Дети Ананси - Гейман Нил. Страница 61

– Вы?.. – начала она.

– Да, – ответил Толстый Чарли. – Он даже у меня с собой. – Он вынул из кармана и показал ей зеленый лимон.

– Очень симпатично, – отозвалась она. – У вас несомненно лимон. Но я собиралась спросить, хотите ли вы меню a la carte или предпочли бы фуршет?

– Фуршет, – сказал Толстый Чарли. Фуршет ведь бесплатный.

Он стоял в фойе перед рестораном, держа в руке зеленый лимон.

– Подождите минутку, – сказала метрдотель.

Из коридора позади Толстого Чарли вышла невысокая худенькая девушка и, улыбнувшись метрдотелю, спросила:

– Ресторан уже открыт? Умираю с голоду.

Тут раздались финальные «ур-ух-рур» бас-гитары и «блим» электрического пианино. Опустив инструменты, музыканты помахали из-за стеклянной двери метрдотелю.

– Открыт, – сказала она. – Входите.

Худенькая женщина воззрилась на Толстого Чарли с настороженным удивлением.

– Здравствуй, Толстый Чарли, – сказала она. – Зачем тебе лимон?

– Долгая история.

– У нас весь обед впереди, – откликнулась Дейзи. – Может, расскажешь?

Рози спрашивала себя, бывает ли безумие заразным. В кромешной тьме под домом на скалах она почувствовала, как мимо нее прошло что-то мохнатое. Что-то гибкое. Что-то огромное. И это что-то негромко зарычало, кружа вокруг нее и мамы.

– Ты слышала? – спросила она.

– Конечно, слышала, дурочка, – ответила мама. – Апельсинового сока не осталось?

Нащупав пакет с соком, Рози протянула его маме. Раздались хлюпающие и глотающие звуки, потом мама произнесла:

– Зверь скорее всего нас не тронет. А вот его он точно убьет.

– Ты про Грэхема Хорикса? Да, скорее всего убьет.

– Он дурной человек. Что-то оседлало его как лошадь, но из него выйдет дурная лошадь, и человек он дурной.

Потянувшись, Рози взяла костлявую мамину руку в свою, но промолчала. Говорить-то было нечего.

– Знаешь, – сказала мама, помолчав, – я очень тобой горжусь. Ты была хорошей дочерью.

– О! – Мысль о том, что она маму не разочаровывала на каждом шагу, была совершенно новой, и Рози не знала как к ней относиться.

– Может, тебе стоило выйти замуж за Толстого Чарли, – продолжала мама. – Тогда мы бы тут не отказались.

– Нет, – возразила Рози. – Мне ни за что не стоило выходить за Толстого Чарли. Я его не люблю. Тут ты была совершенно права.

Где-то наверху хлопнула дверь.

– Он ушел, – сказала Рози. – Скорей. Пока его нет, давай рыть туннель.

Сначала она зашлась смехом, потом расплакалась.

Толстый Чарли силился понять, откуда на Сан Андреасе взялась Дейзи. А Дейзи прилагала такие же усилия, чтобы понять, как здесь очутился Толстый Чарли. И обоим не слишком удавалось. На небольшой сцене в конце зала певица в красном облегающем платье пела «Мне от тебя никуда не деться» (и делала это слишком хорошо для пятничной программы в заштатном ресторанчике).

– Значит, ты ищешь старушку, которая жила по соседству, когда ты был маленьким мальчиком, потому что она, вероятно, поможет отыскать твоего брата?

– Мне дали перо. Если оно еще у нее, вдруг мне удастся обменять его на брата? Попытка не пытка.

Дейзи задумчиво моргнула и поковыряла салат – слова Толстого Чарли ее явно не убедили.

– Ну а ты приехала на Сан Андреас в уверенности, что именно сюда сбежал Грэхем Хорикс после того, как убил Мэв Ливингстон. Но ты же здесь не как полицейская. Ты просто прилетела на свой страх и риск, в расчете на то, что он здесь. Но даже если ты его найдешь, ты ведь все равно ничего не сможешь сделать.

Дейзи смахнула с угла губ помидорное семечко, вид у нее стал явно смущенный.

– Да, я здесь не как полицейская, а как туристка.

– Но ты ведь только что бросила работу и прилетела сюда за ним! За это тебя могут выгнать с работы, или в тюрьму посадить, или еще что.

