КГБ: приказано ликвидировать (Спецоперации советских спецслужб 1918-1941) - Колпакиди Александр Иванович. Страница 91

Прибыв в Париж, Мюнценберг передал новому уполномоченному Коминтерна Шмералю полную отчетность, касающуюся всех комитетов и издательств, находившихся под его контролем, а сам сосредоточился на работе создаваемого им Немецкого народного фронта. Но уже на учредительном съезде он столкнулся с интригами со стороны своих товарищей по КПГ. С осени 1937 по осень 1938 года эмигрантское руководство КПГ распространяет про него всевозможные слухи, а с другой стороны все время пытается склонить к поездке в СССР. Такое предложение делал ему и сотрудник резидентуры ИНО НКВД в Париже Белецкий (В. Гражуль). Да и сам Г. Димитров прислал из Москвы два письма: в первом он обещал важное задание, а во втором писал, что понимает, какие трудности возникли у Мюнценберга в Париже, но говорил, что все может разрешиться после приезда в СССР.

Однако Мюнценберг прекрасно понимал, зачем его настойчиво приглашают в Москву. Так, в беседе с одним американским коммунистом на вопрос: «Да что же может с вами случиться?», он не без юмора ответил: «Они всего лишь расстреляют меня, как и других, а потом, лет через 10, объявят, что допустили большую ошибку» [232]. (Кстати, он ошибся на 40 лет. СЕПГ реабилитировала Мюнценберга в партийном отношении лишь в 1989 году.)

Видя, что заманить Мюнценберга в СССР не удается, в Москве дали команду снять его со всех постов в КПГ и возбудить против него персональное дело в ИКК, что и было сделано. Тогда осенью 1938 года Мюнценберг выходит из КПГ и создает независимый «Рабочий комитет немецких социалистов и рабочих социалистов Австрии», объединивший пять левосоциалистических групп немецкой и австрийской эмиграции. Не забывает он и о публицистике, и в 1939-40 годах выходит целый ряд его статей, посвященных преступлениям сталинского режима. Разумеется, такое поведение посвященного во многие секретные дела бывшего функционера Коминтерна не могло не насторожить Москву, и за Мюнценбергом со стороны советских спецслужб было установлено постоянное наблюдение.

После начала Второй мировой войны и нападения Германии на Францию Мюнценберг, как и другие немецкие эмигранты, был интернирован и заключен в лагерь Ла Бернье. В связи с наступлением немцев французы сняли с лагеря охрану, и Мюнценберг вместе с несколькими заключенными, не желая попасть в руки гестапо, решил бежать в Швейцарию. 17 июня 1940 года он с группой интернированных иностранцев покинул лагерь. По дороге группа разделилась, и Мюнценберг вместе с неизвестным рыжеволосым немцем продолжили путь вдвоем. Больше живым его никто не видел. А в октябре 1940 года его тело было найдено повешенным на дереве в Коугнинском лесу около Сен-Маркеллинг под Греноблем, на юго-востоке Франции. Расследование, проведенное полицией, установило, что, по-видимому, он был убит в июне 1940 года. Версия самоубийства была признана маловероятной по двум причинам. Во-первых, все оставшиеся в живых участники побега (кроме как в воду канувшего рыжеволосого немца) в один голос утверждали, что Мюнценберг был энергичен, весел и полон сил. Во-вторых, его лицо было страшно изуродовано. И скорее всего, это было сделано для того, чтобы нашедшие тело не смогли опознать труп.

Однако в 1995 году в Германии были опубликованы записки некого Хейнца Хирта, умершего в 1986 году, который утверждал, что Мюнценберг покончил жизнь самоубийством. Хирт родился в 1898 году, в годы Первой мировой войны был военным летчиком в чине оберлейтенанта, а в 1918 году примкнул к коммунистам и был членом Рабоче-солдатского совета в Готе (Тюрингия). В годы веймарской республики Хирт окончил Высшую техническую школу в Мюнхене, получил диплом инженера и поступил на работу в отделение концерна «ИГ Фарбен» в Хехсте. В 1929 году он вступил в КПГ и за это на следующий год был уволен с работы. Во время гражданской войны в Испании он сражался в рядах интербригад и после поражения республиканцев бежал во Францию, где его интернировали в лагерь Ла Вернье, куда впоследствии был помещен Мюнценберг. Согласно рассказу Хирта побег состоялся именно 17 июня, а не 20-го, как рассказывает Гросс, и не 21-го, о чем говорит бывший сотрудник Мюнценберга писатель Артур Кестлер. Группа состояла из пяти человек и по дороге действительно практически сразу разделилась. Хирт некоторое время продолжал оставаться с Мюнценбергом, а потом также решил пробираться в Швейцарию самостоятельно. Таким образом, по словам Хирта, Мюнценберг остался один и убивать его было некому [233].

