Стрелок (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 4

С некоторым трудом мне удалось успокоить жену. Парни кто молчал, сочувственно сопя, кто тоже на словах пытался успокоить. Правда в тоне так и проскальзывала ярость в сторону уродов. А когда пронёсся слух что один из них сошёл с ума и начал расстреливать всех вокруг, тон сменился на удивлённый. Я же, прижав жену к себе, убедившись, что та успокоилась, перестала дрожать, тихо зашептал той на ушко:

— Сиди и внимательно слушай, запоминай. То, что случилось с теми уродами, это кара, но сейчас не об этом. Погибли работники Политуправления, значит будет следствие, а у следователей одна забота, не искать кто виноват, а найти виновного. Для них ты идеальный вариант, была в помещении. Если главврач не струсит, он тебя прикроет, тогда проблем не будет. Просто запомни, я хоть и лежу в госпитале, но у меня тоже есть возможности. Если тебя пригласят в машину, чтобы проехать в управление, значит тебя списали, отобьют всё что можно, сама признаешься и всё подпишешь. У меня знакомцы есть, я же детдомовский, из Ленинграда, встретил тут парней из банд, дам сигнал они будут караулить снаружи. Когда тебя повезут, они перехватят. Ты их не увидишь, даже не крути головой, просто прими это как факт. Запомни, если вдруг зазвучат выстрелы, и все, кто с тобой будет в машине погибнут, сразу открывай дверь и уходи в сторону снятой комнаты. Собери вещи и приоденься в гражданскую одежду. Сними другую комнату, деньги у тебя есть. Там свяжемся друг с другом, я дам новые инструкции. И ничего не бойся, я с тобой и никогда тебя не брошу и не отвернусь. Я не прощу только предательства, но я в тебе уверен, как в себе.

Та только крепче прижалась ко мне, сосредоточенно сопя, от её волос шёл аромат яблока что сводил меня с ума. Это трофейный шампунь что я жене подарил на день рождения, ей двадцать три исполнилось, дал одну баночку, у меня его целая коробка, из Минска. Конечно вот так вываливать на неё сразу после пережитого не стоит, но надо понять Анне, что та под моей защитой и я помогу всегда, пусть будет уверенна во мне. Чуть позже, когда следователи прибыли, тут и из НКВД были, и из Политуправления, да из комендатуры столицы, Анна ушла в процедурную. Насильники пытаясь стянуть с неё форменные рейтузы, а их даже с большой натяжкой не назвать трусиками, никакой сексуальности, только жёсткая необходимость, исцарапали той внутреннюю сторону бёдер, вот так и пошла обрабатывать их, чтобы зараза не попала. Ну а я стал ожидать оргвыводов. Как ни странно, всё довольно быстро прояснилось, правда пришлось посетить кабинет главврача. Оказалось, тот был в курсе что жена планировал отправится со мной, а терять сотрудника с кадровым голодом тот не хотел, вот мы и пришли к соглашению, тот её прикроет, грудью закроет, но та будет вынуждена отслужить в его госпитале до конца войны, ну или пока не предоставит замену. Я ещё вытребовал условие по поводу беременности, три месяца на декрет, а потом та вернётся к службе. Тот скривился, это было забавно видеть его с повязкой на лице, нос главврачу всё же сломали, но согласился. На этом мы и ударили по рукам. Нас обоих устраивали условия, жена тут была больше сторонним наблюдателем, полностью отдав переговоры в мои руки.

Главврач условия выполнил полностью. Этот старый коммунист нажал на нужные рычаги, так что жена у меня стала потерпевшей, и её опросили в моём присутствии, я как муж мог присутствовать, после чего вопросов к ней больше не возникло. Списали на сумасшествие того стрелка что всех положил, усиленное алкоголем. В общем, пьяные пострелушки, бывает. У многих взяли подписки о не разглашении, у Анны тоже, и на этом всё. А в освобождённой и отмытой палате уже устраивались новые жильцы, шесть коек поставили. Анна не стала уходить, хотя ей и разрешили, прийти в себя, и продолжила эти сутки дежурства. К себе в палату я вернулся за полночь. Устроившись на койке, я взял с тумбочки линейку и подсунув под гипс, почти на всю длину и с наслаждением почесал, очень хотелось, специально попросил чесалку принести, после чего уторившись на боку, уснул. Да уж, тяжёлый день, но к счастью закончился тот всё же благополучно, и даже с некоторыми плюсами. Для меня по крайней мере. Да и почему мне было не воспользоваться моментом? Вот я и воспользовался.

Следующая неделя прошла нормально. Сегодня утром мне сняли гипс и осмотрев швы на ноге, обработали их, и хирург что проводил осмотр в процедурной, отправил меня на рентген. Вот так без гипса, старясь не наступать на ногу, она мне такой худой и бледной казалась, вся в красных полосах шрамов и точках от швов, и стуча костылём добрался до нужного кабинета. В общем, осмотрев снимок хирург мне велел побольше ходить, гипс больше не нужен. Но ногу беречь. А ещё через неделю, как раз второго ноября, собралась очередная медицинская комиссия, которая после моего осмотра постановила, списать и выдать справку об инвалидности, чтобы мог получать военную пенсию. Пусть она будет мизерной, но моя, честно заработанная.

