Дым и зеркала - Гейман Нил. Страница 6

Уик-энд прошел тихо.

В субботу миссис Уитекер поехала на автобусе в Марсфилд навестить своего племянника Рональда, его жену Юфонию и их дочерей Клариссу и Диллиан. Она отвезла им пирог со смородиной, который испекла специально ради них.

Утром в воскресенье миссис Уитекер ходила в церковь. Ее приходской церковью была Святого Иакова Малая, чуть более современная («Не считайте это церковью, считайте это местом, где встречаются и веселятся друзья-единомышленники»), чем было бы по душе миссис Уитекер, но ей нравился приходский священник, преподобный Бартоломью, особенно когда не играл на гитаре. После службы она задумалась, не сказать ли ему, что у нее в гостиной стоит Святой Грааль, но решила, что лучше не стоит.

Утром в понедельник миссис Уитекер трудилась в садике за домом. У нее там было несколько грядок трав, которыми она очень гордилась: укроп, вербена, мята, розмарин, тимьян и буйные заросли петрушки. Надев зеленые садовые перчатки и став на колени, она полола и выбирала слизней, которых складывала в пластиковый мешок. Когда дело касалось слизней, миссис Уитекер была очень добросердечна. Она относила их в дальний конец сада, который выходил на железнодорожные пути, и выбрасывала через забор.

Она срезала немного петрушки для салата. За спиной у нее кто-то кашлянул. Там стоял Галаад, высокий и прекрасный, в сверкающих на утреннем солнце серебряных доспехах. В руках он держал что-то длинное, завернутое в промасленную кожу.

— Я вернулся, — сказал он.

— Здравствуйте, — отозвалась миссис Уитекер и — довольно медленно — встала, снимая садовые перчатки. — Раз уж вы здесь, — сказала она, — так сделайте что-нибудь полезное.

Она дала ему пластиковый пакет, полный слизней, и велела выбросить их за забор. Он выбросил. Потом они пошли на кухню.

— Чаю? — спросила она. — Или лимонаду?

— То же, что и вы, — со вздохом ответил Галаад.

Миссис Уитекер достала из холодильника кувшин своего домашнего лимонада и послала Галаада в сад за веточкой мяты, а пока достала с полки два высоких стакана. Тщательно помыв мяту, она положила по нескольку листочков в каждый стакан, потом разлила лимонад.

— Это ваш там конь? — спросила она.

— О да. Его зовут Гриззель.

— Надо думать, вы проделали долгий путь?

— Очень долгий.

— Понимаю, — сказала миссис Уитекер и достала из-под раковины синий пластмассовый тазик, в который налила до половины воды. Галаад отнес его Гриззелю. Подождав, пока конь напьется, Галаад вернулся с пустым тазиком к миссис Уитекер.

— Полагаю, — сказала она, — вы опять пришли за Граалем.

— О да, я все еще взыскую Санграаль, — сказал он. Он поднял с пола кожаный сверток и, положив ей на скатерть, развернул. — За него я предлагаю вам вот это.

«Этим» оказался меч с клинком длиной почти в четыре фута. Вдоль клинка вились и танцевали изящно гравированные слова и символы. Рукоять была отделана золотом и серебром, а в навершие вставлен большой драгоценный камень.

— Очень мило, — с сомнением сказала миссис Уитекер.

— Это, — сказал Галаад, — меч Балмунг, выкованный Вёлундом-кузнецом на заре времен. Брат его — Огненосец. Кто носит его, непобедим на войне и неуязвим в битве. Кто носит его, неспособен на трусость или неблагородный поступок. В его навершие вставлен сардоникс Биркон, защищающий своего владельца от яда, подмешанного в вино или в эль, и от предательства друзей.

Миссис Уитекер присмотрелась к мечу.

— Он, наверное, очень острый, — сказала она, помолчав.

— Рассечет падающий волос. Да нет, он разрубит солнечный луч! — гордо воскликнул Галаад.

— Тогда, наверное, вам лучше его убрать, — сказала миссис Уитекер.

— Он вам не нужен? — Казалось, Галаад был разочарован.

— Благодарю покорно. — Миссис Уитекер пришло в голову, что ее покойному мужу Генри меч очень даже понравился бы. Он повесил бы его на стену у себя в кабинете рядом с чучелом карпа, которого поймал в Шотландии, и показывал гостям.

