просьбу запретить на территории штата Калифорния деятельность любых политических партий, национализировать промышленные и горнодобывающие предприятия, закрыть границу с Северо-Американскими Соединёнными Штатами и провести референдум, который и определит дальнейшее будущее. В конце передачи выражалась надежда, что братский советский народ вспомнит об исторических корнях, исторической справедливости, и примет не менее историческое решение по восстановлению государственности Руси Заокеанской в составе Союза Советских Социалистичеслик Республик. - Ну ни фига себе товарищ король покуролесил! - присвистнул Бадма, отдавая наушники радисту. - А чего же в гости к нам не зашёл? - Да вроде и так справились. Нешто мы не гвардейцы? - Точно, - согласился капитан. - Вот только жалко, что бойцовский турнир так и не закончился. Ну что, Артём, пойдём немного разомнёмся?
Значительно позже, когда экипаж вместе с танком покинул негостеприимную Америку и на борту парохода "Flavor of Red October" проходил Панамский канал, стало известно о дальнейшей судьбе Калифорнии. Советское правительство всё таки отказалось принимать ещё одну республику в состав СССР, и на проведённом референдуме было принято решение организовать новое государство со старым названием - Русь Заокеанская. В него, кроме всего тихоокеанского побережья, вошли также Аляска, Алеутские острова и бывший штат Невада, куда случайно заехал заблудившийся в незнакомой местности танковый взвод Первой Гвардейской дивизии. Через месяц намечались выборы подполковника Лазаренко в президенты. Но это Бадму уже не интересовало - впереди ждал Атлантический океан, новые страны, новые приключения... и новые приказы, эти приключения запрещающие. Ну и пусть! Истинный героизм трудностей не боится и преград не знает!
Глава семнадцатая
Мне казалось, я тоже Схожу с кораблей, В эти Токио, Гамбурги, Гавры... Владимир Высоцкий
Где-то в Атлантическом океане. 7 января 1938 года.
Сегодня праздник - всё прогрессивное человечество отмечает православное Рождество, и Людвиг Эммануил фон Такс намеревался отдохнуть. Затянувшиеся до самого утра гуляния у наряженной пальмы, за неимением ёлки объявленной символом торжества, изрядно утомили. Да ещё сказывалась многомесячная усталость от рейда по южной Африке, когда приходилось спать не более четырёх часов в сутки, да и то урывками, разбивая на несколько порций. Кто читал старые, дореволюционные ещё, журналы "Нива", тот сразу поймёт музыкальное, манящее, тревожащее душу звучание названий - Трансвааль, Оранжевая, Кимберли, Претория, Родезия. Особенно Кимберли... Тени героического прошлого вставали перед глазами и будоражили воображение, звали к новым подвигам и отмщению старых обид. И к новому дележу сладкого пирога, по несправедливой прихоти случая доставшегося одному-единственному едоку. Такая вопиющая ошибка судьбы обязательно должна быть исправлена - и по африканским прериям, или саваннам, тут фон Такс до конца не разобрался, покатили грозные СМ-1К Первой Гвардейской дивизии. А потом... а потом ничего, в принципе не изменилось, только дивизия сменила название и стала Особым Экспедиционным Добровольческим корпусом, увеличив численность почти втрое за счёт постоянно прибывающих в порт Кейптауна волонтёров. Суда под флагом Корсиканского королевства приходили почти ежедневно, а немногочисленные английские военные корабли в ужасе разбегались от конвоев, сопровождаемых знаменитыми "львиными прайдами" подводных лодок. Лишь однажды безумный командир какого-то эсминца пытался помешать выгрузке, но был отправлен на дно вместе с командой и со своей лоханью раньше, чем успел сняться с якоря на рейде. Остальной британский флот, вернее то, что осталось от него после печально известной "Ярмутской бойни", предпочёл уйти на Мадагаскар и там интернироваться. Но это уже в прошлом, недавнем, но от этого не менее славном. А сейчас фон Такс лежал на узкой койке в своей каюте и безуспешно пытался заснуть, отгоняя лезущие в голову мысли. Надо сказать - глобальные мысли. О судьбах человечества, о послевоенном мироустройстве, о том, что неплохо бы поделиться с товарищем Сталиным новыми южноафриканскими приобретениями. Да... Что бы там ни говорили ретрограды, ссылаясь на авторитет Екклесиаста, уже ничего не вернётся на круги своя. А ветры? А ветры пусть веют, сдувая с ног прах старого мира. Построен новый, лучший, и он, простой баварский король, приложил к этому свои скромные силы. И осталось закрепить новый статус-кво соответствующими международными актами. Вот только кто займётся? Уж всяко не Лига Наций, окончательно скомпрометировавшая себя одобрением Большой Европейской Войны и разогнанная десантниками Галицийского Каганата при штурме Женевы, где продажные буржуазные политики нашли последнее убежище. А не предложить ли товарищам создать новую, истинно прогрессивную организацию? Организацию... пожалуй и так - Организация Объединенных Наций. Вот только последнее слово в названии смущает. Нет ли в нём намёка на национализм? И не обидится ли Патриарх Алексей Львович, неоднократно заявлявший, что русский - это не национальность, а состояние души, стремящейся к Богу. Тут надо серьёзно обдумать... Хотя сокращение - ООН, очень даже неплохо звучит. И обязательно войска должны быть. Миротворческие. А то, что же получается - добро и без кулаков? Непорядок. И формировать миротворцев исключительно из добровольцев, назначаемых из армий ведущих мировых держав. Сколько их сейчас? Советский Союз, Великое Княжество Литовское, Балтийская Конфедерация, Корсиканское королевство и родная Бавария, несколько увеличившаяся в размерах. Вот и всё, остальные можно не считать по разным причинам. Галицийский Каганат - вассальное государство, Чехословакия слишком мала, чтобы воспринимать её серьёзно, а Японию в большую политику допускать никто не собирался. Хотя галицийская армия должна принимать участие - заслужили. Да, а остальных можно ввести в состав Совета Безопасности, но только наблюдателями с совещательным голосом. А право вето будет только у СССР и ни у кого другого. Тут уж не нужно обольщаться - без поддержки Советского Союза от великих держав останутся только рожки да ножки. От размышлений отвлёк осторожный стук в дверь. - Кто там ещё? Открыто, - фон Такс встал с койки и набросил на плечи китель. Штаны он снять ещё не успел. На пороге стоял неизменный королевский механик-водитель Абрам Рубинштейн: - Ваше Величество, товарищ полковник, тут капитан Долбаев на приём просится. По личному вопросу. - Зови, - не принять человека, лично отправившего к праотцам самого Гудериана, к тому же недавнего героя Сан-Франциско и Претории, было бы просто невежливо. - И чаю нам принеси. Рубинштейн кивнул и пропал, уступив место Бадме. Танкист совершенно не изменился с тех пор, как фон Такс вручал ему награды за быстроходного Гейнца, только на погонах вместо лычек старшего сержанта появились четыре звёздочки при одном просвете. Ничего удивительного, любой из военнослужащих армий великих держав мог получить внеочередное звание или орден от любого из главнокомандующих. Назначение же на должность целиком зависело от начальства по месту службы или командировки. Так, даже товарищ Сагалевич теоретически мог присвоить Долбаеву хоть фельдмаршала или генералиссимуса, но отдать под командование хотя бы взвод... Правда, Бадма сам отказался от батальона, ссылаясь на недостаточное образование, и предпочёл остаться со своим экипажем, получившим статус отдельной воинской части с собственным маленьким знаменем, закрепляемым на танковой антенне. - Разрешите, Ваше Величество? - Заходи, - фон Такс сделал приглашающий жест. - И давай без чинов, хорошо? Зови меня просто по имени-отчеству - Людвиг Эммануилович. Видишь, я же в тапочках, какая тут официальность? - Да, спасибо, - Бадма присел за столик, на который вновь появившийся Рубинштейн успел поставить дымящийся самовар, вазочки с вишнёвым вареньем и корзиночку с ванильными сушками. - Или чего покрепче? - предложил король. - В честь