Пищеблок - Иванов Алексей. Страница 6

– У нас в прошлом году один чухан в лесу заблудился, так его нашли, – сказал Гельбич, лишь бы поспорить с Серёжей.

– Если бы в лагере дети пропадали, сюда бы мильтоны приехали, – сердито заметил Лёва Хлопов.

Он любил футбол, и ему не хотелось ничего колдовского.

– Детей старикан туда не пускает. А люди там пропали вообще давно.

– Какие люди?

– Это же дачи буржуев были до революции, – негромко сказал Серёжа. – Когда красные пришли, буржуи все в Чёрную комнату забежали и исчезли.

– Чётко! – воодушевился Гурька. – От них должны привидения остаться!

– От привидений надо пиковую даму под матрас положить, – Колька Горохов завертелся, оглядываясь на пацанов. – Пацы, у кого карты есть?

– Я пойду привидений ловить! – азартно заявил Гурька. – Ночью!

– Обоссышься! – авторитетно предупредил Славик Мухин.

К четвёртому отряду, расслабленно растянувшемуся по аллее, вдруг подскочила похожая на девочку тётка с пионерским галстуком.

– Чего такие кислые? – бодро крикнула она. – По маме заскучали? Ну-ка давай речёвку! – И она заорала: – «Это кто шагает в ряд?!»

Все знали эту речёвку.

– «Пионерский наш отряд!»… – вразнобой отозвались девочки.

– Мальчики, не слышу вас! – подхлестнула тётка. – «Дружные!»

– «Умелые»… – вяло и нестройно ответили пацаны.

– «Честные!» – требовательно проорала тётка.

– «И смелые!» – прокричали мальчишки.

– «Наш девиз всегда таков!»

– «Будь готов! Всегда готов!» – уже слаженно закончили пацаны.

– Вот теперь правильно!

Тётка потрепала по затылку Титяпкина и понеслась дальше.

– Это что за дура? – негромко спросил Титяпкин.

– Свистуха, главная вожатка, – сказал Серёжа Домрачев.

Глава 5

Место командира

Пока отряд шёл по аллее к своему корпусу, они разговаривали, а потому как бы немного сдружились; стало понятно, что и дальше можно держаться вместе, то есть в четыре пары: Валерка и Серёжа Домрачев, Лёва Хлопов и Колька Горохов, Титяпкин и Гурька, Славик Мухин и восьмой пацан, мелкий, про которого пока не знали, как зовут. Всю дорогу он робел и лишь поддакивал. А высокий, всем недовольный Гельбич остался без компании.

Четвёртый корпус оказался двухэтажным теремком, смотревшим сразу на все стороны. Ирина Михайловна завела отряд на веранду – большую и жарко нагретую. Здесь ждал второй вожатый: парень с модной причёской и тёмными усиками. Он растерянно улыбался, не зная, что делать, а Ирина Михайловна управлялась с пионерами как опытный погонщик.

– В корпусе четыре палаты, значит, будет четыре звена, – сказала она отряду, строго блестя очками. – Два звена – мальчики, два – девочки, по семь и восемь человек. Так что делитесь на звенья, и поживее. Даю пять минут.

Гурька сразу растопырил руки, загрёб тех, с кем шёл, – Лёву Хлопова, Титяпкина, Валерку и прочих, кроме Гельбича, – и принялся пихать к окну.

– Вот наше звено! – завопил он остальным пацанам. – Не лезь, сволочи!

– Гурьянов, за языком следи! – одёрнула его Ирина Михайловна.

Как полагается учителю, она быстро запоминала своих подопечных в лицо и по фамилиям.

Главный вопрос, терзающий всех пацанов, едва они увидели корпус, задал вожатой кто-то из мальчишек второго, не Валеркиного звена.

– Рин Халовна, а кого на второй этаж заселят?

Второй этаж, понятно, – самый ништяк, самое чёткое место!

– Уж точно не нас, – злобно сказал Гельбич.

– На втором этаже палаты девочек, – сообщила Ирина Михайловна.

– А чё так?! А чё?! Фига-се! – в досаде взвыли все пацаны.

– Потому что вы психопаты! – отрезала Ирина Михайловна. – Вы ходить спокойно не умеете и на лестнице шею свернёте!

– Да всё мы умеем!..

– Разговор окончен. Игорь Александрович, ведите девочек наверх.

Усатый-волосатый вожатик снова улыбнулся.

– Девочки, за мной, – вежливо сказал он. – Ступеньки не сломайте.

