Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров (Книга для учащихся старших классов) - Леонтьева Галина Александровна. Страница 6

Документами, регламентирующими действия любого административного лица в России XVII в., были наказы и наказные памяти. Их получали из Сибирского приказа воеводы, отправлявшиеся в Сибирь. Приехав на место службы, они, в свою очередь, составляли наказные памяти непосредственно для своих подчиненных, в том числе и для землепроходцев.

Во время даурского похода Ерофей Павлович получил три такие наказные памяти. Две из них были вручены ему якутским воеводой Дмитрием Франбековым, а третья — прибывшим из Якутска на Амур служилым человеком Третьяком Чечигиным. Памяти содержали подробные рекомендации о путевых маршрутах экспедиции, методах приведения местного населения в российское подданство, закреплении за Россией новых земель, установлении там ясачного режима. В наказных памятях оговаривались права и обязанности Хабарова по отношению к участникам похода. В них же воевода предписывал Хабарову постоянно держать его в курсе происходивших на Амуре дел и регулярно постлать о них подробные отчеты.

Обстоятельства складывались так, что Ерофей Павлович смог извещать администрацию о делах в Приамурье только раз в год, приурочивая отправку своих отчетов к началу лета. Именно тогда, после каждой очередной зимовки в низовьях Амура, экспедиция поднималась в его верховья, откуда посылать оказию в Якутск было ближе и сподручнее. Отчеты Хабарова, по терминологии того времени, назывались отписками.

Свои отписки с Амура Хабаров составлял очень обстоятельно, с учетом собственных наблюдений, донесений окружавших его людей, а также расспросов местных жителей. В них землепроходец подробно рассказывал о действиях отряда, сборе им ясака, отношениях с местным нерусским населением, уточнял старые и сообщал новые сведения о соседних с Амуром землях и населяющих их народах. Работая над составлением отписок, Ерофей Павлович советовался с близкими ему людьми. От очевидцев известно, что отписку, отправленную весной 1651 г. из Албазина, он обсудил с казачьим десятником Третьяком Чечигиным и промышленником Дружиной Поповым, а отписку с изложением обороны Ачанского острога — с казачьим есаулом Андреем Ивановым.

Обговорив с товарищами общее содержание отписок, Хабаров лично диктовал их войсковому писарю. Поэтому все они написаны как бы в едином стилевом ключе и каждая донесла до нас именно его живой и выразительный язык. Яркие речевые обороты, образные сравнения, используемые Хабаровым при составлении донесений, характеризуют его как человека недюжинного ума, которому отнюдь не был чужд писательский дар. Так, например, рассказывая о трудном штурме одного из даурских городков, он образно писал: «А на поле стрел, как нива стоит насеяна». В другой отписке, доказывая властям большую значимость присоединенных им к России земель, он использовал масштабные сравнения вроде таких: «А будет тот Амур вторая Волга», или: «А против всей Сибири будет та земля (Приамурье. — Г. Л.) украшена и изобильна».

Но особенно удавались Ерофею Павловичу те части его отписок, где он рассказывал о ратных подвигах своих товарищей. Так, в одной из них он пишет: «И в те стены проломные стали скакать те люди богдоевы, и мы, казаки, прикатили тут на городовое проломное место пушку большую медную, и почали ис пушки по богдойскому войску бити, и из мелково оружия учали стрелять, из города и из иных пушек железных бити ж стали по них, богдойских людях… и они, богдои, от того нашего пушечного бою и от пролому отшатились прочь, и в та поры выходили служилые и вольные охочие казаки 156 человек в куяках на выласку… И нападе на них, богдоев, страх великий… и покажися им сила наша несчетная, и все достальные богдоевы люди прочь от города и от нашего бою побежались врознь» [10].

