Полуостров сокровищ (СИ) - Зимина Татьяна. Страница 36

За столом, как в старые добрые времена, сидели кот и деда Фира. Гамаюн, гордо встопорщив хохолок, гордо прохаживалась по столу.

— А где бвана? — спросил я. — Нашел Душегубца?

Кот отвел глаза. Машка сделала вид, что лихорадочно увлечена ощупыванием меня на предмет ранений и не совместимых с жизнью травм. Дед Агасфер меланхолично дул на чай, налитый в блюдце.

— Да ты садись, служивый, — пригласил он, шумно отхлебнув. — В ногах правды нету.

И точно. Ноги подкосились, будто меня сильно шибанули под коленки, и я плюхнулся на край лавки. Другой край тут же вздыбился, я рухнул на пол, а лавка — сверху. Послышался треск, с каким обычно раскалывается грецкий орех. В потолке отразилось звездное небо…

— Это могло бы стать трагедией, достойной Царя Эдипа, если б не было так смешно, — услышал я голос нашей не в меру умной птицы. — Пройти Зону без единой царапины, а дома скончаться от черепно-мозговой… Но! Были бы мозги — было б и сотрясение. А так — полежит чуток, да и оклемается. Вот я на него чаем побрызгаю…

Я сел. Содрал с головы рушник, отбросил лавку и повторил громовым голосом:

— Спрашиваю в последний раз: где Лумумба?

— Пьет, — вздохнув ответил кот. Я не поверил ушам и повернулся за разъяснением к Машке. Она-то уж врать не будет, правда? Не про учителя же?

— Помнишь, когда ты решил участвовать в соревнованиях, наставник сказал: нельзя мешать человеку, если душа подвига просит, — сказал кот, забирая у меня рушник и помогая подняться. Усадил, придерживая за локоток, погладил мягкой лапкой по шишке и пододвинул чашку с горячим чаем. — А еще нельзя мешать человеку, когда душа горит. Понимаешь?

— Вчера, пока тебя не было, он к княгине Ольге ходил, — тихо сказала Машка. — А как пришел, спросил у Арины Родионовны самогону, заперся в бане и с тех пор…

— Не беспокойся, всё путем, — утешил кот. — Я с банником договорился: тот ему компанию составляет и закуску подсовывает.

— Ну вы блин даете, — не глядя, я хватил стакан раскаленного чаю, и ничего не почувствовал. — Стоило на минутку отвернуться…

На моей памяти Лумумба уходил в запой два раза. Первый — когда с женой развелся, а второй — когда мы с ним Умруна проморгали. Бвана тогда уверен был, что мы идем за ним по пятам и вот-вот схватим, а Умрун в это время, совсем в другом месте, целую деревню в плесень превратил. До сих пор иногда снятся мягкие и ноздреватые, как сыр, дома. С коньков крыш капает слизь, из окон текут зеленые сопли, деревья, как травинки под дождем, льнут к земле, а уж люди… Давно это было, года три тому. Когда мы его наконец убили, наставник заперся в номере на постоялом дворе и никого к себе неделю не подпускал.

Но сейчас-то дело еще не окончено, так ведь? Ведь так? До суда еще три дня, да и Душегубца пока не поймали…

Сбил с мысли кот, насильно запихавший мне в рот ватрушку. Чтобы не подавиться, пришлось начать жевать. Творог с изюмом… Вкусно однако.

— А вы почему не на работе? — спросил я деда Фиру. Получилось как-то не так. Хотел вежливо поинтересоваться делами, а получилось, будто я чем-то недоволен. — Я хотел сказать…

— Да понял, не в обиде, — махнул рукой Агасфер Моисеевич. — Расформировали наши Летучие отряды, Ванюша. Котлеты, как говориться, отдельно, а мухи — отдельно. А еще ввели комендантский час: после семи вечера из дому не выйдешь. Так что кабак тоже отменяется, — деда Фира тяжело вздохнул. — И Пыльцу не продают…

Ватрушка во рту вдруг стала напоминать мокрую вату. Проглотить смог, только отхлебнув чаю.

— Получается, это такие намеки, чтобы магов из города попросить? — опередив меня, спросила Маха. Она всегда быстро схватывала.

