Полуостров сокровищ (СИ) - Зимина Татьяна. Страница 5

— Ты с ума сошла? — Лумумба отворачивается, но через мгновение не выдерживает и вновь подступает к решетке. — Через семь дней тебя…

— Не будем об этом говорить, Вася, — в уголках её рта прорезались жесткие складки. — Что сделано, то сделано. Мы с Игорем мечтали… — в глазах сверкнули слезинки, и она отвернулась. Затем вновь подошла к решетке и страстно зашептала: — Знаешь, почему я вышла за него? Игорь умел мечтать! И умел заразить своей верой остальных. Весь этот город… — княгиня оглядела стены крепости так, будто смотрела сквозь них, на дома и улицы. — Этот город возник только благодаря его мечте… Почти совершенный город. Еще немного, и мы бы… — она опустила глаза. — Теперь он мертв, и всё кончено. Мне всё равно, что со мной будет.

— Может, хватит уже мечтать? — жестко спросил Лумумба. — Ты до сих пор не поняла, что жизнь — это не воздушные замки.

— А ты всё такой же приземленный прагматик, — казалось, они продолжают какой-то давний, но неоконченный спор. — И веришь только в то, что можно пощупать.

— Разумеется. И считаю, что убийца, кто бы он ни был, должен быть наказан. И… — тон и взгляд его смягчился, — Очевидно же, что это не ты. Кому-то выгодна твоя смерть, ты это знаешь. Кому?

На лестнице вновь появился охранник. Он выглядел почти виновато, но, громко позвенев ключами, сказал:

— Свидание окончено.

Убрав руки от решетки, Ольга отступила вглубь комнаты.

— Я буду писать до самого конца, — сказала она. — Хвала судьбе, этого мне делать не запрещают. Ты должен обязательно дождаться казни, — она напряженно смотрела на Лумумбу. — И потом обязательно забери бумаги. Это — твоя миссия. Я тебя позвала именно за этим. Не подведи хотя бы на этот раз, — резко отвернувшись, она вновь подошла к столу и раскрыла тетрадь.

— Я тебя вытащу, — крикнул ей в спину Лумумба. — Слышишь, Оля! Не сдавайся. Даже не думай о казни. Я вытащу тебя не смотря ни на что.

Она даже не повернулась. Охранник молча указал дулом автомата на лестницу.

Оттерев лица и приняв свой обычный облик, мы шли по улице. Бвана был тих и задумчив, я тоже молчал: как-то не очень всё складывается… Одна Машка вела себя как обычно. Независимо задрав нос, вертела головой, изучая вывески, разглядывала прохожих, прыгала на одной ножке по камушкам мостовой…

— И почему вы разошлись? — спросила вдруг она, заглянув в лицо Лумумбе.

— Оля считала меня неромантичным, — коротко буркнул бвана. Но потом вздохнул, и пояснил. — Пятнадцать лет назад, сразу после Распыления, мне казалось более важным помочь людям обустроиться в новом мире. Защитить, наладить поступление продуктов. Отыскать брошенных детей, изъять из обращения запасы Пыльцы… А ей… Не только ей, но многим магам, хотелось строить будущее. Своё, магическое будущее. И они с пылом и жаром, отбросив, как им казалось, всё лишнее, принялись его строить.

— И как? Получилось? — спросила Машка.

— Кое-что получилось. Открыть академию, например.

— А вам — агентство борьбы с маганомалиями? Оказались по разные стороны баррикад, значит. — ехидно заметила Машка.

— Это потому что надо защищать людей от всяких горе-мечтателей. — встал я на защиту бваны.

Смахнув пыль с лица и волос, переодевшись, он вроде бы стал тем самым учителем, которого я знал и любил. Но что-то изменилось. То ли волосы серебрились больше обычного, то ли у глаз образовалось несколько новых морщинок…

— Вот вы где! — на плечо, как мешок с песком, плюхнулась ученая птица Гамаюн. Рука привычно заныла, я обреченно поморщился, — Ну, куда без меня успели вляпаться?

— Не твоего ума дело, — показала ей язык Машка. — Будешь много знать — заржавеешь.

— Да не больно-то и хотелось! — птица лязгнула над моим ухом клювом. Звук получился, будто железный гвоздь лопнул. — Утонете — домой не приходите…

— Ты всё сделала, милая? — прервал перепалку Лумумба.

