Дети Спящего Ворона. Книга первая (СИ) - Аэзида Марина. Страница 40

Ашезир, конечно, видел, что невеста не рада браку, потому не пытался говорить с ней ни по дороге из храма, ни на пиру, зато хотел перед брачной ночью как-то объяснить, что им необязательно любить друг друга, но никто не мешает им быть союзниками, друзьями и время от времени любовниками. Проклятые цветы все испортили. Их запах, пыльца заполняли комнату жены, забивались в ноздри, и он едва не задыхался. Сейчас начало осени, а не весна, даже не лето, потому его редко тревожили спазмы в груди и противная щекотка в ноздрях, и он никак не думал, что столкнется с подобным в покоях новоявленной супруги.

И как теперь быть? Степнячка смотрела на него не с ненавистью – это он бы стерпел, – а с презрением. Как на мерзкое насекомое! А ему нужно вернуться к ней и сделать своей женой по-настоящему. Только желания никакого. Может, некоторым без разницы, как ведет себя женщина – есть тело, которое можно взять, и ладно. Некоторых даже возбуждает противление, но Ашезир к таким, увы, не относится. Вот задачка: нужно овладеть женой, а не хочется. Совсем. Что делать? Как быть, если в паху ну никакого жара, никакого движения? Степнячка недурна и на ней тонкая сорочка, сквозь которую просвечивает грудь, но вожделения нет, даже слабого. Вообще нет!

Он выглянул в коридор и сказал стражнику:

– Пусть придет Хризанта.

Наложница скоро явилась. В этот раз Ашезир не стал ее ласкать, просто велел раздеться, а сам сел на кровать, приспустил штаны и раздвинул ноги. Как всегда, любовница поняла без слов. Она ублажала его ртом, языком, при этом сладко постанывала. Он едва удержался, чтобы не извергнуть семя, но в последний момент отодвинул ее от себя и сказал:

– Спасибо, ты можешь идти.

– Но, мой господин, а ты как же?

– Пусть тебя это не заботит. Ступай.

Она ушла, Ашезир же ринулся к двери. Главное, не смотреть степнячке в глаза, не видеть в них презрения – освободиться по-быстрому от напряжения, сбросить семя и уйти к себе.

* * *

Данеска вздрогнула, услышав, как открылась дверь. Что же теперь будет?

То есть ясно, что будет, вопрос: как? Отвратительный мужчина станет ее трогать, а потом… Сможет ли она не закричать от омерзения, если он вдруг примется ее целовать?

Принц подлетел к ней, рывком вытащил из кровати – по щиколоткам сразу ударил холодный воздух. Ничего не говоря, Ашезир развернул ее спиной к себе и лицом к ложу, затем поставил на колени, задрал подол сорочки и надавил на шею так, что она вжалась грудью и лицом в благоухающую розами простыню. Он раздвинул ее ноги шире и сразу вошел. Вот так просто: без слов, даже не попытавшись приласкать или хотя бы проверить, готова ли она. Ему было все равно! Он быстро и резко задвигался, запыхтел, засопел – потом дернулся несколько раз и на несколько мгновений замер. Отстранившись же, сказал:

– Ты не девственница.

Ну да…Свою девственность она отдала предателю.

Данеска опустила подол сорочки и поднялась с колен.

– Дай мне кинжал, – сказал принц.

– Убить меня хочешь? – бросила она. – За то, что я тебе невинной не досталась? Давай! Кинжал там, на столе. Видишь?

– Вижу.

Ашезир достал клинок из ножен, и Данеска обмерла и даже задрожала: хотя жизнь сейчас отвратительна, однако умирать все-таки не хочется, очень не хочется! Она будет бороться, не позволит себя зарезать, как покорную овцу!

Принц двинулся к ней, она вскрикнула и отбежала на другую сторону от кровати. Он хмыкнул, затем вытянул руку над ложем и – полоснул по ней лезвием чуть выше запястья. Рдяные капли окропили белый лен.

– Вот и все, – сказал Ашезир и сорвал простыню. – Будем считать, что это кровь девственницы. Надеюсь, боги не сильно обидятся.

– Боги?.. – бездумно переспросила Данеска.

– Ну да. Это, – он потряс простыню, – должны будут сжечь на алтаре богини Ихитшир, супруги Гшарха и матери богов. Это жертва…

Он выглянул за дверь и всучил «жертву» женщине, которая все еще была в коридоре. Теперь ясно, чего ждала.

