Женька и миллион забот (СИ) - Ворошилова Лариса Александровна. Страница 19

— Трам-там-тарарам! — Женька хлопнула себя по лбу с такой силой, что в голове зашумело.

Кирюшка икнул и подпрыгнул от неожиданности.

— Чего ты?

— Забыла сказать своим, что уезжаю! — выдала Женька. — Из головы — вон.

Кирюшка снова расслабился, лениво завалившись на одеяло.

— Да никуда ты не поедешь, миленькая, — махнул он лапой.

— Как это «не поедешь»? — Женька сразу насторожилась. Шли последние два месяца ее визы в США, и пропускать их она не собиралась. И так уже полгода откладывает поездку. — Что значит…

Она оборвала себя на полуслове, внезапно сообразив, что эта мелкая пакость напрасно слов на ветер бросать не станет.

— А ну-ка колись, что случилось? — Женька сузила глаза и свела брови на переносице. Ей казалось, что так она выглядит весьма внушительно.

— Ну, во-первых, твои денежки, которые ты откладывала на поездку тю-тю! — ангел помахал лапкой. — Марина на них гарнитур купила. Правда, она их тебе отдаст, но только после праздников. А праздников у нас, — он быстро посчитал по пальцам, — целых одиннадцать дней, так что раньше следующей пятницы ты все равно никуда не поедешь. Во-вторых, Ниночкиного жениха вы еще не нашли. Вот когда найдете, тогда и посмотрим… — Кирюшка хихикнул, явно издеваясь над Женькой. — Она же твоя подруга, или как? Ты должна ей помочь?

— Что значит «должна»? — Женьке снова захотелось взять тапочку и пришибить этого ангельского прохвоста. — Я никому ничего не должна. В конце концов, это ее жених, а не мой!

— А ты не завидуй, — тут же осадил ангел.

— Это я-то завидую?! Ха! Да видала я такого жениха в гробу и в белых тапочках! — Женька скорчила оскорбленную мину. — Да мне самой все эти женихи даром не нужны.

— Ну да, конечно, — съехидничал Кирюшка, усаживаясь поудобней. — То-то Татьяна только и делает, что жениха тебе подыскивает. А брачное агентство, забыла?

Женька вспыхнула. Удар ниже пояса. Да, она ходила в брачное агентство… это точно. И жениха себе искала, было дело. Женька до сих пор без стыда не могла вспомнить эту свою эпопею. И дернул же черт! Познакомилась тогда на свою голову с каким-то занудой-пацифистом, который учил ее жить, пока она от него не сбежала. Мороженным за все время знакомства — почти три месяца — всего один раз угостил, да и то, видать, пожалел, потому что простыла она с того мороженного и заболела по крупному. Температура подскочила, сопли… одним словом, полный набор приятных ощущений, ничего не скажешь.

— Нечего мне в нос тыкать! Это когда было? Три года назад?

Кирюшка примирительно махнул лапой.

— Да ладно, я что? Я — ничего. Я так, к слову. Не в женихе дело… то есть, в женихе, конечно, только не в твоем, а в Ниночкином. Его найти надо. Обязательно. Ну не бросишь же ты подругу в таком… положении… — прозвучало вполне двусмысленно.

Женька тяжело вздохнула и мысленно согласилась, что бросить Ниночку в такой ситуации было бы действительно настоящим свинством.

— Ну, хорошо, а еще причины будут?

— А то как же! — Кирюшка явно оживился. — Уже сегодня Палыч тебя уволит, и останешься ты без работы.

— То есть как «уволит»?! — не поверила собственным ушам несчастная Женька. — Да чтобы Палыч… да никогда…

— Да еще как! — поделился радостью ангел, похоже, в нем проснулся спавший по сию пору садист. — Сегодня вечером к Палычу придет в гости его старый друг, которому надо срочно пристроить своего сыночка на нехитрую должность. Вот Палыч и постарается ради старой дружбы. А тебе, уж прости, придется искать другую работу.

— Только этого не хватало, — горестно вздохнула сразу поверившая Женька. — Где же я теперь должна работу искать…

— Ну, это мы придумаем, можешь не сомневаться… — Кирюшка покровительственно хмыкнул.

На минуту в комнате наступила зловещая тишина. У Женьки закралось подозрение, что все её неприятности — дело рук… в смысле, дело лап вот этого шустрого маломерка.

