Гламуру вопреки - Ямпольски Карен. Страница 3

Я уперла руки в бока, выражая тем самым абсолютную уверенность в себе, хотя на мне в тот момент был лишь кружевной розовый лифчик и юбка от «Марка Джейкобса».

— Позже, Свен, — сказал я, и мой тон сразу должен был показать, кто тут главный. Невзирая на мое скудное облачение. Время шло, а я не хотела давать Лиз и Эллен лишнего повода для злости. — Обещаю. А о Кейти Хэнсон и думать забудь, — добавила я, но прозвучало это, скорее, как мольба, а не как приказ. Я очень любила этого парня, но в данный момент мне нужно было решить более важные вопросы, чем выбор личика на обложку.

Свен все не уходил, решив задействовать свой европейский шарм.

— А может, сделаем что-нибудь совершенно для нее не характерное? — настаивал он. — Ну, скажем, фото «ню». Со вкусом, разумеется. Чтоб она прикрывала руками грудь. Я мог бы поставить освещение, как у Мэпплторпа [2]. Что скажешь?

— Нет. — Я тоже не намеревалась сдаваться. — Я не поставлю Кейти Хэнсон на обложку просто потому, что ты хочешь посмотреть на ее сиськи. И потом, мы уже получили уйму писем, в которых читатели жалуются на обилие голых грудей в последних номерах. — Свен определенно знал толк в женских прелестях. И даже немного, на мой вкус, перебарщивал. Я лично не имею ничего против обнаженной натуры в своем журнале, но, думаю, большинству женщин не очень приятно видеть бюсты шестого размера на каждой второй странице.

Тут уже ему пришлось капитулировать. Однако уходить он по-прежнему не спешил.

— Как хочешь, — пожал он плечами.

Я быстро натянула клюквенно-розовую, в спиралевидных узорах блузу от «Анны Суи», подобрала соответствующую пару туфель от «Дольче и Габбана» и метнулась к выходу, оттолкнув с дороги Свена — довольно крупного, между прочим, блондина. Перебравшись в косметический кабинет по соседству, я расчесала волосы, напоминавшие мокрую шерсть золотого ретривера, презрительно скривилась при виде отросших темных корней и написала в уме записку: «Попросить Кейси назначить время у парикмахера». Затем я легким движением накрасила губы и подвела глаза. Взглянула в зеркало. Ну, более-менее. Теперь я была готова предстать перед Степфордскими Близнецами.

Так я втайне прозвала Эллен Каттер, генерального директора и президента «Нестром Медиа», и Лиз Александр, нового издателя «Джилл», возникшую вскоре после покупки нашего журнала «Нестром». Если бы Марта Стюарт [3], «Каппа-Каппа-Гамма» [4] и Парк-авеню [5] слились в групповом сексе, то плодом их любви стала бы Эллен Каттер. Богатая, обходительная и образованная блондинка с кожей цвета слоновой кости, она претендовала на отображение всего общества в своем лице, а потому в кругах манхэттенской медиа-элиты порой выглядела как дама без кавалера на званом балу. Однако она отличалась особенным — доброжелательным, чутким — умом. Она умела набивать себе цену и взимать сообразную плату в самых неожиданных ситуациях. По крайней мере, так о ней отзывались в связи с журналом «Харизма» — последним местом ее верной службы. С тех пор как доходы от рекламы там увеличились в четыре раза (якобы благодаря усилиям Каттер), эта женщина приступила к тираническому правлению всей индустрией. И правила ею с неизменной улыбкой.

Когда я познакомилась с Эллен, то, признаться, была поражена ее попытками узнать меня поближе и втайне даже заподозрила, что она слегка ослеплена моим сиянием. Мы несколько раз поужинали вместе, выпили пару бокалов вина после работы, походили по светским раутам — нас действительно влекло друг к другу. Из-под ее благообразной наружности начали даже проглядывать скрытые пороки: к примеру, она однажды призналась, что посещала садомазохистский клуб неподалеку от моего дома. Так ли нелепо было верить, что мы с нею подружимся? Сейчас мне казалось, что да.

