Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник) (СИ) - Сакрытина Мария. Страница 13
Здесь у меня впервые появился друг. Мальчишка моего возраста, сирота. Так сказать, сын полка. Айл. Самое приятное воспоминание из детства: мы играем в догонялки посреди внутреннего двора. Весело, шумно, задорно. Айл всегда был смешливым. И с ним было так просто-просто! Правда, иногда он откровенно меня подначивал – типа, девчонка. Но когда я в первый раз надрала ему уши, перестал делать это постоянно. Такой забавный. И настоящий рыцарь, хоть и маленький. Не то что мамины лизоблюды. Как он меня выгородил перед кухаркой, когда мы печёные яблоки для ритаульного пирога стащили!
Айл исчез как раз, когда умерла мама. Разок у меня получилось сбежать в казармы, но его там не было. И никто не сказал, где он. Очень подозреваю, что папочка его убил – как щенка, которого я втайне приютила, когда мне было двенадцать. Правда, щенка он приказал утопить у меня на глазах…
А меня учили, как быть королевой. Только никак не могли определиться, как же так совместить женские обязанности и мужские? Наследник-принц по закону должен быть, прежде всего, воином. Принцесса должна уметь красиво одеваться, шить крестиком, играть на флейте или арфе и петь при случае. А я…
А меня учили быть воином, красиво одеваться, шить крестиком, играть на флейте или арфе и петь при случае. Так что с уроков танцев или музыки я спешила на тактику и стратегию. При этом специальным папиным указом меня официально запретили обучать владению оружием. Борьбе – тоже. Наверное, чтобы убить было легче. Я не говорила, сколько раз на меня покушался папочка? И не скажу, потому как со счёта давно сбилась. Если бы не дедовы шпион, фиг бы выжила.
Кстати, именно дед в частной переписке напомнил папе о телохранителе. А как же – по закону положено, если наследник доживает до восемнадцати. Дурацкий закон, на мой взгляд. Дед, кажется, и кандидатуру предложил. Зря абсолютно, папа телохранителя, наверняка с потрохами заранее купит.
В общем, в свои восемнадцать я была стратегом, но не умела за себя постоять. Забавно, да? На фронт-то меня папочка ещё в четырнадцать послал. Вот как восстание на юге подняли, так и послал. Надеялся, видно, что убьют.
Я выжила, даже чудом и мозгами призвала юг к порядку. Потом дед всё-таки забрал меня на каникулы – на годик. Мы с ним славно прошлись по парочке стран, гульнули, и домой я вернулась ненавидимой принцессой-завоевательницей, но живой и понимающей теперь политику до мозга костей. А то папа меня на совещания никогда не звал, боялся, что поумнею.
Ещё больше меня стали не любить, когда проснулся мой магический дар. Точнее, когда все поняли, что он проснулся. Это дед ко мне магов приставил, и они пользоваться научили, а проснулся-то дар давно, в тринадцать – вместе с лунным женским циклом. Обалдеть ощущения: сижу я в ванной, кровь наблюдаю, а за стенкой горничная музыкальненько так орёт. С ума она сошла – так мне потом сказали. Ну-ну. Мне по ночам долго ещё кошмар снился: кровь, вода, крики…
Зато теперь я могу магией бить не как кувалдой, а осторожненько, словно ювелирным молоточком. И мысли читаю – всякие. Только голова потом раскалываются, так что телепатией не злоупотребляю. Но папочка с братом на всякий случай побаиваются. Вот и славненько.
А дед обещал меня в следующий поход взять. Дед у меня, кстати, некромант, я говорила? Его тоже все та-а-ак любят! Зато великий и победоносный. Надеюсь, я такой же стану.
Если выживу.
***
Телохранителя мне представили где-то между докладом о внешнеполитической ситуации на востоке и лекцией по тактике.
Очень молод. Худощав. Лицо невзрачное, равнодушное и какое-то пустое. Волосы коротко стриженные, тёмные. Одет по форме – как мамины телохранители. Я еле удержалась, чтобы не приказать ему эти тряпки снять. Просто, как погляжу на них, сразу вижу мамину кровь на таких же… ну разве что размерчик тогда побольше был. А что, мамин телохранитель тогда в комнате стоял и бесстрастно наблюдал, я помню.
В общем, пришлось терпеть.
Голос у него тихий, невыразительный. Без эмоций. Бесстрастный, да.
