Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров (Книга для учащихся старших классов) - Леонтьева Галина Александровна. Страница 14

В такой обстановке уезжал Дмитрий Францбеков из Москвы воеводой в самый отдаленный в то время Якутский уезд.

ОРГАНИЗАЦИЯ ЭКСПЕДИЦИИ

Весной 1649 г. новый воевода добрался до Илимска, где остановился на некоторое время перед тем как продолжить свой путь. Здесь, в Илимской приказной избе, в марте произошла первая встреча Ерофея Павловича Хабарова с Дмитрием Андреевичем Францбековым. С большим интересом познакомился воевода с Хабаровым. Ведь именно с ним местные жители связывали начало хлебопашества и соляного дела на Лене. Не ускользнуло от внимания воеводы уважение к Хабарову людей, которые говорили о нем как об опытнейшем и удачливом передовщике, знатоке здешних мест, неоднократно возглавлявшем в тайге промысловые партии.

Расспросил Францбеков и брата Ерофея Никифора о его занятиях. Выяснилось, что тот был ближайшим помощником Ерофея и в хозяйстве, и в тайге. В приказной избе услышал Францбеков рассказ очевидцев о том, как в прошлом году вернувшийся из тайги Никифор с риском для жизни спас из затопляемого половодьем «государева амбара» всю казенную соль [18].

Ерофей Хабаров попытался заинтересовать воеводу посылкой экспедиции на Амур. Он с увлечением поведал воеводе рассказы промысловиков о Даурии, ее землях, соболиных богатствах. Подтвердил слухи о наличии в Приамурье серебряной руды. Не преминул он подчеркнуть, что ранее посланные на Амур правительственные экспедиции «прямого пути туда не узнали», так как ходили Витимом и Алданом, а нужно было идти Олекмой. «Только по Олекме самый ближний путь!» — убежденно говорил Хабаров. В рассуждениях Хабарова: «а будет де государевым счастьем под государеву царскую высокую руку приведут Лавкая и Батогу или иных каких захребетных неясачных людей, и государю де в ясачном сборе будет прибыль большая!» — чувствовался не просто личный интерес промысловика, но и государственный подход к освоению новых земель в Даурии и на Амуре.

Присматриваясь к Хабарову, воевода все больше и больше убеждался в том, что этот отважный и умный человек сможет организовать большое дело, в котором выгодно совместятся и личные его, Францбекова, и государственные интересы.

Идея экспедиции пришлась воеводе по душе. Но ее организацию за казенный счет он считал делом абсолютно нереальным. Все упиралось в материальные средства. Бюджет Якутского уезда, как и любого из сибирских уездов, состоял из трех частей: денежной, хлебной, соляной. Его приход строился на основе местных сборов денег, хлеба, соли. Но Якутский уезд только начал заселяться, и его местные доходы были еще очень малы. Они никак не восполняли расходов. Каждый год заканчивался с громадным дефицитом. Чтобы его снизить, требовалась ежегодная помощь за счет централизованного снабжения. Однако Москва не могла в скором времени увеличить дополнительные ассигнования на якутские нужды. Якутским служилым людям систематически не доплачивалось жалование. Приказная изба была завалена их челобитными с жалобами на безденежье, бескормицу, скудость, тяжесть службы. Долг казны служилым людям исчислялся тысячами рублей и четвертей хлеба.

Жесткая экономия казенных средств отражалась на численном составе служилых людей. К приезду Францбекова якутский гарнизон состоял не более чем из 360 человек служилых казаков. Они ежегодно рассылались по острожкам и ясачным зимовьям, разбросанным на сотни и тысячи верст: на Охоту, Индигирку, Ковыму (Колыму), Яну, Новый Почир, Алазею, Хрому, Оленек, Маю, Алдан, Вилюй и другие реки и речки. Выделить хотя бы небольшую часть служилых людей для новой экспедиции значило сократить их число на других службах. А это было невозможно, потому что даже для охраны Якутска оставалось не более 10 человек.

В такой обстановке осторожный Францбеков не рискнул финансировать экспедицию казенными средствами, а ее участников государевым жалованием. Ему хорошо было известно, что Москву не удовлетворили итоги экспедиции Бахтеярова и Пояркова. Были затрачены большие средства, имелись потери служилых людей, а выгода, с точки зрения Сибирского приказа, была ничтожной. Еще раз рисковать и бросать последние крохи из якутской казны на новую экспедицию Францбеков не решился. Что прошло безнаказанно для влиятельного в Москве Петра Головина, учинившего посылкой Бахтеярова и Пояркова «немалую поруху государевой казне», то для никому не известного иноземца на российской службе Дмитрия Францбекова могло иметь самые плачевные последствия.