Из присланных Хабаровым с Амура отписок в подлиннике сохранились только вторая и третья. А о содержании первой мы узнаем лишь из ее пересказа в донесении якутского воеводы Францбекова, отправленном им в Сибирский приказ. Но администрация всегда стремилась знать о делах больше, чем сообщалось в отписках. Поэтому, в целях получения дополнительной информации или уточнения фактов, она нередко прибегала к опросам людей, что-либо знавших об Амуре, Хабарове и его экспедиции. Материалы таких расспросов, или расспросные речи очевидцев, составили еще одну группу очень интересных и ценные исторических источников о Ерофее Павловиче. Расспросные речи записывались в Сибирском приказе, приказных избах сибирских городов и даже на Амуре, непосредственно в отряде Хабарова. Их много, и они служат прекрасным материалом, дополняющим отписки Хабарова и позволяющим взглянуть на события глазами его товарищей и сослуживцев. Например, в 1652 г. все участники похода были опрошены прибывшим на Амур московским дворянином Д. Зиновьевым. Их расспросные речи, составившие целый свиток, содержали коллективное опровержение обвинений в жестоких действиях, якобы совершенных Хабаровым.

Ерофей Павлович прожил долгую жизнь. Он встречался с разными людьми, выполнял всевозможные поручения, много трудился. Человеку из народа, ему пришлось испытать несправедливость и грубый произвол властей. И тогда он не молчал, а выражал свой протест в челобитных — документах, содержащих просьбы и жалобы.

Его дважды разорил якутский воевода П. Головин, и дважды Хабаров писал на него жалобы в Сибирский приказ. В них Ерофей Павлович доказал допущенную по отношению к нему несправедливость и добился указа о возмещении незаслуженно понесенных убытков. Возмущаясь действиями московского дворянина Зиновьева, Хабаров писал челобитные в Енисейске, Устюге Великом, Москве и через суд заставил московского дворянина вернуть часть присвоенного им имущества. Долгое время Хабаров жил в разлуке с семьей. О ее составе и судьбе мы также узнаем из его челобитных. Но особенно интересны и обстоятельны его просьбы об организации экспедиции в Даурию, а позже — о разрешении вернуться туда. Они рисуют главные вехи его похода и с полной очевидностью раскрывают в Хабарове патриота, не пожалевшего своих средств, сил и жизни для осуществления важного государственного дела. Однако поход и действия Хабарова вызвали не только положительные отзывы современников, но также и доносы. Жаловались те, кто так или иначе понес от него убытки, престиж кого он ущемил. Например, дьяк П. Стеншин, люто ненавидевший Хабарова и его покровителя воеводу Францбекова, написал донос, в котором постарался изобразить их деятельность только с отрицательной стороны. Стеншин добился своего: навлек сыск на Францбекова и спровоцировал жалобы на Хабарова. Когда-то этот оговор и донос заставили переживать и страдать Ерофея Павловича. Но в наше время критическое осмысление и использование материалов доноса позволяют опять-таки гораздо шире и многограннее осветить деятельность знаменитого землепроходца и увидеть трудности, которые ему приходилось преодолевать.

Не осталась безучастной к экспедиции и Москва. Из Сибирского приказа в Восточную Сибирь «наскоро» направлялись гонцы с грамотами о награждении участников похода, о производстве розыска злоупотреблений воеводской администрации, о пресечении побегов населения на Амур, о наборе ратных сил в Даурию.

Амурский поход, ставший главной вехой в судьбе Хабарова, занял не более 4 лет. До похода в Приамурье жизнь Ерофея Павловича в основном заполняли промыслы, земледелие и торговля, а по возвращении с Амура к этим занятиям добавилась еще и служба. Эти стороны биографии Хабарова восстанавливаются по таким документам, как отводные, вкладные, жалованные, проезжие памяти, судебные приговоры и др. Не будет преувеличением сказать, что ни один из сибирских землепроходцев XVII в. не оставил после себя такого множества разнообразных документов, как Хабаров. Сейчас они рассредоточены среди других архивных материалов. Но если бы кому-нибудь из исследователей предоставилась возможность собрать их вместе, то получился бы солидный документальный фонд землепроходца Ерофея Павловича Хабарова.

Когда и кем были выявлены эти документы? Какая литература написана о Хабарове?