Ловец экстрима (СИ) - Выборов Юрий Георгиевич. Страница 4

Поймав ее взгляд, я на автомате проговорил заранее заготовленную фразу:

— Извините, девушка, меня зовут Алексей! Я хотел бы с Вами познакомиться, если Вы не против!

Язык с трудом ворочался во рту, как после анестезии в стоматологическом кабинете. Сам ощутил шаблонность своей фразы, даже стыдно стало, что ничего оригинального не смог придумать… Но отступать было некуда, все уже было сказано и оставалось только ждать. Или плохого, или хорошего. Она посмотрела на меня (впрочем, вполне равнодушно и спокойно) секунды две, затем взгляд ее смягчился и просто сказала:

— Наташа!

Тихой музыкой для меня прозвучало ее, в тот же момент ставшее необыкновенно красивым, имя! А голос! Как раз такой женский голос всегда мог тронуть мою душу!

— Вам далеко ехать, Наташа?

— Через две остановки выхожу.

— Я провожу Вас, если Вы не против!

В голове тут же с раздражением зазвучал голос моего «второго я»:

— И что ты заладил: — «Не против, не против»! Других слов, что ли подобрать не можешь?

Но Наташа, казалось, не обратила внимания на мой скудный словарный запас и сказала:

— Как хотите. Я должна заехать домой к маме, она заболела. Потом снова на занятия в институт…

— Тогда наше случайное знакомство будет небесполезным для Вашей мамы. Дело в том, что я врач, так что могу помочь. Правда, чем болеет Ваша мама, Вы еще не сказали.

— У нее высокая температура, 39,5. Участковый врач был, но…

— Понятно. Если Вы меня с собой возьмете, я смогу ее осмотреть, лишний врачебный осмотр ей не помешает.

— Ну, хорошо! Хотя это и не в моих правилах — вести незнакомых мужчин в свой дом…

— Почему незнакомых? — перебил я Наташу.

— Мы же недавно познакомились, Вы знаете, как меня зовут, что я врач… Хотите, покажу документы?

Все это говорилось уже совершенно легко, почти игривым тоном, каким обычно и разговаривают с девушками при знакомствах молодые люди. Но я чувствовал, что мне действительно стало легко и свободно говорить с Наташей, моя некоторая робость и смущение пропали, а чувство, что это Та самая встреча, которую я так долго ждал, осталось. И оно вело меня в разговоре как автопилот.

Она рассмеялась:

— Да нет, не надо, я Вам верю. И нам уже пора выходить.

Мы вышли из автобуса и пошли рядом, почти касаясь друг друга руками.

— Знаете, Наташа, учитывая, что Ваша мама меня не знает, а я вдруг рядом с Вами… Вам что-то надо сказать по поводу меня…

— Поверьте, я знаю, что сказать маме. А это не нарушит никаких ваших планов?

— Ни в коем случае! — совершенно серьезным тоном сказал я.

Глава 3

Врачебная практика и любовь

Дом, где жила Наташа, оказался метрах в 200 от остановки. Мы завернули за угол, вошли в темный и прохладный подъезд 3 — х — этажного дома старой постройки, поднялись на второй этаж и Наташа открыла дверь своим ключом. В коридоре пахло лекарствами, как в больнице. Из дальней комнаты послышался негромкий голос:

— Наташа, это ты пришла?

— Да, мама, я не пошла на вторую пару в институте, решила тебя проведать и вот доктора еще привела.

Мы прошли в небольшую комнату, где лежала на кровати больная.

— Здравствуйте, — сказал я, — я доктор из городской больницы, мне надо Вас осмотреть. Что Вас беспокоит?

Пока я готовился к осмотру Наташа быстро объяснила маме (весьма, кстати, моложавой и симпатичной женщине лет примерно 45, лицом очень похожей на Наташу) кто я и почему пришел.

У Екатерины Дмитриевны, Наташиной мамы, оказалась лакунарная ангина. Вот поэтому была высокая температура, интоксикация, слабость. После осмотра еще раз измерили температуру, она оказалась высокой — 38,8.

Я сказал:

— Да, придется немного еще полечиться. Участковый терапевт вам антибиотики назначал?

— Да нет, — сказала Екатерина Дмитриевна, — все лекарства, которые она выписала, лежат на тумбочке, Наташа купила в аптеке вчера.

— Ясно, видимо вчера еще не было лакунарной ангины, были только катаральные явления.

— Да, она так и сказала: «катаральные явления», только диагноз назвала — ОРЗ!