И вот этот мальчишка теперь обо мне заботиться будет? Дедушка, ты сам-то в это веришь?
Я вздохнула, выдала ту тупую фразу принятия клятвы – формальность, не более. И постаралась больше не обращать на замершего у двери телохранителя внимания.
***
Принцесса Илия напоминала всё-таки восемнадцатилетнюю девушку. Тоненькая, хрупкая, в длинном домашнем платье. В перчатках. Длинные светлые волосы заплетены в две косы и обёрнуты вокруг головы.
Не красивая, но и не дурнушка.
Айлинсфиль постарался хорошенько рассмотреть подопечную. На первый взгляд – обычная девушка. Только очень угрюмая, нервная и всё время в себе. Наверняка не общительная. Властная – ну так принцессе и положено. На телохранителя смотрела недоверчиво. А вообще взглядом встречаться не спешила.
Замкнутая. Ледяная.
Айлинсфиль машинально отметил всё это и принялся изучать обстановку. Надо бы ещё познакомиться с прислугой и доверенными принцессы – обязанность. А свои обязанности Алинсфиль предпочитал выполнять чётко.
Привык.
***
Папа с недавних пор обожал скидывать на меня все грязные, мерзкие обязанности. Вроде подписи смертного приговора. Наверное, потому что палача всегда очень любят.
В общем, главный судья торчал у меня сутками.
- Ваше Высочество, вот, ещё один приказик подпишите.
- Кто? – мрачно спрашиваю я, макая перо в чернильницу и высматривая пустое место для подписи.
- Вор, госпожа, - откликается судья, следя за пером, как завороженный.
- А почему тогда смертник? – удивляясь, поднимаю взгляд от документа. – Он что в сокровищницу залез?
- Нет, госпожа, - судья пытается улыбнуться. - Он полез под карету Её Светлости герцогини Акнейской.
А, ещё одна папина пассия. Ну да, ну да. А парню, поди ещё и от коней досталось. А воровство тут у нас как отягчающее обстоятельство…
- Вот и пусть поскорее сдохнет, - пробормотала я, подписывая документ. Всё равно бедняге не жить, герцогиня весьма злопамятна. Что вы, кто-то с её дороги не убрался!
Мне показалось, или этот хмырь у двери на меня как-то странно при этом посмотрел? Тоже мне, защитник слабых и обиженных!
А я что, похожа на борца за справедливость?
***
Айлинсфиль ночью, когда Её Высочество спала, и на карауле у её двери стояли заклинания, специально отправился посмотреть на приговорённого. Ему просто стало интересно, кого принцесса, выглядящая как испуганная, озлобленная девочка, способна так легко отправить на смерть.
Заключённый оказался совсем мальчишкой. Айлинсфиль ему и четырнадцать бы дал с натяжкой. Худенький, рёбра сквозь арестантскую рубаху торчат. Впрочем, многого телохранитель Её Высочества просто не разглядел. Сложно рассмотреть детали, когда мальчишку ногами месят два дюжих стражника, а тюремщик смотрит на это и пьяно улыбается.
Возвращаясь к апартаментам Её Высочества, Айлинсфиль размышлял, знала ли о происходящем принцесса?
Или ей действительно было всё равно?
***
Папа с братиком всегда обожали балы. Ещё бы, дамы липли к венценосным особам мужского пола, как мухи. А вот меня кавалеры избегали. Сначала – чтобы не впасть в немилость у папочки. Теперь, думается, просто боятся.
Надо ли говорить, что балы я всегда считала пустым времяпрепровождением?
Ну правда, для чего всё это – наряжаться, таскать украшения, длинное и обязательно открытое платье, причёску делать? Точнее, для кого? На балу же ведь и договор ни с кем не пообсуждаешь – все послы напиваются или за красоткой какой-нибудь следят… Глупо.
Зато братик ко мне приставать обожает. Папа у нас всё-таки король, так что ответить надоедливому старшему братишке я могу только устно. Тем более, пьяному. А иногда так в морду двинуть хочется! Ну и пусть не умею – специально для этого гада смогу.
В общем, на балу я обычно (когда брат не пристаёт) скучаю.
Теперь мы скучаем вдвоём: я и телохранитель. Я у стеночки – и он у стеночки в метре от меня. Идиллия. Я с бокалом – и он с бокалом. Вино, кстати, сам притащил. И поделился. Нет, не ухаживает, просто это входит в его обязанности.