– Значит, мне на руку, что у Сан Андреаса ни с кем нет договоров об экстрадиции, верно? – сухо откликнулась она.

– О Господи, – пробормотал себе под нос Толстый Чарли.

Причиной этого «О Господи» стало то, что певица спустилась со сцены и с радиомикрофоном в руке стала обходить зал. В данный момент она спрашивала двух немецких туристов, откуда они родом.

– Но зачем ему приезжать сюда? – спросил Толстый Чарли.

– Конфиденциальность банковских счетов. Дешевая земля. Никаких договоров об экстрадиции. А может, он просто любит цитрусовые.

– Я два года до смерти его боялся, – признался Толстый Чарли. – Схожу-ка я еще за салатом из рыбы с зеленью. Тебе что-нибудь принести?

– Уже наелась, – ответила Дейзи. – Надо для десерта место оставить.

Толстый Чарли двинулся к фуршетному столу, избрав окольный путь, лишь бы не попасться на глаза певице. Певица была очень красивой, а блестки на ее красном платье отражали свет и перемигивались. Она была много лучше оркестра. Толстому Чарли очень бы хотелось, чтобы она вернулась на сцену (ему понравилось, как она исполнила «День и ночь» и особенно задушевную «Ложку сахара») и перестала разговаривать с обедающими. Или по крайней мере с теми, кто сидит в его части зала.

Он положил в тарелку еще всякой снеди, которая понравилась ему в первый раз. Из катания по острову на велосипеде, решил он, следует как минимум одно: развивается зверский аппетит.

Когда он вернулся к столу, возле Дейзи сидел Грэхем Хорикс с рыжеватой порослью на подбородке и улыбался от уха до уха.

– А, Толстый Чарли, – неприятно хохотнул Грэхем Хорикс. – Поразительно, верно? Приезжаю поговорить с вами с глазу на глаз, и кого нахожу в качестве бонуса? Восхитительную полицейскую. Прошу, садитесь и не пытайтесь устроить сцену.

Толстый Чарли застыл как восковая кукла.

– Садитесь, – повторил Грэхем Хорикс. – У меня в руке пистолет, а дуло прижато к животу мисс Дейзи.

Дейзи, в чьи глазах читалась мольба, кивнула, подтверждая его слова. Ее ладони были плотно прижаты к скатерти. Толстый Чарли сел.

– Пожалуйста, так, чтобы я мог видеть ваши руки. Прижмите их к столу, как она.

Толстый Чарли повиновался.

– Я всегда знал, что вы полицейский под прикрытием, Нанси, – объявил Грэхем Хорикс. – Провокатор, а? Устраиваетесь ко мне на работу, подставляете меня, обворовываете вчистую.

– Я никогда… – начал было Толстый Чарли, но, поймав взгляд Грэхема Хорикса, осекся.

– Вы считали, что умнее всех, – продолжал Грэхем Хорикс. – Думали, что я попадусь на удочку? Поэтому подослали мне тех двух, да? Ту парочку в доме? Вы думали, я поверю, что они действительно приехали в круиз? Еще не родился тот, кто меня облапошит. Кому еще вы рассказали? Кто еще знает?

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, мистер Хорикс, – сказала Дейзи.

Певица заканчивала «Однажды»: голос у нее был богатый и блюзовый и вился вокруг слушателей как бархатный шарф.

Однажды

Ты по мне затоскуешь, мой милый,

Однажды

Тебе будет так одиноко.

Однажды

Ты затоскуешь по моим рукам,

По моим поцелуям…

Однажды…

– Вы сейчас заплатите по счету, – сказал Грэхем Хорикс, – а потом я провожу вас и вашу-даму к машине. Затем мы поедем ко мне. Надо поговорить по душам. Малейшая глупость, и я пристрелю вас обоих. Capiche? [6]

Толстый Чарли усек. А еще сообразил, кто сидел за рулем того черного «мерседеса» и что сегодня сам он был на волосок от смерти. Он начал понимать, насколько же сбрендил Грэхем Хорикс и как мало у них с Дейзи шансов выбраться из этой передряги живыми.

Певица закончила. По всему ресторану раздались аплодисменты. Толстый Чарли держал руки на столе. Он смотрел мимо Грэхема Хорикса на певицу и правым глазом, которого Грэхем Хорикс видеть не мог, ей подмигивал. Ей уже давно надоело, что с ней избегают встречаться взглядом, а потому подмигивание Толстого Чарли пришлось как нельзя кстати.