— Ну вот, оказалось, что не совсем ОРЗ, хотя и близко к этому. Лакунарная ангина тоже начинается с катаральных явлений. Вам надо будет полечиться антибиотиками и лучше, чтобы не внутрь, надо будет делать уколы. Наташа! Я сейчас поеду за одноразовыми шприцами и антибиотиками. Вернусь, примерно через час. Екатерина Дмитриевна, у Вас аллергии на лекарства не было? Хорошо! Наташа! Пока дайте вашей маме таблетку аспирина. Кстати, Вы умеете делать уколы?

Она очень серьезно и немного испуганно посмотрела на меня:

— Нет, конечно, я же будущий историк. Что, так серьезно?

— Скажем так: неприятно и совсем немного опасно, но при нормальном лечении все должно быть хорошо. Так, у меня до следующего дежурства еще 3 дня, как раз должны успеть снять остроту болезни, да и в процессе лечения я научу, как делать уколы.

На максимальной скорости я вернулся домой, переоделся, насколько позволял мой гардероб, завел стоявший на площадке старенький «Ниссан» (подарок отца) и поехал в свою больницу, в родное отделение травматологии. Взяв все, что мне было нужно, через час я уже делал первую инъекцию достаточно сильного антибиотика. Я хотел во что бы то ни стало в кратчайшие сроки вылечить Наташину маму, эту милую и добродушную женщину, которая, несмотря на болезнь, слабость и недомогание уже посматривала на нас с Наташей каким-то особым взглядом. Видимо, ей что-то (может быть, уже все) было ясно про нас.

Тем более, что я, находясь в их квартире, старался быть как можно ближе к Наташе, как бы невзначай прикоснуться к ней, лишний раз, даже без особой надобности, спросить что-то, встретиться с ней глазами…

Да вы и сами знаете, как ведет себя влюбленный молодой человек в таких ситуациях. А что я был влюблен — это было бесспорно, вся сумма признаков была налицо…

Попутно выяснилось, что Наташа с мамой живут в этой квартире одни. Наташин папа пять лет назад умер от инфаркта (в нашей, кстати, больнице), Наташа учится в пединституте на историческом факультете и собирается, как и мама, работать учителем в школе.

В этот день Наташа так и не пошла в институт. Температура у ее мамы снизилась заметно только через 1,5 часа (все это время я провел у них). Сразу улучшилось самочувствие, она попыталась встать и начать хлопотать по дому. Ко мне она отнеслась очень по — доброму, хотя и выспросила все о том, где и кем работаю, где живу, кто и где у меня родители… Узнав, что они живут и работают за границей, в Марокко, предложила почаще приходить в гости…

Потом я сходил в магазин, купил торт и мы вместе пили чай.

Уходил домой я уже поздно вечером и с огромной неохотой. Странно, так не хотелось уходить из этой 2-х-комнатной квартирки и нисколько не напрягало общение с Наташиной матерью. Она больше молчала, чем говорила, тем не менее, умело поддерживала разговор и была настолько деликатной, что ее присутствие не мешало мне абсолютно.

А я смотрел на нее и думал о том, что моя мать говорила мне, когда я женился в первый раз:

— Алеша, ты хочешь жениться на этой девочке, а тебе ее мать нравится?

Я тогда, помню, сказал, что нет, конечно, она же — ведьма! Что моя избранница не такая, как ее мать. На что моя мать сказала:

— Смотри, сын, каждая дочь повторяет свою мать…

И она оказалась права, а я по молодости и по глупости — нет. Увы, но это все дела прошлые. А сейчас я бы был не против, если бы Наташа повторила свою мать…

Когда Наташа провожала меня в коридоре, я не преминул попросить ее номер сотового телефона и заручился ее согласием, что буду навещать ее мать (совместно с Наташей, конечно!) ежедневно, пока не выздоровеет.

Домой я вернулся окрыленным, но тут во весь рост передо мной встала моральная проблема. Если я отдаю себе отчет в том, что, возможно, Наташа — это моя судьба, то со Светой надо расставаться, и как можно скорее, иначе будет очень неудобно. Наш вялотекущий роман протекал уже почти полтора года. Жениться я не собирался и Света об этом знала (я всегда об этом сообщал каждой девушке, с которой у меня бывали близкие отношения). Наверное, это плохо, некрасиво, но зато я и не давал повода при расставаниях укорять меня в том, что я что-либо обещал. Да и по большому счету никто из моих бывших подруг особо и не волновались по этому поводу. И Света тоже. Хорошая девушка, она мне нравилась всем тем, чем ее одарила природа, да и характер у нее был подходящий. Об этом говорила хотя бы длительность наших отношений, ни с кем до нее я не был вместе больше нескольких месяцев.