Добрые предзнаменования - Гейман Нил. Страница 63

Вдобавок к полиции, там стояло еще около двухсот человек и разглядывало М25 сквозь бинокли. Среди них были представители Армии Ее Величества, Отряда Избавления от Бомб, МИ5, МИ6, Спецотряда и ЦРУ. Также там стоял человек, продающий хот-доги.

Все замерзли и промокли, были озадачены и раздражены, за исключением одного офицера полиции, который замерз, промок, был озадачен, раздражен и рассержен.

– Слушайте. Мне наплевать, верите вы мне или нет, – вздохнул он, – я вам просто говорю, что я видел. Это была старая машина, «Роллс» или «Бентли», одна из этих роскошных старых машин, и она переехала мост.

Один из старших армейских техников его прервал:

– Не могла она этого сделать. Согласно нашим приборам, температура над М25 несколько выше 700 градусов по Цельсию.

– Или сто сорок градусов ниже нуля, – добавил его ассистент.

– … или сто сорок градусов ниже нуля, – согласился старший техник. – Какая-то тут странность, но, думаю, все легко можно объяснить какой-то ошибкой техники [73], остается, так или иначе, тот факт, что мы даже не можем вертолет провести прямо над М25 без того чтобы он не превратился в Горячий Вертолетный Бутерброд. И как же вы можете утверждать, что старая машина проехала над шоссе и осталась невредима?

— Я не говорил, что она проехала и осталась невредима, – поправил полицейский, который серьезно подумывал о том, чтобы покинуть Метрополитен Полис и присоединиться к делу своего брата, которой уходил со своей работы в Комитете по Электричеству, и собирался начать разводить кур. – Она загорелась. Но после этого продолжала ехать.

– Вы что, правда ожидаете, что кто-то из нас в это поверит?.. – начал кто-то.

Послышался высокий пронзительный звук, непрекращающийся, странный. Словно разом играет тысяча стеклянных гармоник, каждая из которых слегка расстроена; как звук молекул самого воздуха, вопящих от боли.

И «Врруу».

Над их головами, на высоте сорок футов, плыл маленький белый мотороллер, и на нем сидели женщина среднего возраста в розовом шлеме, и крепко за нее держащийся низкий человек в макинтоше и мотоциклетном шлеме (мотороллер был слишком высоко, никто не мог увидеть его плотно закрытых глаз, но они были закрыты). Вокруг мотороллера светился темно-голубой нимб, который на краях превращался в красный.

Женщина кричала. И кричала она вот что:

– Джеррронннимооооо!

Одним из достоинств «Васаби», которое Ньют при каждом удобном случае называл, было то, что если она была сильно разбита, узнать об этом было трудно. Ньюту приходилось съезжать на «Дике Терпине» на обочину, чтобы объехать попадавшие ветки.

– Я из-за тебя все карточки на пол уронила!

Машина со стуком вернулась на дорогу; тихий голосок откуда-то из-под отделения для перчаток произнес «Тревога – неправильное давление масла».

– Теперь я никогда их рассортировать не смогу, – простонала она.

– И не надо, – ответил Ньют маниакально. – Просто возьми какую-нибудь. Любую. Неважно, какую.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, если Агнес права, и мы это делаем, поскольку она это предсказала, любая сейчас взятая карточка должна подойти. Логика.

– Нет, чепуха.

– Да? Слушай, ты и здесь-то потому, что она это предсказала. И ты подумала, что мы скажем полковнику? Если мы его увидим, а мы, конечно, не сможем.

– Если мы разумно себя поведем…

– Слушай, я знаю такие места. В них, Анафема, ворота сторожат огромные охранники в белых касках и у них, понимаешь ли, настоящее оружие, с настоящими пулями из настоящего свинца, которые могут войти прямо в тебя, попрыгать внутри и выйти из той же дырки, прежде чем ты успеешь сказать: "Извините, у нас есть причина полагать, что вот-вот, в любую секунду, начнется Третья Мировая Война, и именно отсюда будут управлять этим шоу", – а еще у них есть серьезные люди в костюмах и толстых куртках, которые приводят тебя в маленькую комнату без окон и задают вопросы типа: «Вы сейчас являетесь, или, может, когда-либо были, членом какой-то направленной на свержение власти розовой организации, такой, как какая-то британская политическая партия? И…»

– Мы уже почти приехали.