— Даже не намеки, а конкретный указ: в семь дней собрать манатки и на выселки. За сто первый километр, — тихо пожаловался кот. — Причем, не только пришлым, а и коренным. Мы с хозяйкой на этом самом месте двести сорок лет обитаем. Пережили и норманнских пиратов, и разбойничков Емельяна Ивановича, и голландских купцов… А теперь вот, будем голь перекатная, — соскочив с лавки, он принялся убирать со стола. — Но ничего… Отольются кошке мышкины слёзки. Уйдем — с Водокрутом сами пусть разбираются. Да и еще много с чем.

— Сварог собирается на тот берег бомбу сбросить, — вдруг сказала Машка.

Я чувствовал себя Алисой, нежданно-негаданно угодившей в Зазеркалье. Только и оставалось сказать: — Всё страньше и страньше.

— Какую бомбу, Машунь?

— Точно не знаю. Но Сварог прямо с трибуны объявил, что бомба у него есть, и он не постесняется её применить. Если нойды не откроют прииски…

— Нойдам бомба по барабану, — вздохнул Агасфер, устало потирая уши ладонями. — Тут другое: как бы они её обраткой на город не отправили…

— Так объяснить это надо Сварогу! Не совсем же он сбрендил, в конце концов.

— Великий Князь Сварог прекрасно знает, что делает. Точнее, думает, что знает. Нойды в Зоне выращивают Пыльцу. Он решил, если припугнет их лишением источника силы, они подчинятся.

— А как же Бел-Горюч камень?

Установилась неподвижная, совершенно мертвая тишина. Даже муха, пролетавшая над столом, вдруг замерла, будто попала в каплю меда…

— Где ты про него слышал, касатик? — откуда ни возьмись, нарисовалась Арина Родионовна. Стоя в дверях, она глядела на меня совершенно черными и круглыми, как у совы, глазами.

— Дак… В Зоне и слышал, — не стал отпираться я. — Наверное. Я уснул, и увидел во сне нойду. Он сказал, что многие хотят до Бел-Горюч камня добраться, да немногим это удается. Сказал, что именно он, камень, охраняет их владения… Как-то так.

— Во сне, говоришь? — скептически поднял бровь деда Фира.

— Я думал, что не сплю. Но Олег с Сигурдом никакого нойды не видели, и тогда я подумал…

Они рассмеялись. Старуха даже как-то обмякла и подобрела. Подойдя, она ласково погладила меня по голове, и уселась рядом.

— Дурак ты, Ванюша, — пробасила ведьма. — И не лечишься… Ежели видел его только ты — значит, только тебе в том нужда и была… Что еще припомнишь?

Я наморщил лоб. События прошлой ночи казались далеким фантасмагорическим сном. Электроволки, гигантский тигр, спящие чутким сном самолеты в ангарах… Нойда. Невысокий узкоглазый паренек с льняными волосами, стриженными под горшок.

— Он сказал, что Игорь к ним приходил. Ну, после своей смерти… И они ему что-то дали.

Старуха неторопливо взяла ватрушку, разломила пополам и стала крошить творог в блюдце. Тут же подскочила ворона и стала выклевывать у нее из-под рук распухшие в выпечке изюмины.

— Ясно дело, — кивнул Агасфер. — Куда ж ему, сердешному, податься было?

— А раз он на том свете… — встряла Машка, — Нельзя ли у Игоря напрямую спросить, кто его убил? Ну, как Лумумба у нас в городе, на кладбище, спрашивал…

Я живо повернулся к старухе.

— Он уже далеко, — вместо нее ответил маг. — До того берега не всякий докричаться сможет.

Ну, может, и не всякий… Я вскочил. Возбуждение распирало изнутри, как крылья созревшей бабочки распирают тесную клетку куколки.

— Мне нужен наставник. Покажите, где баня.

Кот с готовностью соскочил с лавки.

— Сиди, Бегемот. Я сама, — Арина Родионовна тяжело поднялась. — Идем, дурачок.

— Я с вами! — подхватилась Маха, но старуха властно повела рукой.

— Сиди, девка. То будет мажий базар. Других не касаемый.

Глава 14

Гром гремел не переставая. Над головой, казалось, опрокинули еще один океан, и он падает, падает на меня, и всё никак не кончится. Под ледяными струями дождя вода в заливе казалась почти теплой.

Вдох-выдох…

Руки устали, глаза щипало от соли. Меня окружала кромешная тьма, которую принесла с собою буря. Оставалось надеяться что магический компас, подаренный Ариной Родионовной, продолжает показывать верное направление. Его иногда засвечивали молнии, но ярко-синяя стрелка упорно пробивалась сквозь волны и брызги.