Дети Ананси - Гейман Нил. Страница 48

– Подожди-ка. Ты боишься миссис Дунвидди?

– Я… я и близко не могу к ней подойти.

– Если тебя это хоть сколько-нибудь утешит, ребенком я тоже ее боялся, а потом столкнулся с ней после похорон и увидел, что она совсем не страшная. Нисколечки не страшная. Она просто старушка. – Тут в памяти у него снова всплыли черные свечи и брошенные в миску травы. – Ну, может, чуток жутковатая. Но ты же взрослый. Сам увидишь, все будет в порядке.

– Она заставила меня уйти, – сказал Паук. – А я не хотел. Но я разбил шар у нее в саду. Большой стеклянный шар, как гигантская елочная игрушка.

– И я тоже. Как же она сердилась!

– Знаю. – Голос из темноты звучал растерянно и встревоженно. – Это случилось одновременно. Так все началось.

– Ладно. Послушай, это еще не конец света. Ты перенесешь меня во Флориду, а я поеду и заберу у миссис Дунвидди перо. Я ее не боюсь. А ты можешь держаться подальше.

– Не могу. Я не могу появиться там же, где она.

– И что ты хочешь этим сказать? Что на тебя наложен ордер, который запрещает тебе к ней приближаться?

– Более-менее. Да… Я скучаю по Рози. И мне очень жаль. Ну… сам знаешь.

Толстый Чарли подумал о Рози. Удивительно, и почему ему так трудно вспомнить ее лицо? Он подумал, каково это, не иметь тещей маму Рози, о двух силуэтах за шторой его спальни.

– Не убивайся так. Нет, конечно, если хочешь, можешь убиваться, потому что вел ты себя как последний негодяй. Но, может, все к лучшему.

Приблизительно в том месте, где у Толстого Чарли находилось сердце, что-то екнуло, но он знал, что говорит правду. В темноте правду говорить легче.

– Ты хоть понимаешь, что все это бессмыслица? – спросил Паук.

– Все?

– Нет. Только одно. Я не понимаю, почему Птица решила вмешаться? Где тут логика?

– Папа ее рассердил…

– Папа всех рассердил. Но с ней что-то не так. Если бы она хотела нас убить, то давно бы попыталась.

– Я отдал ей нашу кровь.

– Ты уже говорил. Нет, происходит что-то еще, и я не знаю что.

Молчание. Подумав, Паук сказал:

– Возьми меня за руку.

– Глаза нужно закрывать?

– Почему бы и нет?

– Куда мы направляемся? На Луну?

– Я перенесу тебя в безопасное место, – пообещал Паук.

– Отлично, – согласился Толстый Чарли. – Безопасное место – это по мне. Где оно?

А потом, даже не открывая глаз, Толстый Чарли понял. Ему подсказала вонь: запах немытых тел, неспущенных унитазов, дезинфектанта, старых одеял и апатии.

– Готов поспорить, в пятизвездочном отеле мне было бы так же безопасно, – сказал он вслух, но в камере не было никого, кто бы его услышал. Он сел на кровать-полку в камере номер шесть и завернулся в тонкое одеяло. Он как будто просидел здесь целую вечность.

Полчаса спустя за ним пришли и отвели в комнату для допросов.

– Привет, – с улыбкой сказала Дейзи, – хочешь чашку чая?

– Зачем трудиться? – отозвался Толстый Чарли. – Я такое видел по телику. Я знаю, что будет дальше. Игра в «хорошего полицейского – плохого полицейского». Ты предложишь мне чашку чая и печенье с апельсиновым джемом, потом явится злобный гад, которому неймется нажать на курок, начнет на меня орать, выльет чай и станет есть мои печенья. Затем ты его остановишь, помешаешь наброситься на меня с кулаками и заставишь вернуть чай и печенья, а я из благодарности расскажу все, что ты хочешь знать.

– Эту стадию можем пропустить, – предложила Дейзи, – и сразу перейти к рассказу обо всем, что мы хотим знать. И вообще у нас нет печений с апельсиновым джемом.

– Я рассказал тебе все, что знаю, – сказал Толстый Чарли. – Все. Мистер Хорикс дал мне чек на две тысячи фунтов и предложил взять пару недель отпуска. Похвалил меня, что я обратил его внимание на нестыковки в бухгалтерских операциях. Потом спросил, какой у меня пароль, и помахал на прощание. Конец истории.

