Клинок мертвеца - Скалл Люк. Страница 37

Коул украдкой смотрел по сторонам в поисках чего–нибудь, чтобы освободить руки. Проклятие Мага все еще оставался у Надапа, где–то под верхней одеждой, но добраться до него со связанными запястьями не было никакой возможности, к тому же другие адепты культа облепили его, как короста на ране.

— Безымянное возвещает приход новой эпохи, — продолжал Сновидец, воодушевляясь темой. — Когда Безымянное окажется среди нас, не будет больше никакого неравенства. Не будет больше богатый повелевать бедным. Не будут больше сыновья и дочери гибнуть в бессмысленных войнах или безвозвратно исчезать в ночи.

— Ты безумец, — выпалила Шармэн.

Сновидец ухмыльнулся.

— Определенная степень безумия — первый шаг к спасению. Пора тебе усвоить этот урок. Надап, открой Комнату Раздумий.

Тот снял ключ с крюка, торчавшего в стене рядом с дверью, и, отперев ее, сделал шаг в сторону. Оттуда вывалилось тело мужчины, истощенного от голода.

— Увы, последний обитатель Комнаты сопротивлялся освобождению, — сообщил Сновидец. — Он отказался вырвать себе глаза и увидеть истину, как сделал я. Теперь единственная правда, которую он познает, — окончательность смерти.

Коул в ужасе смотрел на Комнату Раздумий. На самом деле она представляла собой всего лишь чулан, в котором едва хватало места, чтобы стоять. Внутреннюю сторону двери покрывали выемки, царапины и рыжеватые пятна. Даварус ужаснулся еще больше, увидев изуродованные пальцы мертвеца. Пленник пытался проскрести дверь, чтобы вырваться оттуда, пока не погиб от недостатка пищи и воды.

— Поместите в комнату девушку, — приказал Сновидец.

Шармэн тут же начала визжать и сопротивляться Надапу,

который тащил ее в кошмарную камеру. Коул смотрел на труп, а слова Сновидца эхом отдавались в его голове.

«Теперь единственная правда, которую он познает, — окончательность смерти».

Внезапно у него появилась идея.

— Поднимись, — прошептал он. — Поднимись и напади на этих людей.

Труп заворочался на полу, испуская прерывистые стоны, а Коул врезал головой в лицо адепту, стоявшему перед ним. Тот с воплем упал, и Даварус бросился к ближайшей жаровне. Он поместил связанные запястья над пламенем, стоически стиснул зубы и приготовился смириться с мучительной болью. Это всего лишь боль, а плоть заживет. Если бы ему удалось продержать веревку достаточно долго, чтобы она прогорела…

— Вот дерьмо, — прошипел он, невольно отдернув руки. Горячо.

Пленник, которого он поднял из мертвых, бросился на Сновидца, вцепился нечеловечески сильными челюстями в его шею и разодрал тонкое горло, откуда хлынул поток крови. Шармэн, сложив руки вместе, двинула локтем в живот вознице и, отскочив от него, встала рядом с Коулом. Надап, увидев, как труп пожирает голову Сновидца, удрал из комнаты с выпученными глазами.

Коул выскочил из дома, Шармэн — за ним, их преследовали два приверженца культа. Юноша сбавил скорость, увидев шеренгу стражников с розовыми плюмажами, ожидавших у повозки. Мертвый Надап лежал на земле с тремя арбалетными стрелами, торчавшими из спины.

— Стоять на месте! — рявкнул капитан гвардейцев. — Покажите руки, чтобы я мог их видеть, собаки!

Коулу не очень хотелось подчиняться с учетом двух убийц- фанатиков за спиной, но либо так, либо разделить участь Надапа. Он замер на месте и поднял связанные руки перед собой. Секундой позже его примеру последовала Шармэн.

— А теперь опуститесь на колени…

Капитана гвардии прервали фанатики, которые вылетели из дверного проема, размахивая широкими ножами. Коул вздрогнул, ожидая клинка в спину в любое мгновение, но почти сразу же раздались щелчки арбалетов, и адепты культа глухо шмякнулись оземь один за другим.

— Там внутри есть еще кто–нибудь из них? — спросил капитан.

Коул беспомощно пожал плечами.

— Я так не думаю.

Капитан повернулся и сплюнул.

— Бешеные псы. Меня так и подмывает предать весь квартал трущоб огню. Выкурить их оттуда, как крыс!

