Наследство для ведьмы (СИ) - Аро Ольга. Страница 2

   Новое, разрастающееся за рекой, было современным и ухоженным, не чета этому.

   Тяжело вздыхаю, замирая на месте.

   Стоит развернуться и вернуться к машине, а потом, сoбравшись с мыслями, позвонить матери. Наверняка, она помнит дорогу к могиле дедушки.

   Мысль окатила неприятной горечью. Узнав, что я здесь, мать не обрадуется. Представляя ее гневный голос, ощущаю, как напрягаются плечи.

   Самым разумным было вернуться в похоронное бюро и попросить у них помочь найти бабушкину могилу.

   Стыдно почти по–детски.

   Хороши же родственнички – и на похороны никто не приехал и даже найти семейный участок не в состоянии.

   Сжимаю губы, вдруг ощущая жажду. Достаю из сумки пластиковую бутылку, отвинчиваю крышку и с наслаждением прикладываюсь, ощущая, как льется по горлу благодатная влага.

   А ведь недавно сожалела, что потащила с собой вoду.

   – Вы не заблудились? – спокойный голос звучит совсем рядом, за спиной.

   Поспешно оборачиваюсь, встречаясь взглядом с замершим позади мужчиной. Стоит, чуть склонив голову к плечу, со сдержанным интересом разглядывая меня.

   Примерно одного со мной роста, подтянутый и крепкий. Выглядит старше, кажется, ему лет двадцать семь, может, чуть больше.

   Зеленые глаза смотрят с прищуром, ни тени улыбки на точно бескровных губах. Немного вьющиеся черные, словно вороново крыло, волосы падают на высокий лоб.

   Бледен почти ненормально, точно сам из могилы вышел.

   Οдет странно,и я не понимаю, что меня смущает. Обыкновенная серая футболка и синие джинсы. Разглядываю его в ответ слишком долго, немилосердно затягивая возникшую паузу.

   Не представляю, как не заметила его приближения. Вокруг – почти мертвенная тишина, лишь ветер играет в кронах деревьев.

   Улыбаюсь собственным мыслям. Неужели я ожидала , что на кладбище должно быть иначе?

   – Заблудилась , если честно, - опускаю бутыль, спешно завинчивая крышку. - Я не местная. Последний раз была здесь очень давно.

   – Понимаю, - отвечает незнакомец ровным голосом, – может быть, я могу чем-нибудь помочь?

   Очень странный. Смотрит оценивающе, открыто разглядывает – а глаза у него ярко-зеленые, неестественные, как два блестящих самоцвета. Притягивает и отталкивает одновременно.

   Линзы, наверное.

   — Не думаю, - пожимаю плечами,теряясь под не отпускающим меня взглядом. - Вряд ли вы знаете, где недавно хоронили мою бабушку.

   Смущенно улыбаюсь, не встречая ответной улыбки.

   И снова пауза. Χмурюсь, ощущая сковавшую меня неловкость .

   – Забыла представиться, Αйно, - протягиваю раcкрытую ладонь и замолкаю. Молчит и смотрит на меня, не давая руку. Медленно кивает, не называя своего имени.

   Внутренне сжимаюсь, ощущая сухость во рту. Неужели он из тех, кто сторонится рукопожатий с женщинами?

   Неловко и неприятно.

   Опускаю руку, вытираю ладонь о джинсы, пальцы онемевшие, едва гнутся. Χватаюсь за ремень сумки и сразу чувствую себя лучше.

   Схожусь с людьми, я, возможно, непросто, но правила приличия давно усвоила. А вот незнакомец, видимо, о них ничего не слышал.

   – Возможно, я знаю, где хоронили вашу бабушку, - говорит мужчина, и взгляд его становится почти невыносимым. - На этом кладбище похороны редкость. Я провожу вас.

   Напоминает мне эхо, бездушное и бессмысленно повторяющее чужие слова. Никак не могу избавиться от неприятного чувства, распускающегося внутри подобно колючему цветку.

   Уйти бы от него, не оглядываясь.

   Мужчина огибает меня, чуть не задев плечом,и молча идет по тропе. Изумленно оборачиваюсь, смотря ему в след. И тут же молнией пронзает понимание – он не надел обувь. Шагает босиком, ступая по поросшей мхом тропе.

   Занимательно.

   Мучаюсь сомнениями, но тут же ругаю себя – незнакомец явно не похож на маньяка, которому вздумалось убить меня посреди бела дня на городском кладбище.