Палата, в которую Ирина Михайловна запустила звено Валерки, была похожа на каюту деревянного корабля. Большое окно. Восемь заправленных коек по четыре в ряд: полотенца висят на спинке, байковые одеяла натянуты, подушки торчат пирожками. У каждой койки – тумбочка. На досках стен, на половицах и на байковых одеялах лежали яркие квадраты солнца.

– Располагайтесь, – сказала Ирина Михайловна. – Доставайте, что вам надо, и парадную форму. Через полчаса чемоданы заберу в кладовку.

– Нормальная палата, – озираясь, подытожил Лёва Хлопов.

Его слова прозвучали как команда «Вперёд!».

Гурька отшвырнул свой рюкзак-колобок и полетел к окну.

– Моя! – завопил он, звездой упав на койку.

Валерка знал, что койки под окном всегда считаются самыми лучшими. Почему – неизвестно. Однако лично Валерке больше нравилась койка в углу, и он молча поставил на неё свой чемодан. И второго соседа нет, и выход рядом, и удобнее делать домик из простыни, чтобы укрываться от комаров.

В пионерлагерях Валерка бывал уже много раз – с третьего класса ездил. Папа считал, что Валерка слишком много читает и ему не хватает общения со сверстниками. Валерка не спорил, хотя в лагерях ему было скучновато. Папа у Валерки работал инженером в секретном конструкторском бюро, чертил двигатели для военных ракет. Это была государственная тайна, но непонятно, от кого. Как человек, думающий о Родине, папа хотел, чтобы сын был ближе к народу. А Валерку народ заколебал: одному побыть бы, без товарищей, без учителей и без глупой младшей сестрёнки, – вот чего надо.

Другую койку под окном тотчас занял Титяпкин: плюхнулся задом и принялся вертеться туда-сюда, словно ввинчивался для более надёжного закрепления. Но к Титяпкину вдруг не спеша подошёл Лёва Хлопов.

– Слушай, – проникновенно сказал он. – Я футболист, я бегаю, у меня лёгкие вот так разработаны, – Лёва руками показал перед собой нечто вроде женских грудей. – Мне кислород нужен. Пусти меня к окошку, а?

Титяпкин обомлел. Лёва, безусловно, был сильнее всех в палате, но дело не в этом. Даже за такое короткое время само собой определилось, что к Лёве в их только что сплотившейся компании уже все прислушиваются. Лёва незаметно становился признанным командиром. И как теперь быть бедному Титяпкину? Поссориться с Лёвой, когда остальные задружились?

– Да за мах! – залихватски заявил Титяпкин, словно уступить Лёве ему было в радость, и ловко перепрыгнул на койку напротив.

– Эту я забил! – обиженно закричал Славик Мухин.

– Я с Лёвкой! – заорал ему Титяпкин. – У Лёвки кислорода нету!

– Пошёл в жопу! – Славик без аргументов столкнул Титяпкина на пол.

– Ты чё? – разозлился Титяпкин. – Пойдём выйдем!..

– Это Славика кровать, – осуждающе заметил Титяпкину Лёва.

Рассудительному Лёве не хотелось иметь рядом придурка Титяпкина. А Титяпкину глупо было ссориться с Лёвой из-за койки Славика, если уж он не стал ссориться из-за своей собственной койки. Но Титяпкин почувствовал, что унижен. Ему требовалось отыграться. Его взгляд пронёсся по палате и остановился на Валерке – маленьком и в очках. Очкарики – все слабаки и дристуны, в этом Титяпкин не сомневался. А место в углу вроде неплохое.

Валерка сидел на полу, перекладывая из открытого чемодана в тумбочку аккуратно свёрнутый свитер и парадную одежду – белую рубашку и синие школьные брюки. Титяпкин перескочил через кровать Серёжи Домрачева и с ногами взгромоздился на кровать Валерки, будто обезьяна на ветку.

– Я здесь буду! – сообщил он. – А ты вали на пустую!

Он указал на пустую койку возле восьмого мальчика, безымянного.

Валерка понял, что назревает схватка, и встал. Сердце его колотилось.

– Сам иди! – ответил он.

– Ты чё, очкастый, оборзел? – Титяпкин вёл себя, как шпана.

– Ты там не сидел, Валерыч! – поддержал Титяпкина Колька Горохов. – Жопу поднял – место потерял! Правил, что ли, не знаешь?

– Вам не подраться, нам не посмотреть! – крикнул издалека Гурька.

– Дёрни отсюда, Титька! – решительно сказал Валерка.