Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник) (СИ) - Сакрытина Мария. Страница 4
«Котика» звали – внимание – Вильгельм. К нему прилагался лоток с наполнителем, мисочки с нарисованными на бортиках розочками, мешок «Китекета» и переноска. «Остальное купишь, если понадобится», - сказал напоследок Витя, протянув мне пятитысячную купюру. И в ответ на мой изумлённый взгляд промямлил: «На непредвиденные расходы». Не знала, что коты так дорого обходятся!
«А ему когтеточка не нужна? - спохватившись, написала я Вите, когда после его ухода кот принялся обходить квартиру, задумчиво обнюхивая углы. – Или мышка-игрушка какая?» Хотя представить, что этот котяра играет с мышкой… У меня не хватало воображения.
«Ни в коем случае! – пришёл ответ. – Никаких мышек! Просто оставь его в покое, он сейчас освоится!»
Кот освоился на ворохе ожидающего глажки чистого белья. И, когда я его оттуда спихивала, сначала утробно рычал, а потом подскочил, как ужаленный – стоило попытаться взять его на руки. Побегав за ним по комнате – кот нервно косился на меня и молотил хвостом – я решила последовать совету Вити и оставить его в покое. Тем более настало время обеда, который следовало ещё приготовить.
Я люблю готовить. Это восхитительно-успокаивающее чувство, когда ты стоишь у плиты и в состоянии, близком к трансу, помешиваешь соус или сыпешь тоненькой струйкой рис… И совершенно в эту идиллию не вписываются два разноцветных глаза, следящие за мной с разделочного столика.
- А ну брысь!
Подскочив не хуже, чем я до этого (но у кота не было в руке горячей сковородки), Вильгельм шмякнулся на пол, огрел меня сердитым взглядом и, гордо подняв хвост трубой, удалился в комнату.
Я осталась – собирать с пола недоделанный плов.
Во время обеда Вильгельм прошествовал на кухню, не спуская с меня презрительного взгляда, взобрался на соседний стул и, подперев морду лапкой, принялся выжидающе на меня смотреть.
- Тоже хочешь? – фыркнула я, чувствуя себя, по меньшей мере, неуютно под его взглядом. – Мечтай.
Градус презрения вырос. Чтобы донести его до меня, Вильгельм принялся урчать. На одной ноте, не прерываясь на вдох.
Я положила вилку.
- Ну-ка сиди тут. Сиди-сиди.
Кот сидел. И даже повернулся, когда я наставила на него камеру – уже предвкушая, как эта рыжая бестия станет звездой Инстаграма… «Будущая звезда» терпеливо дождалась, когда я включу вспышку, настрою чёткость – и в нужный момент долбанула по камере лапой.
Никогда не думала, что я настолько не люблю котов…
***
Вильгельм не ел «Китекет». Ни в каком виде – даже с моей ладони. Даже если упрашивала. Зато с удовольствием поедал жареную картошку с грибами – пока я бегала вокруг, решая, что хуже: если кот помрёт от голода или окочурится от колик.
Витя, узнав про картошку, написал что «котик ещё очень любит пиво». Я подумала, что шутка весьма плоская.
На третий день Вильгельм принялся ходить по квартире на задних лапах. Покачиваясь, уморительно-прямо держа спину. И всё также презрительно глядя на меня.
Витя на звонки и сообщения больше не отвечал, так что я сочла за лучшее отвести Вильгельма к ветеринару. Благо идти было недалеко – ближайшая клиника имелась буквально под боком, в соседнем доме.
Вильгельм и врач – усатый усталый дяденька в почтенном возрасте – внимательно изучали друг друга.
В кабинете стояла подозрительная тишина, я мялась у ветеринарного стола, а эти двое смотрели…
- Девушка, а вы не хотите продать кота? – поинтересовался вдруг врач, не сводя с Вильгельма внима-а-ательного взгляда.
- Нет, - выдавила я. – Он вообще не мой… А что, всё так плохо?
- Нет, - улыбнулся добрый дядя ветеринар. – Всё просто замечательно.
И прыгнул на кота. Серьёзно – всем весом на ветеринарный стол. К чести стола – тот только вздрогнул. К чести Вильгельма – он не то что не попался, а даже не заорал.
Следующие пять минут кот и дядя-врач бегали друг за другом и друг от друга. В полном молчании. По кабинету разносилось только тяжёлое дыхание ветеринара и поскрёбывание коготков Вильгельма – его заносило на поворотах.