К выписке меня стали готовить через три дня, пятого ноября, вот я постепенно и стал собираться, а Анна переносила вещи в снятую комнату. Тем более стоит подождать, когда сапожник, что ещё неделю назад приходил и снял мерки, закончит с обувью. Деньги были, вот я и заказал три пары обуви. Первые обычные чёрные ботинки для весенне-осеннего сезона, подходят для обычной повседневной жизни практически к любой одежде, даже форме. Потом лёгкие летние туфли, тоже чёрные. Ну и унты, зимняя обувь высотой мехового голенища до колен. Вся обувь, естественно, с высоким каблуком под правую ногу. То есть, я сделал заказ на всесезонную обувь, чтобы была в наличии, но мастер пока ещё работал, нужно уточнить, когда закончит и что успел сделать, поэтому я направил к нему мальчишку-посыльного, такие парнишки присутствовали тут при госпитале. Пионерская дружина в помощь раненым. Из раненых их кого на рынок отправляли, что по мелочи прикупить, кого в магазины. Мне бы те ботинки что для осени, как раз подойдут, главное, чтобы готовы были.

Теперь по форме. Моя в негодность пришла, да и осталась в том медсанбате. Это красноармейская в которой меня в немецкий тыл отправляли. Однако моя командирская форма осталась при мне, тем более на френче награды прикручены были, да и шинель по размеру имелась. Я сходил в туалет и когда там никого не оказалось, достал форму из браслета, и так с ней вернулся, постукивая тростью. Эту трость мне тут выдали, в столице мастерская была где их выделывали, новенькая. Лаком ещё пахла. А с формой на руках, я жене велел не искать и не подбирать на складе форму по размеру, мол, всё есть, мне мою старую привезли. Правда, пришлось снять с фуражки звезду и срезать петлицы с формы и шинели, мои документы уже подготовили, я был комиссован. А тут и парнишка вернулся, ботинки были готовы, и он их принёс. Я померил, точно по ноге, и хромота почти пропала. Отлично. Мастер и с туфлями закончил, сейчас тачал унты, пару дней и закончит. Надо будет ему ещё и домашние тапки заказать, тоже вещь нужная.

И вот наконец день выписки, попрощавшись с парнями, за эти недели к нам ещё трёх новичков подселили, а на мою койку был ещё один кандидат, он пока в коридоре на матрасе лежал, так что простившись и забрав вещи, их Аня несла, которая отпросилась и сопровождала меня до той комнаты что снимала. Мы пока будем в ней проживать, хотя Аня была в курсе что я планировал приобрести домик где на окраине. Причём с той стороны что подальше от приближающихся немцев. А они за эти недели серьёзно близились с Москвой. Вот так прихрамывая и постукивая тростью по доскам пола, я на ходу прощаясь с медперсоналом и благодаря их, вышел на крыльцо бывшей школы. Осмотревшись, вздохнул. Снова дождь, причём ледяной, от которого проявлялась корка льда. Машины доехать не было, и хотя идти не так и далеко, метров четыреста, всё равно мочиться не хотелось. Я в шинели был. Когда началась непогода, Ане я свою плащ-палатку выдал, ту что в кольце хранилась, и та, когда был дождь, закутывалась в неё. Вот и сейчас та была при ней. Эх жаль ни одну из машин достать не могу. А у меня среди легковых было с два десятка разной трофейной техники, включая пару итальянских с открытым верхом, всё добыто в Минске, угнал у оккупантов, ключи имелись, но также было несколько советских машин. Пара «фаэтонов», и три «эмки», причём одна в чёрной окрасе, две других в армейской зелёной. Одна из армейских была в виде вездехода, модели «Газ-61», она была выше чем другие. А чёрная «эмка» была среди той брошенной армейской колонны где было две зенитки и два броневика. Почему её не перекрасили, я не знаю, но предполагаю, что просто не успели, реквизировав с какой организации на нужны армии. А сейчас та бы пригодилась, тем более машина заправлена и подготовлена мной к выезду. Это я ещё когда у немцев в тылу был со скуки несколько машин вот так привёл в порядок, чтобы использовать можно было. Конечно трофейную технику использовать нельзя, сразу внимание привлеку, а вот советскую почему и нет? Но не сейчас, Аня рядом, а я продолжал скрывать от неё информацию про магию. Не стоит ей об этом знать. Только в крайнем случае я выдам той эту информацию, в самом-самом крайнем случае. Поэтому и пришлось вдвоём накрыться плащ-палаткой, вещи ещё утром Аня отнесла в комнату, и двигались мы налегке.