Если верить запискам Хирта, судя по его биографии занимавшего далеко не последнее место в КПГ, то он и был тем рыжеволосым немцем, с которым Мюнценберга видели последний раз. Но поскольку эти записки были опубликованы после его смерти, их правдивость у многих исследователей вызывает законные сомнения. Поэтому до сих пор оставшиеся в живых участники тех событий и историки спорят, покончил ли Мюнценберг с собой или его убили. И если убили, то кто был организатором его убийства. Известно, что приказ о расправе над Мюнценбергом был отдан Гитлером, и за ним охотилось гестапо. Но аналогичный приказ был отдан и Сталиным, у которого было гораздо больше оснований желать Мюнценбергу смерти и несравненно больше возможностей осуществить его ликвидацию.

Крах «демона революции»

Несмотря на то, что к середине 1938 года стараниями НКВД значительное число наиболее активных соратников Троцкого за рубежом было ликвидировано, он сам и его сторонники продолжали, по мнению Сталина, представлять серьезную угрозу для Москвы и международного коммунистического движения. Многие исследователи объясняют такую позицию Сталина его личным отношением к Троцкому, помноженному на его параноидальную подозрительность и мстительность. Так, Д. Волкогонов по этому поводу пишет:

«Сталин, воюя с Троцким полтора десятилетия, уничтожив почти всех его сторонников, превратив изгнанника-изгоя в постоянную мишень террора, не смог избавиться от ощущения своей второсортности по сравнению с Троцким. Его цезаризм не мог быть полным, пока был жив далекий изгнанник в Койоакане» [234].

Безусловно, в этой точке зрения есть доля истины. Но не стоит забывать, что несмотря на смерть Л. Седова и убийство Р. Клемента Учредительный съезд IV Интернационала все-таки состоялся. Он открылся 3 сентября 1938 года в Париже и на нем присутствовал 21 делегат из 11 стран. И именно к IV Интернационалу решили присоединиться ставшие невозвращенцами сотрудники советской разведки Н. Рейсс, В. Кривицкий, А. Бармин, которые могли многое рассказать о том, что Кремль желал сохранить в тайне.

Кроме того, в октябре 1939 года сам Троцкий согласился дать показания перед «Особым комитетом по антиамериканской деятельности» Палаты представителей Конгресса США (т. н. «Комитет Дайса»), известным своей непримиримостью по отношению к коммунистическому и рабочему движению. А с 1940 года Троцкий начал передавать сотрудникам американского консульства в Мексике «конфиденциальные меморандумы» на известных ему деятелей коммунистического движения, представителей Коминтерна, агентов советских спецслужб в США, Мексике, Франции и других странах. Так что объективно у Сталина и его сторонников в Кремле было достаточно причин для того, чтобы отдать приказ ликвидировать «мексиканского затворника».

Надо сказать, что Сталин приложил максимум усилий для того, чтобы после высылки из СССР Троцкий не мог обосноваться в какой-либо стране надолго. В 1933 году он был вынужден покинуть Турцию, а в 1935 году — Францию. Но и в Норвегии, правительство которой предоставило ему вид на жительство, его пребывание было непродолжительным. Будучи депортированным из Норвегии из-за непрекращающегося давления со стороны СССР, Троцкий 9 января 1937 года вместе с женой Натальей Ивановной и внуком Севой прибыл в мексиканский порт Тампико, в котором ему была устроена торжественная встреча. Затем специальный поезд доставил его в Мехико, где он первое время жил на вилле симпатизирующего ему всемирно известного мастера настенной живописи Диего Риверы. Но вскоре в целях безопасности Троцкий арендовал, а потом и купил большой дом в предместье мексиканской столицы Койоакане на улице Вены. Дом был капитально отремонтирован, а кроме того, его обнесли высокой стеной со сторожевыми площадками. После этого все, кто желал посетить Троцкого в его «крепости», должны были проходить через железные ворота под бдительным оком охранников, американских троцкистов.