Когда я отмерла, Вильгельм удачно проносился мимо – я схватила его за шкирку и, пока не успел опомниться, запульнула им в переноску.
- Девочка, продай кота! – заревел мне вслед врач, когда, прижимая к груди переноску, я выпрыгнула за дверь. – Продай, по-хорошему прошу!
- Да вы с ума сошли! - пискнула я.
Вильгельм сидел тихо, хотя, подозреваю, ему было что сказать.
***
Дома кот, будучи извлечён из переноски, вылизывался. Долго и вдумчиво. Мне очень хотелось последовать его примеру – может, помогло бы успокоиться.
- И что это было? – выдохнула я, ища в сумочке телефон.
Витя по-прежнему не отзывался. Я подумала и набрала мамин номер – поделиться, как мне казалось, забавной историей.
Вместо мамы в трубке раздалось:
- Продай кота, - голосом ветеринара.
Я задумчиво потрясла телефоном. В трубке царила тишина.
- Мам? – попробовала наудачу я.
- Продай кота! – проревели мне.
Я покосилась на Вильгельма и – чем чёрт не шутит – задумчиво поинтересовалась:
- А сколько дадите?
Голос (ветеринар?) задумался.
- Три сундука золота, - выпалил он таким тоном, что я поняла: надо просить больше – продешевлю.
- Золота? И что я потом с ним делать буду?
- Обменяешь в банке, - невозмутимо предложил голос. - Узнаешь курс золота и обменяешь.
Я снова покосилась на кота – тот для разнообразия смотрел на меня заинтересованно, словно спрашивая: «Сколько дают?».
- Три сундука? - протянула я, размышляя много это или мало.
Кот покачал головой.
- Мало, - сообщила в трубку я. – Хочу пять и бриллиантами.
Вильгельм отвернулся и уставился куда-то в стену, словно что-то подсчитывая.
- У нас только золотом, - отозвалась, наконец, трубка.
- Нет бриллиантов – нет кота, - машинально ответила я и нажала «отбой».
«Мья-я-яло», - вынес вердикт закончивший с подсчётами кот.
- Думаешь? – хмыкнула я. – Стоило просить десять? Да кому ты вообще нужен, морда усатая?
Кот усмехнулся и прошествовал в комнату – для разнообразия на четырёх лапах.
***
Айфон по-прежнему глючило. Я успела поругаться с тремя разными голосами – двумя мужскими и одним женским – требующими продать кота. Так и не дозвонилась ни до мамы, ни до Вити, ни до – для интереса – психушки.
Где-то через час во входную дверь принялись колотить и, пародируя приведения и Вильгельма, воем требовать продать кота.
Я посмотрела в глазок, но ничего не увидела – наверное, его кто-то залепил. Нехорошие люди.
Вильгельм сидел на кухне, пытаясь удержать двумя лапами вилку.
- И что? – закрыв кухонную дверь и пытаясь не обращать внимания на шум, поинтересовалась я. – Так весь месяц будет?
Взгляд Вильгельма был очень красноречив.
Апогеем стало сообщение от Вити, пришедшее как раз во время очередного вопля, требующего продать кота.
Витя просил: «Не продавай кота». Я попыталась перезвонить ему, нарвалась на знакомый, но совсем не Витин вопль и хотела было запустить айфоном в стену, но вовремя вспомнила, во сколько он мне обошёлся.
Второе сообщение догнало первое: «Они не могут зайти! Не выпускай кота! В квартире вы в безопасности». И последнее: «Они не могут забрать кота, если ты не отдашь. Не отдавай кота!». Черт-те что.
Спустя четыре – четыре! – часа за дверью наконец-то затихли. Но телефон теперь просто не работал. Меня подмывало пойти проверить, остался ли кто в подъезде по котову душу, но я жутко устала и голова раскалывалась, будто по ней молотком дубасили. Поэтому я сочла за лучшее просто лечь спать.
Вильгельм был оттранспортирован на кровать в качестве грелки. На вопрос: «Ты мурлыкать умеешь?» кот ответил мне привычным презрительным взглядом и обвис меховой тряпкой, прижатый к моей груди. Не царапался он, по-моему, исключительно из принципа. Даже странно – оказывается, у котов тоже есть принципы.
На следующее утро Вильгельм встретил меня на кухне – за столом, с салфеткой, повязанной вокруг шеи. Я пялилась на него с минуту, потом пробовала сфотографировать, но айфон, похоже, приказал долго жить.