Полуостров сокровищ (СИ) - Зимина Татьяна. Страница 18

Олег коротко вздохнул, подавляя раздражение.

— Однако именно камеры предоставили вам так называемые доказательства виновности Ольги, — заметил Лумумба, потирая переносицу. Выглядел он не лучшим образом. Подбитый глаз набряк, синяк под ним стал фиолетовым. Остальная кожа, наоборот, слегка посерела. В бакенбардах стало больше седины…

— Не «так называемые», а железобетонные доказательства. На камерах видно, что никого другого рядом с Игорем попросту не было. Не сам же он себя убил.

— А вы точно уверены, что это убийство, а не несчастный случай?

— Уверены. Другой вопрос: как она это провернула? Игорь был далеко не дурак, и не дал бы себя травануть просто так, за здорово живешь. Даже если распылить яд на стены, или отравить листы книги, пропитать фитили ламп… Она бы пострадала сама. Остается магия.

— Вы думаете, князя заколдовали? — живо спросил наставник.

— Другого варианта просто нет, — отрезал Сварог. — Ольга была колдуньей.

— Была?

— Ну, есть. Пока…

— В городе полно и других магов, — заметил Лумумба.

— Но никто из них не имел доступа к князю, — отрезал Сварог. — Признается. Деваться-то ей некуда… Так что, будете смотреть записи? А то мне недосуг.

— Включайте.

Звука не было, только картинка. Вот князь с княгиней, о чем-то беседуя, идут по коридору, открывают дверь в покои, но остановившись на пороге, начинают оживленно жестикулировать. Видно, что Князь пытается в чем-то убедить Ольгу, но та упрямо качает головой.

— Мать волнуется, — долетело из-за спины. Сварог, пользуясь случаем, негромко отчитывал сына. — Якшаешься с разной швалью… А маньяка третий месяц поймать не можете… Что сложного-то? Выследили, устроили засаду, схватили.

— Прикажешь хватать кого попало?

— Народ успокоить-то надо.

— Нельзя сажать невиновных.

— Все в чем-то да виноваты, — тон родителя немного смягчился. — На ужин придешь? Мать пирогов напекла.

— Опять смотрины устроите?

— Внуков не в капусте находят.

— А сыновей не для забавы растят.

— Не шлындрай допоздна. Завтра важный день.

— У меня каждый день — важный.

— О нас с матерью подумай. Перед людьми стыдно…

— Никогда и не переставал.

М-да. Вот страдаю я от того, что сирота. Нет, мол, у меня ни папы ни мамы…

Лумумба, просмотрев всю пленку, кадр за кадром, устало потер переносицу. Главнокомандующий Сварог дожидаться окончания просмотра не стал, наказав сыну докладывать о расследовании лично. У меня сложилось впечатление, что учитель специально тянул, цепляясь к каждой мелочи.

— Напоследок, хотелось бы еще раз осмотреть спальню, — обратился наставник к Олегу, выходя из тесной смотровой и потягиваясь.

Мне осталось только тяжело вздохнуть. То ли вчерашние приключения не позволили восстановить силы до конца, то ли уже сегодняшние подействовали столь утомляюще, но глаза слипались. Бока, поврежденные во вчерашней гонке, болели всё сильнее, мозги будто поджарили в масле, и там и забыли. Масло постепенно застыло, схоронив крошечную шкварку разума в своих жирных глубинах…

Реактивный рев проник в уши не сразу, исподволь набирая обороты и громкость. Мы с Олегом, не сговариваясь, опрокинули стол и нырнули за мраморную столешницу. Стекло разбилось мелкими брызгами и в терем влетел снаряд. Черный, отливающий металлом, размером с мою руку. С громким дзеньканьем воткнувшись в деревянный пол, он завибрировал, постепенно уменьшая колебания. Взрыва так и не последовало.

Я осторожно выглянул из укрытия: Лумумба, не сдвинувшись с места, терпеливо массировал виски кончиками пальцев.

— Кто-нибудь, помогите ей, — сказал он, тяжело вздохнув.

В «боевом» состоянии птица Гамаюн формой напоминала подкалиберный снаряд. Железные крылья плотно обхватывали тело, голова и железный клюв представляли собой острие. Клюв на добрых десять сантиметров ушел в дубовую доску. Нервно кося круглым глазом, ворона издавала горловое кулдыканье и слабо подергивала торчащими в воздухе лапками.