Поэтому когда 6 марта 1649 г. в Илимской приказной избе Ерофей Павлович Хабаров подал воеводе челобитную с просьбой отпустить его на Амур с экспедицией «без государева жалования», Францбеков сразу же ухватился за это предложение. Нужно отдать должное новому воеводе. Он не был похож на своих коллег, привыкших действовать по старинке и шаблону. Его не смутило, что во главе отряда встанет не служилый человек, а промысловик и земледелец. Францбеков ценил в Хабарове не его звание и чин, а деловые качества — практический ум, смекалку, авторитет среди товарищей. Не могли не учитываться и материальные возможности Хабарова.

По официальной версии, все средства в организацию экспедиции вкладывались только Хабаровым. В одной из наиболее ранних отписок, посланных 29 марта 1649 г. Францбековым на имя царя Алексея Михайловича, этот момент оговаривался следующим образом: «Бил челом тебе, великому государю, а в Илимском остроге в съезжей избе… подал челобитную за своею рукою старый опытовщик Ерошка Павлов сын Хабаров. Чтоб ты его пожаловал, велел ему служилых и промышленных и охочих людей, которые похотят без твоего, государева, жалованья со 150 человек, или сколько может, прибрать. А на подмогу… тем промышленным людям хотел готовить Ерошка свои хлебные запасы и суды и судовые снасти, и порох, и свинец, и пищали» [19]. В более поздней отписке Францбекова в Москву в 1650 г. финансирование экспедиции также связывалось только с Хабаровым: «В Дауры пошли служилые, промышленные охочие люди… с деньгами и хлебными запасами, с судами, с ружьями, с зельем, со свинцом. Ссужал и давал он, Ярофей» [20].

Таким образом, по своей организации экспедиция с самого начала носила частный характер, ее снабжение осуществлял Ерофей Хабаров. У него, несомненно, были деньги. Но для широко задуманного дела их было явно недостаточно. Со временем Хабаров стал занимать большие суммы у Францбекова, который открыл ему кредит в расчете поживиться за счет экспедиции.

Правда, в 1649 г. долг Хабарова Францбекову был еще небольшим. Дмитрий Андреевич только ехал на воеводство, и его кошелек был пуст. В тот период наиболее действенно его помощь Хабарову проявилась не в денежных субсидиях, а в предоставлении землепроходцу возможности беспрепятственного приобретения из государственной казны средств передвижения — речных судов-дощаников и военного снаряжения: пороха, свинца, пищалей, куяков. Какая-то часть этого снаряжения была куплена Хабаровым за наличные деньги, а какая-то получена им в долг под кабальную запись с условием обязательного возвращения по окончании похода стоимости полученного. Поэтому Хабаров с самого начала экспедиции считал ее снаряжение не государственной, а своей собственностью, заявляя об этом участникам похода: «Купил я ту казну государеву, и мне свои долги государю заплатить нужно. Разве вы за меня ему заплатите?»

Приобретение предметов из казны не считалось нарушением закона. Но такая крупная закупка казенного имущества, сделанная частным лицом и обеспечивающая целую экспедицию, была в Сибири на протяжении XVII в. единственной. В 1649 г. Ерофей Хабаров вложил в «дело» максимальное количество своих наличных денег.

Начиная с 1650 г. Францбеков стал одалживать Хабарову уже большие денежные суммы. В том году долг землепроходца воеводе составил 2900 руб. Тогда же стало ясно, что поход продлится не один год. Ерофей Павлович был вынужден дать распоряжение брату Никифору о передаче деревни, двора и имущества в устье Киренги во временное пользование пашенному крестьянину Панфилу Яковлеву. Никифор же в качестве рядового казака был взят на амурскую службу. Во время приезда в 1650 г. в Якутск Ерофей Павлович переделал свое завещание, ранее составленное на имя Никифора, в пользу воеводы Францбекова. В нем оговаривалось, что в случае смерти Хабарова наследником его имущества становится Францбеков. Завещание Хабарова воевода хранил в своих бумагах [21].