Я обнаружила контрабанду, сэр, доложила женщина–гвардеец.

Она вышла из–за повозки с маленьким темным пушистым комочком в руках.

— Полуночница, — прошептал Коул.

Он и забыл про котенка.

— Тебе знаком этот вредитель? — рявкнул капитан.

— Она не вредитель! ответил Даварус, стараясь сдержать вспыльчивость. — Она моя кошка!

Капитан гвардии отвесил Коулу болезненную пощечину. Пораженный юноша с трудом подавил желание выдернуть из–за пояса офицера рапиру и всадить в его пульсирующее горло. За этим желанием стояло не только потрясение и негодование — но и голод. Похититель не подкреплялся уже много дней.

— Твое высокомерие оскорбляет меня, чужак! Ты не знаешь, что такие животные запрещены в Кархейне? К счастью для тебя, кошка вылезла из повозки, и один из моих офицеров последовал за ней в это пристанище. Ты не знаком с историей Лоскутного короля?

— Боюсь, нет, — ответил Коул, постаравшись, чтобы его слова звучали очень робко. — У меня не было времени поспрашивать, так как меня опоили и бросили связанным в повозку.

Капитан гвардии повернулся к Шармэн.

— Он говорит правду? Вас опоили фанатики?

Тарбоннская девушка покачала головой.

— Думаю, мы просто слишком много выпили. Этот парень из Сонливии отрубился. У него даже не стоял.

— Ну, это чушь, — пробормотал Коул. Капитан ухмылялся, глядя на него, и он подавил гнев, заставив себя вспомнить, зачем он приехал в страну. — Мне нужно передать послание советнице короля, — заявил юноша. — Это крайне важно. Я уже и так потерял здесь очень много времени.

— Покажи послание мне, и я решу, насколько оно важно.

Коул раздраженно вздохнул.

— Оно в моем заплечном мешке, — сообщил он, показав в сторону повозки.

— Капитан, — обратился стражник, который осматривал тело Надапа.

Он выпрямился, и Коул увидел, что в руке у него Проклятие Мага. Мягко сиявший кинжал давал голубой отсвет на его крысиные черты.

— Взгляните на это.

— Он мой, — сказал Коул как можно непринужденнее.

Взяв у гвардейца кинжал, капитан осмотрел его округлившимися глазами.

— В нем же магия. С чего бы у такого мальчишки было подобное оружие?

— Я не мальчишка! — пылко воскликнул Даварус. Он заставил себя успокоиться. — Его передал мне мой отец. Его сила действует только для меня.

«Сила Проклятия Мага будет действовать только для тех, у кого кровь истинного героя». Очередная ложь Гарретта. Кровь убийцы, прислужника лорда–мага, Манипулятора — вот настоящая правда.

— Докажи, — потребовал капитан.

— Не смогу, если только вы не знаете каких–нибудь чародеев поблизости, — ответил Коул.

— Никого, кроме Заторы.

— Да, — воскликнул Даварус. — Затора. Советница короля. Вот что я пытался сказать. Мне нужно отнести послание Заторе.

Капитан подошел к заплечному мешку Коула и открыл его. Вытащив свиток, он, нахмурившись, осмотрел его.

— Он чистый, — сказал офицер. — Ты меня за придурка держишь?

— Он магически зашифрован, — ответил юноша. — Вот. У меня есть писание самой Белой Госпожи Телассы, где объясняется положение дел. Если вы только ослабите путы…

Капитан с ворчанием извлек из–за пояса кинжал и полоснул по веревке, которой были связаны запястья Коула. Он посгибал руки, чтобы кровь вернулась в них, и затем полез в карман, с облегчением обнаружив, что писание там, куда он его положил.

— Вот, — сказал Даварус, передавая капитану документ.

Офицер пробежал его глазами, его брови слегка приподнялись.

— Тебе лучше пойти со мной во дворец, — сказал он в конце концов. — Король и его Рыцари в последнее время были сами не свои, но, если подпись здесь действительно принадлежит лорду–магу Телассы, им нужно сообщить об этом. Девушка останется.

— Меня устраивает, — ответил Коул, не обратив внимания на обиду, пробежавшую по лицу Шармэн.

Он посмотрел на нее нерешительно, помялся.

— А мы… там, в «Причуде»…

— Нет, — сказала она с некоторой злостью. — Нет.