– Слушай, там ворота, и проволочные заборы, и куча еще всего! Небось, еще и такие псы, которые людей едят!

– По-моему, ты слишком уж волнуешься, – заметила Анафема.

– Слишком волнуюсь? Нет, я очень тихо беспокоюсь, что меня кто-то может застрелить!

– Я уверена, Агнес бы упомянула, если бы нам грозила такая опасность. Она такое очень хорошо предсказывала.

Она начала рассеянно перебирать свои карточки.

– Знаешь, – проговорила она, аккуратно разделяя карточки на две кучки и вновь смешивая их в одну, – я где-то читала, что есть секта, верящая, что компьютеры – орудия Дьявола. Они говорят «Армагеддон придет, поскольку Антихрист хорошо будет ими владеть». По-видимому, это упомянуто где-то в «Откровениях». Думаю, я это, должно быть, недавно прочла в газете…

– «Дейли Мейл», «Письмо из Америки», – ответил Ньют. – Прямо за историей про женщину из Чэрви, Небраска, которая свою утку научила играть на аккордеоне.

– Мм, – ответила Анафема, раскладывая перевернутые карточки у себя на коленях.

«Так значит, компьютеры – орудия Дьявола?» – подумал Ньют. Он легко в это мог поверить. Должны же быть компьютеры чьими-то орудиями, и еще он точно знал, что этот кто-то точно не он.

Машина резко затормозила.

Самолетная база выглядела побитой. Рядом с входом упало несколько больших деревьев, и какие-то люди пытались убрать их. Часовой без интереса за ними наблюдал, но он вполоборота повернулся и холодно поглядел на машину.

– Ладно, – бросил Ньют. – Возьми карточку.

3001. За Орлиным Гнездом выпал славный Пепел.

– Это все?

– Да. Мы всегда думали, что это имеет какое-то отношение к Русской Революции. Продолжай ехать по этой дороге и сверни влево.

Повернув, они попали на узкую дорожку, с левой стороны которой находился забор огораживающий базу по периметру.

– А теперь подъедь вон туда. Здесь часто стоят машины, и никто на них внимания не обращает, – продолжила Анафема.

– Что это за место?

– Местная Дорожка Любовников.

– Это поэтому она, похоже, покрыта резиной?

Они прошли около ста ярдов по затененной дорожке вдоль ограды, когда достигли пепельного дерева. Агнес была права. Оно было очень даже славное. Упало прямо на забор.

На нем сидел охранник. Он был негром. Ньют всегда виновато себя чувствовал в присутствии негров-американцев, как будто его могли упрекнуть в двухстах годах торговли рабами.

Когда они подошли, человек встал, но тут же расслабился.

– О, привет, Анафема, – проговорил он.

– Привет, Джордж. Жуткая была гроза, верно?

– Точно.

Они продолжали идти. Он наблюдал за ними краем глаза.

– Ты его знаешь? – спросил Ньют, заставив себя говорить беззаботно.

– О, конечно. Иногда некоторые из них приходят в паб. Они по-своему неплохи – такие чистенькие.

– Он выстрелит в нас, если мы попытаемся пройти внутрь? – спросил Ньют.

– Вполне может угрожающе наставить на нас винтовку, – признала Анафема.

– Мне и этого хватит. И что ты предлагаешь теперь делать?

– Ну, Агнес-то должна была что-то знать. Так что, я полагаю, мы просто подождем. Теперь, когда ветер ослаб, стало получше.

– А-а-а, – Ньют посмотрел на скапливающиеся на горизонте тучи. – Старая добрая Агнес, – проговорил он.

Адам, крутя педали, ехал по дороге, Пес бежал сзади и время от времени от сильнейшего возбуждения пытался куснуть заднюю шину.

Послышался звенящий звук, и со своей дорожки выехала Пеппер. О приближении велосипеда Пеппер всегда можно было догадаться заранее. Она думала, его здорово улучшил кусок картона, хитро прикрепленный к колесу. Коты давно разбегались с ее пути, когда она была от них еще в двух кварталах.