праздника? - Нет, - отказался капитан. - Если с вечера не злоупотреблено, то с утра будет явным излишеством. Я лучше чаю. - Действительно, - фон Такс решительно поставил бутылку под стол. - Ну, с чем пришёл? Танкист немного помолчал, видимо собираясь с мыслями, а потом начал с вопроса: - Мы же будем мимо Англии проходить? - А что? - насторожился король. О предполагаемом участии Добровольческого Корпуса во второй части учений "Лиса и виноград" кроме него знали только товарищи Сагалевич, Берия-старший, корсиканский король Беня и генерал-лейтенант Раевский, который и составлял стратегические планы. - Да мне это... побывать бы там. По семейным обстоятельствам. Можно даже отпуск за свой счёт. Сказать, что фон Такс удивился - вообще ничего не сказать. Ну какие семейные обстоятельства могут быть у забайкальского бурята на территории Великобритании? - Чего!? Бадма вздохнул и рассказал грустную историю о Конраде Уильяме Бентинке, старшем сыне сэра Юджина Бентинка, четырнадцатого графа Портледского и Дорсетширского. О его большой и несчастной любви, о дуэли со счастливым соперником, об оскорблении величества словами и действиями, о стремительном бегстве из страны с архангельскими купцами. И вот в далёком тысяча шестьсот девяносто девятом году судьбе было угодно забросить изгнанника в бурлящую от перемен Россию, да так удачно, что аглицкий немец Кондратий Бетинков полюбился государю Петру Алексеевичу в хорошем смысле этого слова. Рассудочная храбрость и хладнокровие мушкетёрского подпоручика проявили себя уже под Нарвой, когда предводительствуемая им рота нанесла врагу такой урон, что сам Карл Двенадцатый воскликнул в восхищении: - "Вот кого бы я оставил королём Швеции после себя!" Слова эти некие недоброжелатели донесли до государя Петра Алексеевича, но он только посмеялся, приказав записать для потомков сей исторический анекдот. И мало того, пообещал после взятия неприятельской столицы собственноручно содействовать восшествию графа Бентинка на шведский престол. Увы, честолюбивым помыслам Конрада не суждено было сбыться, хотя прослыл он изрядным баловнем судьбы, родившимся под счастливою звездою. В полтавской баталии также удача сопутствовала храброму англичанину, к тому времени принявшему православное крещение и считавшему Россию не токмо второй, но единственной родиной. Именно артиллерийские батареи майора Кондратия Евгеньевича Бетинкова, совершившие обходной маневр и ударившие наступающему супостату во фланг, и принесли победу русскому оружию. Исключительно кознями завистливого Меньшикова и можно объяснить прискорбный факт умалчивания истинных причин блистательной петровской виктории. А иначе... как знать, может и стояло бы имя доблестного воина в одном ряду с достойнейшими полководцами прежних времён. Но Его Величество случай изволил распорядиться совершенно иначе... Незаслуженно обиженный Бентинк вернулся в Санкт-Петербург уже полковником, но печаль по украденной прямо из рук славе полностью изменила его характер. Последовал кратковременный, года на полтора, запой, результатом которого стали три выбитых зуба коварного Алексашки, да преизрядное количество рогов, украсивших головы многих, не минуя и государеву. Пётр Алексеевич, помня былую свою приязнь, раздувать скандала не стал, а отправил новоиспеченного генерал-аншефа в "Иркуцкий острог, дабы помог оный вооружённою рукою брацким ясачным людишкам отбиться от набегов злобных мунгальцев". Да так и сгинул Кондратий Евгеньевич где-то на Ангаре, будучи вынужден со товарищи, числом десять, принять бой с войском местного князьца Тунгуя. Но на самом деле Бентинк, оглушённый в том сражении ударом дубины по голове, попал в плен. Как выяснилось, почётный, потому что черноволосая и луноликая Булцыгма, дочь князя Тунгуя, с первого взгляда полюбила потерявшего память генерал-аншефа. Впрочем, о генеральстве своём Кондратий тоже позабыл и отныне носил гордое имя Тынык. Но недолго, так как из-за непомерной храбрости и лихости почти сразу же стал зваться