– Хорошей ночи, – проронил Ашезир и скрылся в своих покоях.

Оставшись одна, Данеска закрыла окно, погасила свечи, лампу, забралась под одеяло. Тут заглянула прислужница, думала постелить новую простыню, но Данеска отказалась: не желала вставать и ждать, хотя сон все равно не шел. Пережитое унижение не давало покоя. Вообще-то она сама хотела побыстрее отмучиться, но… Он взял ее, как кобылу какую-то, как рабыню! Будто она всего лишь тело, которое можно использовать, не спрашивая. Он ведь даже не пытался ее поцеловать или погладить – не то чтобы это было нужно, более того: если бы он это сделал, было бы неприятно. Однако он даже не попытался! Это оскорбляло. Чувствовать себя вещью, служащей лишь для ублажения, слишком унизительно. Что же, он всегда будет приходить вот так? Просто чтобы излить в нее семя? Будто она не человек… Ну да, наверное. У вещи не спрашивают, чего она хочет или не хочет, вещью всего лишь пользуются... Умереть, что ли? Во сне взять и умереть, тихонько, не больно – так, чтобы самой не заметить...

Проснувшись, Данеска надела роскошно-красное платье – сегодня торжества продолжатся, – и в ожидании, когда за ней придут, встала у окна. За ним ходили слуги, проезжали всадники, какая-то женщина тянула ведро из колодца…

Хлопнула дверь, и Данеска, вздрогнув, обернулась: в покои вошел Ашезир. Он чуть смущенно улыбался, ненадолго отвел взгляд, потом снова посмотрел на нее и сказал:

– Счастливого утра.

– И тебе, – буркнула Данеска.

Принц вытянул правую руку, и в ней была бронзовая роза. Изящный стебель и листья, тончайшие лепестки, а на них капли росы, удивительно похожие на настоящие, разве что не прозрачные.

– Возьми, это тебе. Я вчера выбросил твои цветы… Извини, но я просто не мог иначе. Может, это хоть как-то их заменит…

…Нет, те цветы ничем не заменить.

– Возьми. Я сам ее отлил. Давно, еще в отрочестве, сейчас уже не повторю, слишком долго этим не занимался. Наверное, именно поэтому она мне очень дорога.

Дорога? В памяти всплыли собственные слова «Не уберу! Они мне дороги!» Что ж…

Она взяла розу и спросила:

– Можешь встать у окна?

– Зачем?

– Просто встань, хорошо?

Он сделал, как она просила.

– Постой здесь, смотри вон туда, где колодец, ладно?

– Ладно… – протянул принц, явно ничего не понимая.

Скоро поймет!

Данеска выскочила из комнаты и стремглав помчалась вниз по лестнице и дальше – на подворье, к колодцу. Оказавшись на месте, запрокинула голову: Ашезир все еще стоял у окна. Отлично!

Она помахала ему розой, затем вытянула руку над колодцем и разжала пальцы. Раздался смачный плюх, и Данеска ощутила злобное удовлетворение. Дорога, значит? Вот и ныряй за ней, если хочешь!

Напевая под нос веселую песенку, она двинулась обратно. Конечно, понимала, что из обиды и гнева принц может на нее накричать, даже ударить, ну и пусть! Зато какое удовольствие отплатить ему за вчерашнее!.

Перед тем, как войти в покои, она несколько раз вздохнула, собираясь с духом, распахнула дверь и… комната оказалась пустой: Ашезир ушел.

Глава 11

Пока Данеска и Ашезир готовились к брачному обряду, отец привел Виэльди к императору. Тот принял их в своих покоях. Поднялся с кресла, шагнул навстречу, раскинув руки, и воскликнул:

– Каммейра, да тебя не узнать! Ну вылитый шахензиец! Ты теперь всегда так будешь одеваться?

– Только сегодня, – усмехнулся каудихо. – В честь свадьбы дочери, раз уж она станет шахензийской принцессой.

Он приблизился к императору, опустился на одно колено и со словами «приветствую, божественный» припал к его руке. Непривычно видеть отца в такой позе…

Поднявшись, он указал на Виэльди.

– Хочу представить моего сына и наследника – рин-каудихо Виэльди Каммейра.

Император перевел на него взгляд, благожелательно кивнул и вытянул руку. Виэльди коснулся губами сухих горячих пальцев.