Лиз Александр была правой рукой Эллен в «Харизме», а до того — в журнале «Джой!». Неразлучная парочка даже начинала вместе — много лет тому назад, в какой-то ежеквартальной кулинарной газетенке, которой уже и след простыл. Рыжеватая шатенка с идеальной, как у самой Эллен, осанкой, Лиз взирала на мир пронзительными зелеными глазами, придававшими ей сходство с сиамской кошкой. Ее взгляд всегда выражал недоверие, но порой он по-настоящему пугал. Лиз тоже проявляла определенное добродушие, но с течением времени я осознала, насколько в нем меньше искренности даже по сравнению с Эллен. Буквально со второго дня нашей работы мне стало ясно: к этой бабе спиной поворачиваться не стоит.

Лиз никогда не упускала случая заявить о своей непреложной правоте и поставить зарвавшегося собеседника на место. Она сразу же начала борьбу за власть, а основной ее конкуренткой в этой борьбе была, разумеется, я. Проявлялось это, допустим, в том, что Лиз отказывалась отвечать на мои звонки — трубку брала ее помощница, и прежде чем мне наконец уделяли внимание, я должна была в подробностях раскрыть тему предстоящей беседы. Если же Лиз звонила мне сама, то никогда не делала этого напрямую: помощница просила меня «подождать Лиз Александр», а Лиз не снимала трубку, не удостоверившись, что я ее таки жду. Но где-то на третий раз, когда ее помощница вновь попросила «подождать Лиз», я перебила ее и заявила, что мне некогда ждать и если Лиз действительно нужно со мной поговорить, то пускай звонит мне лично. Каждая же наша встреча сопровождалась игрой «Кто к кому». Лиз-то всегда хотела, чтобы я поднялась к ней в офис, но в скором времени я научилась настаивать на том, чтобы она спускалась ко мне, особенно если в совещании участвовали мои сотрудники. И никаких протестующих вздохов я и слышать не желала — хотя, уж конечно, Лиз вздыхала нарочито громко. Я понимаю, насколько глупы эти кошки-мышки, но раз уж ты ввязываешься в подобные развлечения, то будь готова, киска, что тебя ткнут носом в загаженный тобою ковер.

С ужасом вспоминая наш последний разговор, я выскочила в холл через стеклянные двери, едва не споткнувшись о коробку копировальной бумаги. Створки лифта как раз закрывались, и я запрыгнула внутрь в последний момент, подставив руку под сенсор. «Спасибо», — кротко вымолвила я, обращаясь к толпе пассажиров. И лишь потянувшись к кнопке тридцать третьего этажа, поняла, что лифт едет вниз.

Вот дерьмо.

Когда мы спустились на первый этаж, я еще раз улыбнулась самой кроткой улыбкой и, выпустив всех, вернулась в кабину. Чтобы побыстрее добраться до пункта назначения без лишних попутчиков, я вынуждена была нажать кнопку «Закрыть двери». Фортуна в кои-то веки оказалась ко мне благосклонна.

Доехав наконец до тридцать третьего этажа, я набрала полные легкие воздуха, вышла из лифта и надменно ухмыльнулась дежурному. «Я к Эллен», — обронила я, словно бы не придавала этому визиту никакого значения. Однако неумолчное урчание в животе выдавало истинное положение дел.

И вот настал час для выхода Мисс Америка. Рассекая очередное море офисных боксов, я будто бы шагала сквозь строй. Только вот эти боксы, обшитые полированным деревом, были невероятно аккуратны, а каблуки моих туфель утопали в густом ворсе нового плюшевого ковра, отчего приходилось ступать очень осторожно. Не позволяя себе опустить глаза, я осматривала декор — подлинники картин с автографами художников и номера-бестселлеры в роскошных рамках. От моего внимания не ускользнул тот факт, что «Джилл» среди бестселлеров не оказалось.

Продолжая торжественное шествие, я кивнула Мишель, помощнице Эллен, но та лишь сухо прокомментировала: «Тебя ждут».

Я деловито постучала и открыла дверь еще до того, как мне ответили.

— Привет, — максимально равнодушно произнесла я, входя в просторную берлогу Эллен.

Та сидела за столом, а рядом нависала Лиз. Обе женщины одновременно оторвались от документов и уставились на меня, точно двухголовый монстр в жемчужных ожерельях.

— Присаживайся, дорогуша. Возможно, мы пробудем тут довольно долго, — сказала Эллен, кивнув на стул от «Имз» [6] у противоположного края стола. Эллен была моей ровесницей — не старше тридцати восьми. Потому от этого внезапного снисходительного обращения «дорогуша» у меня побежали мурашки. А уж когда я поймала на себе зеленое свечение глаз Лиз, то чуть было не бросилась наутек.