Тыныкше-батаар, что на местном наречии означало "богатырь, ушибленный дубиной на всю голову". Сам того не сознавая, выполнил он наказ государя Петра Алексеевича - мунгальцы не только зареклись беспокоить рубежи российские, но и детям заповедали. А как же иначе, если стоит на страже тех рубежей длинноносый демон с громадной саблей, перекованной из фамильной толедской шпаги? От одного только грозного вида стынет кровь в жилах, а от боевого клича "эхщасвьябу" падают замертво даже кони. Такие, во всяком случае, ходили слухи по мунгальским кочевьям, и не находилось храбрецов, рискнувших это проверить. Позднее неугомонная натура Тыныкше-батаара немало поносила его по свету - разграбление Запретного Города в Бейджине, морской рейд к Эдо, с последующим его сожжением, списанном на землетрясение, плавание с казаками за золотом в гишпанские земли по другую сторону большой солёной воды... И только в крайне преклонных годах, при царствовании императрицы Екатерины Второй, оставил почтенный воин ратные дела и собрался помирать, оплакиваемый восемнадцатью сыновьями и сорока семью внуками с двенадцатью правнуками. Перед самой смертью вернулась к Кондратию Евгеньевичу память, и рассказал он о тайнике, сделанном в родовом замке графов Бентинков в Портленде. Там, в холле, под лестницей, спрятана шкатулка с фамильным перстнем и документами, подтверждающими право на наследство. А старшему сыну, Бадме Кондратьевичу, отдал ладанку, в которой хранилась запись слов шведского короля, заверенная лично царём Петром Первым. Впоследствии история потомков Тыныкше-батаара была не менее интересной и богатой на приключения, а семейная реликвия вместе с преданием передавалась из поколения в поколение, пока не дошла до нынешнего обладателя - танкиста-орденоносца, капитана Бадмы Иринчиновича Долбаева. - Слушай, - спросил вдруг король, - а почему тогда у тебя фамилия другая? - Нам они до революции и не полагались. Действительно, только в двадцать третьем году приехавший для переписи населения уполномоченный спросил у соседей про семейство Бадмы, в полном составе ушедшее в тайгу на промысел. - Тыныки они, - пояснили ответственному товарищу Гусятникову. Но тот вспомнил осаду Порт-Артура, где потерял три пальца на левой руке, японского генерала Танаку, и счёл фамилию недостаточно благозвучной и революционной. - Нет, не пойдёт! Пусть будут... - А ещё их предка по голове дубиной стукнули! - И как, хорошо долбанули? - Хорошо, однако. Дураков с тех пор в роду не водится. - Ну вот и замечательно! Пусть будут Долбаевы. Так совсем юный Бадма получил фамилию. А потом началось... Колхозы, набеги за единоличными баранами в соседнюю Туву, МТС, курсы трактористов, армия. Механик-водитель любил своего железного коня и СМ-1К отвечал ему взаимностью. Школа младших командиров, сержантские лычки на погонах, командирская должность, боевое крещение в мелких конфликтах при усмирении троцкистко-ягодовских мятежей на окраинах СССР, и вот, наконец, командировка в Баварскую армию добровольцем, перевернувшая всю последующую жизнь. - Семейные обстоятельства - это прекрасно, - подвёл итог беседе фон Такс. - Но почему ты не хочешь пригласить в гости к родственникам своих боевых товарищей? Хотя... почему в гости? К себе приглашай, ведь право майората в Англии ещё никто не отменял, не так ли? - Да я... - Решено! Всей дивизией пойдём! Приютишь в замке на пару недель? - Конечно! Окрылённый танкист ушёл, а король вызвал механика-водителя, одновременно исполняющего обязанности ординарца, адъютанта, секретаря и начальника штаба: - Абрам, срочно радируй ефрейтору Шмульке о переносе операции из Ливерпуля в Портленд. - Есть! - щёлкнул каблуками Рубинштейн, но уходить не спешил. - Что-то ещё? - Ага, товарищ полковник... Планировали мы планировали, а теперь что, всё заново перепланировать? - Ну и что? Мы же, Абрам, не агрессоры или оккупанты какие, мы восстанавливать историческую справедливость и феодальную законность идём. Так что давай, работай, три дня у тебя ещё есть.