– И ты по-прежнему утверждаешь, что тебе ничего не известно об исчезновении Мэв Ливингстон?

– Думаю, я с ней вообще не встречался. Может, однажды она заходила в офис. Несколько раз мы разговаривали по телефону. Она хотела поговорить с Грэхемом Хориксом. А мне всякий раз приходилось объяснять, что чек отправлен по почте.

– Он был отправлен?

– Не знаю. Я думал, что был. Послушай, не можешь же ты считать, что я как-то связан с ее исчезновением?

– А я так и не считаю, – весело сказала она.

– Ведь, честное слово, я не знаю, что могло… Что ты сказала?

– Я не считаю, что ты имеешь какое-то отношение к исчезновению Мэв Ливингстон. А еще я сомневаюсь, что ты имеешь какое-то отношение к финансовым махинациям, имевшим место в «Агентстве Грэхема Хорикса», хотя кто-то приложил немало трудов, чтобы бросить на тебя подозрение. Но вполне очевидно, что странные операции и постоянный увод денег начались еще до твоего поступления в агентство. Ты работал там только два года.

– Около того.

Тут Толстый Чарли сообразил, что сидит открыв рот, и поспешно его закрыл.

– Послушай, – сказала Дейзи, – я знаю, что в книгах и в кино копы, как правило, идиоты, особенно если это детективные романы, в которых с преступностью борется пенсионер или разудалый частный сыщик. И мне правда очень жаль, что у нас нет печений с джемом. Но не все мы круглые дураки.

– А я такого не говорил.

– Нет, – согласилась она, – но думал. Ты свободен. С извинениями, если хочешь.

– Где она… э-э-э… исчезла? – спросил Толстый Чарли.

– Миссис Ливингстон? Ну, в последний раз ее видели входящей вместе с Грэхемом Хориксом в его кабинет. Я про чашку чая серьезно говорила. Хочешь?

– Да. Очень. Э-э-э… Думаю, ваши ребята уже проверили потайную комнатку в его кабинете? Ту, которая за книжным шкафом.

К чести Дейзи надо сказать, она отреагировала совершенно спокойно.

– Кажется, нет.

– Сомневаюсь, что сотрудникам полагается о ней знать, – сказал Толстый Чарли. – Но однажды я вошел к мистеру Хориксу, и книжный шкаф был отодвинут, а мой начальник возился с чем-то внутри. Я снова поскорее ушел, – добавил он. – Ты не подумай, я за ним не шпионил.

– Печенья с джемом купим по дороге, – решила Дейзи.

Толстый Чарли сомневался, что ему нравится свобода. Слишком уж много открытого пространства.

– С тобой все в порядке? – спросила Дейзи.

– Нормально.

– Ты как будто нервничаешь.

– Наверное. Думаю, тебе это покажется глупым, но я… кажется, у меня проблема с птицами.

– Что? Фобия?

– Вроде того.

– Для иррационального страха перед птицами есть устоявшийся термин.

– Да? И как же называют иррациональный страх перед птицами? – спросил Чарли, надкусывая печенье.

Молчание.

– Ну, во всяком случае, в моей машине птиц нет, – сказала наконец Дейзи.

Она оставила машину на запрещенном для парковки месте перед зданием «Агентства Грэхема Хорикса», и они вместе вошли внутрь.

Рози лежала в солнечных лучах возле бассейна на кормовой палубе корейского лайнера [5], закрыв лицо и голову журналом «Космополитэн», и пыталась вспомнить, почему решила, что провести отпуск с мамой – удачная идея.

На лайнере не было ни одной английской газеты, и Рози по ним не скучала. Зато ей не хватало всего остального. Для нее круиз превращался в плавучее чистилище, выносимое лишь оттого, что раз в пару дней корабль приставал к какому-нибудь острову. Пассажиры сходили на берег и шли за покупками, или кататься на водных лыжах, или отправлялись с пьяной экскурсией на якобы пиратских флотах. А вот Рози гуляла и разговаривала с людьми.

Она видела людей, которых мучает боль, людей, которые голодны или несчастны, и хотела им помочь. На взгляд Рози, все можно исправить. Нужно лишь, чтобы кто-то за это взялся.

Мэв Ливингстон всякого ожидала от смерти, но уж никак не раздражения. Тем не менее она была раздражена. Ей надоело, что сквозь нее проходят, надоело, что на нее не обращают внимания, и больше всего надоело то, что она не в силах покинуть офисное здание в Олдвиче.