Совместными усилиями мы с Олегом выдернули её из паркетины, в наборных плашках осталась здоровенная дыра. Лязгнув на пробу клювом, птица хотела заговорить, но красноречие её покинуло.

— Там… Там… — прижав крыло к сердцу, она пыталась одновременно говорить и дышать, но не получалось ни то, ни другое. — Они её ножом, а она ногой, ногой!

Нехорошо засосало под ложечкой. Если она о Машке…

— Говори толком, что случилось! — схватив ворону за горло, я затряс её в воздухе. У птицы закатились глаза.

Олег, осторожно высвободив из моих пальцев, посадил вестницу на перевернутый стол и сунул под клюв стакан воды. Ворона, благодарно прикрыв глаза, запрокинула голову — по горлу запрыгал шарик…

— Да говори уже! — взорвался я. — Сил больше нет твой цирк терпеть…

— Цирк? — возмутилась птица. — Рискуя жизнью, лечу на всех парах, кидаюсь, как камикадзе, головой в окно, а вам — цирк? Не буду говорить, — и она демонстративно отвернулась.

Мои пальцы скрючились и самопроизвольно потянулись к тонкому птичьему горлышку…

— Говори, Гамаюша, — учитель подставил ей руку. Взобравшись по ней к Лумумбе на плечо, вредная тварь еще секунд тридцать изображала судорогу, и только потом соизволила выдать:

— Машку похитили викинги.

Не слушая больше ничего, я рванул на выход. И грохнулся во весь рост о подставленную ногу учителя.

— За что, бвана? — взревел я нечеловеческим голосом, потирая коленки и лоб.

— Ты куда собрался? — спокойствие Лумумбы можно было заворачивать в бумагу, порционно, и продавать в психбольницы, для особо буйных пациентов.

— Ну как же! Машка! Наша девочка…

— Во-первых: она сама кого хочешь в рогалик свернет. Еще во-первых: ты знаешь, куда нужно бежать? — я с надеждой уставился на птицу Гамаюн, та сразу надулась от важности.

— Драккар из Исландии стоит в порту, — сказал Олег. — Скорее всего, её потащили туда… Викинги — что сороки. Прут всё, что блестит, — он снял с пояса рацию. — Не беспокойтесь. Из дока их не выпустят.

— Но они могут… — дыхание перехватило. Как представил: Машка. На лице ужас, глаза огромные, в бледных лапках прижатый к груди плюшевый медвежонок…

— Успеем, — отдав распоряжения, Олег повел нас к выходу из терема. — Я вызвал транспорт, доедем с ветерком.

— Вечно с Машкой что-нибудь случается, — посетовал я, запрыгивая в кузов лендровера.

— Натура такая, — буркнул Лумумба. — Сначала наплодить проблем, а потом мужественно их решать… — драгоценный учитель менялся на глазах. Синяк исчез, во взоре появилась молодецкая удаль, плечи расправились, жилетка засверкала новыми красками. — Гамаюша, ты сможешь пробраться на корабль? — птица неожиданно смутилась.

— Да как вам сказать… Я же… Они там вроде того… А я сразу к вам…

— Трусиха, — осудил я птицу.

— Агасфер Моисеевич упоминал, что раньше работал в порту, на таможне, — вспомнил Лумумба. — Он может помочь советом.

Ворона с готовностью взяла низкий старт, но её опередил Олег.

— Он, насколько я помню, состоит в отряде «три шестерки». Скажу, чтобы они подошли к порту. На всякий случай… — и он вновь взялся за рацию.

Собрались в офисе начальника порта. «Офис» представлял собой громадный стакан, поднятый на металлической штанге над скопищем морских контейнеров. Из контейнеров образовался целый город: здесь были свои площади, улицы, оживленные перекрестки и глухие закоулки. Воздух заполняли мачты кранов, с ловкостью жонглеров перебрасывающих грузы с кораблей на сушу и обратно. Начальник, сидя в стакане, мог видеть все окрестности: причалы, доки, корабли, стоящие на рейде и большую часть Кольского залива в придачу.

— Вон он, супостат, — кивнула подбородком Зинаида Карловна, начальница порта и старинная, как оказалось, подруга деды Фиры. — В последний момент успели док перекрыть, иначе улетела бы ваша девчуля, аки лебедь перелетная.