— Как велено было, — Гамаюн перешла на деловой тон. — Комнаты чистые, светлые. Сдает старая ведьма. Бельё хорошее, кормежка по требованию. Жаль только, клопов нет. И тараканов…

— Молодец, — погладил её по хохолку учитель.

— Спасибом сыт не будешь. Мне бы орешков…

— Ой, глядите!

Моя напарница указывала на строгую вывеску, расположенную над одним из домов. Дом по здешним меркам был солидный: добротный каменный цоколь, верхний этаж собран из цельный бревен. Окна, крыльцо, петушок на коньке крыши, украшены затейливой резьбой.

На вывеске крупным шрифтом значилось: Купцы Кулибины, Тульский оружейный завод. И, более мелким шрифтом: Дробовики. Самозарядные ружья. Винтовки. Еще ниже, курсивом: Сабли. Мечи. Боевые ножи.

В витрине, на красивых подставках, были выставлены вещи, с помощью которых люди очень быстро и эффективно уничтожают друг друга. Что характерно, без всякой магии.

— Базиль, давайте зайдем! Ну пожалуйста… — Машка смотрела на всё это железо, как голодный ребенок на витрину с пирожными. — Только одним глазком, честно-честно.

Я уже закатил глаза, собираясь прочитать лекцию о пагубной любви к оружию массового поражения, но бвана меня опередил.

— Отчего же не зайти, если ребенок просит, — пожал он плечами. — Других дел у нас нет, так что можно и прогуляться.

— Ура! — подпрыгивая, как счастливый воздушный шарик, напарница рванула к дверям лавки.

Конечно, на провинциальную барышню ассортимент Тульского оружейного завода производил впечатление чрезвычайное. Видал я, чем они там в своём городе воюют. А здесь… Охотничьи ружья, винтовки, дробовики с инкрустацией по ложу и без оной, пистолеты с магазинами на десять, двадцать, тридцать пуль. Отдельно к ним, как новогодние подарки, коробки с патронами. Дальше — упакованные в лотки, наподобие куриных яиц, гранаты.

В отдельной витрине, за толстым стеклом — мечи. Светлая японская сталь, голубая дамасская, с характерным волнистым узором, и, конечно же, знаменитый русский булат. Машка, увидев эти сокровища, так и застыла. Его макароннейшее святейшество, она бы еще ручки, как для молитвы, сложила…

А потом Машенька увидела его. Черного, масляно поблескивающего, властно попирающего ногами постамент, высунувшего сытый длинный язык заостренных пуль… Внизу поблескивала скромная надпись: KORD.

— Вот бы нам бы такой, когда с Матерью Драконов бились… — благоговейно прошептала Машка, не отрывая от чудища влюбленного взгляда. — Денег заработаю — обязательно такой куплю. Таракану в подарок.

— Так за чем же дело стало? — к нам подошел учитель и тоже посмотрел на пулемет. — Красавец, правда? — Машка только кивнула, сглатывая слюну. — Ну, так и бери! Эй, любезнейший… — и Лумумба щелкнул пальцами приказчику за прилавком.

— Бвана, вы что, с глузду двинулись, от перенесенных страданий? — спросил я уголком рта. — Нафига нам пулемет?

— Тебе же ясно сказали: в подарок, — в глазах учителя загорелся безумный огонек, которого раньше не наблюдалось.

— И правда Базиль, не нужно, — смутилась Маша. — Это же я так, помечтать… Да и дорогущий он, наверное…

— Что деньги? Тлен, — махнул рукой бвана. — Любезнейший, вы принимаете аккредитивы Московского банка?

— Конечно-с. Никаких проблем-с, — склонил аккуратный пробор приказчик.

— А доставить покупку в другой город?

— В течении недели-с. У нас как в аптеке.

— Тогда заверните этого красавца! — наставник барски махнул в сторону пулемета. — Ну, и что там к нему полагается. Боеприпасы, то, сё…

— Не извольте беспокоится. — взяв у Лумумбы карточку и поклонившись, приказчик убежал, а наставник добро улыбнулся Машке:

— И себе что-нибудь присмотри, милая. Я же вижу, тебе хочется…

Та убежала, а Лумумба повернулся ко мне.

— Ну, а ты, падаван? Чего желает твоя душа?

— Побыстрее проснуться, — признаться, учитель меня уже просто пугал. Он что, вообразил себя добрым джинном? Стариком Хоттабычем?

— Я вдруг осознал… — обняв за плечи одной рукой, наставник повел меня к широкому, во всю стену, окну. — Вот что ты видишь? — я закатил глаза.