Галаад вновь обернул меч Балмунг в промасленную кожу и перевязал белым шнуром.

И остался безутешно сидеть на стуле.

Миссис Уитекер сделала ему на обратную дорогу несколько сандвичей со сливочным сыром и огурцом и завернула в пергамент. Еще дала ему яблоко для Гриззеля. Он как будто остался весьма доволен обоими дарами.

А потом она помахала обоим на прощание.

После полудня она на автобусе поехала в больницу навестить миссис Перкинс, которая, бедняжка, все еще лежала со своим бедром. Миссис Уитекер отвезла ей немного домашнего пирога с джемом, хотя и выбросила из рецепта грецкие орехи, потому что зубы у миссис Перкинс были уже не те.

Вечером она немного посмотрела телевизор и рано легла спать.

Во вторник пришел почтальон. Миссис Уитекер была в кладовке на чердаке, немного прибиралась, делая все осторожно и медленно, и потому к двери не успела. Почтальон оставил ей записку, в которой говорилось, что он пытался доставить посылку, но дома никого не было.

Миссис Уитекер вздохнула.

Убрав записку в сумочку, она отправилась на почту.

Посылка была от ее племянницы Ширли из Сиднея. В ней были фотографии ее мужа Уоллеса и двух ее дочерей, Дикси и Вайолет, а еще упакованная в вату витая раковина-конча.

В спальне у миссис Уитекер было много декоративных раковин. На ее любимой эмалью был нанесен пейзаж Багамских островов. Это был подарок от ее сестры Этель, которая умерла в восемьдесят третьем.

Раковину и фотографии она убрала в продуктовую сумку, а потом, раз уж все равно тут оказалась, зашла по дороге домой в «Оксфэм».

— Привет, миссис У, — сказала Мэри.

Миссис Уитекер не поверила своим глазам. У Мэри были подкрашены губы (возможно, помада не самого подходящего для нее оттенка и наложена не слишком умело, но, подумала миссис Уитекер, это придет со временем) и довольно элегантная юбка. Поистине большой шаг вперед.

— Здравствуйте, милая, — сказала миссис Уитекер.

— На прошлой неделе заходил один человек, спрашивал про ту штуку, которую вы купили. Про металлическую чашку. Я сказала, где вы живете. Вы ведь на меня не сердитесь?

— Ну что вы, милая, — сказала миссис Уитекер. — Он меня нашел.

— Он был по-настоящему не от мира сего. Честное-пречестное. — Мэри мечтательно вздохнула. — В такого можно влюбиться. А еще у него была большая белая лошадь, — закончила она.

«И держится она теперь прямее», — одобрительно заметила миссис Уитекер.

На книжной полке миссис Уитекер нашла новый роман Миллса и Буна — «Ее величественная страсть», — хотя еще не дочитала тех двух, которые купила в прошлый раз.

Взяв монографию «Рыцарский роман и легенда о рыцарстве», она открыла наугад. От книги пахло затхлым. Наверху первой страницы стояло аккуратно красными чернилами «ЕХ UBRIS [6] РЫБАКА».

Она положила ученый труд туда, где нашла.

Когда она вернулась домой, Галаад ее ждал и, коротая время, катал по улице окрестную детвору на Гриззеле.

— Я рада, что вы пришли, — сказала она. — Мне кое-что нужно передвинуть.

Она провела его в кладовку на чердаке. Он передвинул ей все старые чемоданы, так что она смогла добраться до буфета у самой стены.

Там было очень пыльно.

Миссис Уитекер продержала его наверху почти до вечера, он все двигал и двигал, пока она смахивала пыль. У Галаада появилась царапина на щеке, и одну руку он старался беречь.

Пока она подметала и прибирала, они немного поговорили. Миссис Уитекер рассказала ему про своего покойного мужа Генри, и как деньгами за страхование жизни расплатилась за дом, сколько у нее всего, но все это некому оставить, совсем некому, кроме Роланда и его жены, а они ведь любят только современные вещи. Рассказала, как познакомилась во время Второй мировой с Генри (он тогда был в отряде ПВО, а она не до конца закрыла черную штору на кухонном окне), про шестипенсовые танцы, на которые они ходили в городок, и как, когда закончилась война, поехали в Лондон, и как она впервые попробовала вино.