— Уж не ты ли ко всему этому лапу приложил? — довольно-таки недобро поинтересовалась она.

— Ну, как тебе сказать, — Ангел смущенно заелозил на кровати, отодвигаясь подальше от художницы. — Приложил… вообще-то… только ты это, того, тапочками не швыряйся, ладно?

— За-че-е-ем?!! — вырвалось у Женьки, готовой разрыдаться.

— Понимаешь, это… ну… так сразу и не объяснишь…

— Да пошел ты со своими объяснениями, недомерок!

Женька шлепнулась на живот и уткнулась носом в подушку, едва сдерживая слезы. Какой он, к черту, ангел? Это прямо диверсант-пакостник какой-то! А, может, ей все это только снится? Может, она и в самом деле сходит с ума?

Женька подскочила и уставилась на пустую кровать. Ангела не было и в помине.

— Кирюшка! — шепотом позвала она.

Ответа нет.

— Кирюшка! Ты где?

Молчание.

Ага, значит, приснилось все-таки, подумала расстроенная Женька.

Она тяжело вздохнула, выключила ночник и легла, по привычке завернувшись в одеяло с головой. Она думала, что после всего пережитого теперь точно не сможет уснуть до самого утра, но в сон провалилась, точно в омут, едва голова коснулась подушки. А утром…

[1] Нашпинделять — поколотить, отшлепать, побить, навалять, навешать, отлупить, отколошматить, отдубасить, вздуть, взгреть.

Глава 6, и нет нам покоя ни ночью, ни днем…

Утром Женьку разбудила настойчивая трель дверного звонка. Вадим кинулся открывать, шумно протопав голыми пятками, следом прошлепала Марина.

— Я открою! Я открою! — весело кричал племянник. Собираясь на дачу, он всегда походил на радостного щенка, которому предстоит увлекательная прогулка по окрестностям. Женька отлично понимала, почему. Вадим и дома-то никогда сиднем не сидел. У него словно пионерская зорька в одном месте… не станем уж уточнять в каком именно, а на даче… такое раздолье! Крохотный, завалившийся на один бок, домик с большой натяжкой можно было вообще назвать дачей. Женька всегда представляла себе дачу, как нечто среднее между шикарным коттеджем нового русского и сельским пасторальным домиком в стиле à la russe. Эта же покосившаяся развалюха не подходила ни под какую классификацию, кроме… «развалюха». Глиняные стены воняли пылью, а в дождь от них несло грязью и сыростью. Сквозь щелеватый пол лезли мокрицы, комары и прочая «домашняя» живность. Насекомых Женька не то чтобы боялась, но особой любви к ним не питала. А посему предпочитала на дачу не ездить.

Тем более, что кроме Вадима для всех остальных там всегда находилось невероятное количество разной работы: выкопать, закопать, перекопать, откопать, переполоть, выполоть, полить, залить, вылить, и так далее. Женька откровенно не понимала, как можно наслаждаться подобным «отдыхом». Руки по локоть в грязи, стоишь себе кверху… ну, понятно чем, спина сгорает на солнце, голову нещадно напекает, но загаром это назвать трудно.

А посему Женька с ними старалась не ездить. Она считала себя настоящим городским жителем. Она не находила никакого удовольствия в отпугивании целого роя мух, которые с садистским наслаждением лезут тебе в рот и нос, в ухи и всякие другие органы чувств. Комаров Женька особенно не переваривала. Только спадет к вечеру жара, только солнышко зайдет за горизонт и спустится прохлада, развалишься в кресле под ветками яблони, приготовившись расслабиться и подышать мирным свежим воздухом, как тут же над ухом: з-з-з… а потом еще с другой стороны: з-з-з… Отмахиваешься от них, отмахиваешься, потом плюнешь и пойдешь в дом. А ночью какой-нибудь разведчик, из самых смелых и безбашенных: з-з-з-з… только средство от комаров и спасает.

Сон прошел. Женька села на постели, удивленно хлопая глазами. Она помнила, что ночью ей приснился какой-то нелепый сон. Надо же… а вдруг не сон? Женька открыла тумбочку и сунула в ящик нос. Так и есть! То есть, нет! Денег — нет!

Значит, все, что случилось ночью, ей не приснилось. Значит и Кирюшка был. Сейчас, когда сознание работало четко и ясно, случившееся ночью казалось настоящей галлюцинацией. Как в классике — по стене ползет утюг, ты не бойся, это — глюк…