   Да, он странный и ненормально-бледный, будто солнца никогда не видел. И глаза у него слишком зеленые.

   Во всем он какой–то… слишком.

   Его пристальный взгляд и нежелание пожать руку неприятно удивили – но что хотеть от провинциала?

   Не даю глупым и несуразным мыслям пустить корни.

   Направляюсь за мужчиной, попутно запихивая початую бутыль с водой в сумку.

   Tропа узкая,иду следом, разглядывая плечи и затылок незнакомца. Цепляюсь сумкой за покосившуюся ограду и тут же расстроенно шиплю – глубокая царапина рассекает коричневую ткань.

   – Блин, – раздосадовано выдыхаю, рассматривая испорченную сумку. И царапина-то широкая,топорщится нитками.

   – Пришли, - говорит мой провожатый,и я с удивлением вскидываю голову.

   Пришли? Уже?

   Действительно. Пришли.

   Мужчина остановился. Лицо его кажется бесстрастным, глаза смотрят прямо, будто и не моргают.

   Еще немного, и у меня от него мурашки по спине побегут.

   Нахмуриваюсь, проследив за взглядом незнакомца.

   Смутно знакомая низкая ограда – она ровная и покрашена в черный явно совсем недавно. Поднимаю глаза и вижу широкий могильный камень дедушки. А рядом – свежая насыпь черной земли.

   В горле cухими ветвями оплетает, внутри как веревка натягивается. Выдыхаю, делаю шаг и подхожу ближе.

   – Моя бабушка, – говорю зачем–то, - мы не виделись много лет. Так уж получилось .

   Слышу виноватые нотки в тихом голосе и кусаю губы.

   Смотрю на могилу, взглядом ощупываю блестящий глянцем могильный камень. Имя. Дата. Ни единого лишнего слова – мать не удосужилась заказать эпитафию.

   – Вы внучка? - незнакомец медленно поворачивается и смотрит на меня. Взгляд у него неприятный, скользит по мне змеиным холодом.

   – Да. Приехала вот уладить дела с наследством, - привираю, не желая вдаваться в подробности. Хочу, что бы мужчина оставил меня. Хочу так сильно, что ладони зудят. – Нужно посмотреть на дом, оценить,так сказать .

   Натянуто улыбаюсь, а сама краем глаза наблюдаю за мужчиной, гадая, почему он не уходит.

   – Вы собираетесь продавать его? - произносит равнодушно,и мне совсем не нравится его интерес.

   Раздражение тихо просыпается, разворачивается кольцами, как красный змей.

   – Да, наверное. Не жить же мне в этой глуши, – усмехаюсь, поворачиваюсь к проводнику и смотрю в его ярко-зеленые глаза.

   Называю Врелас глушью сознательно, желаю задеть его, сделать что угодно, лишь бы он ушел.

   Не моргает, не опуская взгляда. Смотрит ровно, пристально, рождая в глубине грудной клетки почти что тревогу.

   Нет, он совершенно точно ненормальный. Нормальный человек не стал бы вести себя так бесцеремонно.

   – Благодарю вас, что проводили. Вы очень помогли мне, – нетерпеливо вздыхаю, всем видом показываю, что хочу, наконец, oстаться один.

   Молчит долго, смотрит, не отрываясь, будто желая увидеть что–то в моем лице.

   И все же злосчастные мурашки скатываются по плечам. Ежусь, как от холода, и опускаю глаза.

   – Может быть, дом не хочет, чтобы вы его продавали, – произносит мужчина,и я невольңо вскидываю голову, вновь смотря в его мерцающие зелеными самоцветами глаза.

   – Что? - растерянно произношу, борясь с охватившим меня раздражением. Злюсь, пальцы с силой сжимают ремешок сумки.

   – Вы ничего не принесли на могилу, – незнакомец медленно отворачивается и наклоняется, срывая проcтой желтый цветок, росший у самой ограды. - Она любила обыкновенные цветы.

   Задерживаю дыхание, когда он тянется вперед, опуская цветок на свежую рыхлую землю. Хочу сказать что–то, но в легких будто ком встал. Сипло выдыхаю, наблюдая, как незнакомец разворачивается и покидает меня, в молчаливом размеренном спокойствии двигаясь по тропе. Провожаю его взглядом до самого повоpота, пока стройная фигура не исчезает в тени склонившихся деревьев.

***

   По днищу машины застучали камни, хлестнули по боковым окнам ветви почти завалившихся на подъездную дорожку деревьев.