Там, где нет тебя (СИ) - Снежная Александра. Страница 10

— Поужинайте со мной. Тут недалеко есть ресторан.

— Я не хожу в рестораны, — глаза превращаются в две колючие льдинки, женщина вдруг становится жесткой, натянутой, как струна. Черт… кажется, он её напугал.

— Тогда, может, вы что-нибудь приготовите? Вы не подумайте ничего… Я просто есть очень хочу. Последний раз в обед пил чашку кофе. У меня сегодня тяжелый день был, — и зачем он ей все это рассказывает?

Снова вдыхает — тихо, вымученно, обреченно:

— Хорошо.

…Обалдеть. Согласилась.

Он протягивает ей свою раскрытую ладонь:

— Влад.

Женщина странно смотрит на нее, словно раздумывает, стоит ли отвечать на такой простой жест.

Опять вздох… гибкая рука начинает движение: робкое, несмелое… ломкие пальцы касаются его кожи, холодные, почти ледяные… хочется поднести к губам и согреть

… Идиотизм… Откуда в голове такие мысли?

— Анна, — отвечает она.

…Кажется, можно расслабиться. Только бы не спугнуть опять.

— Я отнесу ваш чемодан наверх, Анна. Вы не против?

По её лицу бежит тень, словно он только что не освободил её от тяжести, а взвалил ей на плечи непосильную ношу.

— Кухня там, — он кивает головой, указывая направление.

— Я помню.

Ах да, он забыл… холодильник забит… кажется, она ждала кого-то. Интересно, с ним она тоже такая несговорчивая?

Влад поднялся на второй этаж и остановился в раздумье: какую же комнату она себе выбрала? Потом вспомнил, что она купалась, значит, душевая кабина там должна быть мокрой. Комната оказалась маленькой и в конце коридора. Впечатление, что она пыталась забиться в самый дальний угол дома. Странная женщина… и глаза странные… невозможные.

Она

Анна добралась до пригорода довольно быстро. Она не ожидала, что дом будет таким большим. На фотографиях, которые показывала Лера, он казался ей уютным и компактным. На деле же оказался огромным двухэтажным зданием с множеством комнат, подземным гаражом, тренажерным залом и бассейном. Сложно было не понять, что он принадлежит мужчине. Строгий, лаконичный, весь в светлой гамме: от пепельно-серого до жемчужно-белого, он казался своеобразной данью стилю хай-тэк.

Долго блуждая по разным комнатам, Аня пыталась почувствовать сердцем, в какой из них она будет ощущать не так остро гнетущую пустоту. Этот дом отчего-то напомнил ей её собственный. Такой же нелюбимый, холодный, необитаемый и стылый. Нигде не ощущалась заботливая и приветливая рука хозяина.

Никто не наполнил его, цветами, теплом, сотней глупых мелочей и безделушек, из которых и строилась его уютная душа. Этот дом был также одинок, как и она. И сегодня у них одно одиночество на двоих. Так символично…

Созвонившись с Питером, Аня поехала в столицу и несколько часов провела в его мастерской, отбирая эскизы понравившихся ей образцов обуви. Некоторые из них понравились ей настолько, что она даже внесла изменения в свою коллекцию, отталкиваясь от идей Пилотто. Питер предлагал провести ей вечер вместе, обещая показать город, а потом поужинать в каком-нибудь уютном ресторанчике, но Анна отказалась, сославшись на плохое самочувствие после перелета, она всегда так делала, когда хотела кому-нибудь вежливо отказать и не обидеть при этом.

Заехав в супермаркет, она набрала два пакета продуктов. Это было глупой привычкой, от которой Аня никак не хотела избавляться, а может, делала намеренно, понимая, что это та последняя призрачная нить, которая соединяет её с прошлым. Андрей не любил ходить в рестораны, он всегда говорил, что там не может расслабиться и получить удовольствие от принятия пищи, ему казалось, что кто-то обязательно будет заглядывать ему в рот. И Аня устраивала ему с Темкой ресторан на дому. Она куховарила не хуже мишленовских поваров, собирая в модных блогах новые сложные рецепты, поражающие воображение и вкус.

После гибели семьи она упрямо готовила каждый день, расставляла на столе тарелки, садилась и ждала, что вот откроется дверь, столовая наполнится шумом голосов, возней, восхищенными возгласами и неспешным цоканьем вилок и ложек по посуде. Ей так нравилось смотреть, как они едят: быстро жадно, по-мужски, за секунды поглощая то, что она готовила весь вечер. Но вот уже пять лет никто не приходил на приготовленный ею завтрак, обед или ужин, и кулинарные изыски чаще всего доставались персоналу в ателье, они с удовольствием поедали все, что она приносила, не задавая лишних вопросов — зачем и почему — видимо, за столько лет просто привыкли.

Сегодня Аня решила приготовить любимые Артемкины блины с грибами, имбирное мясо для Андрея, фрэш-салат с пармезаном и биск-суп с морепродуктами. Закончив возиться на кухне, осторожно сложила все в холодильник, чтобы завтра днем накрыть на стол для своих мальчиков.

…Завтра она достанет из шкатулок своей памяти красочные бусины воспоминаний, и будет долго сидеть, закрыв глаза, нанизывая их на обрывок нитки своей жизни. Завтра она спрячется от всего мира в толстую ракушку своей боли… Одна… чтоб никто не мешал ей напоить себя этой болью до дна. Завтра… еще бы заснуть сегодня в этом чужом и неприветливом доме…

Аня вышла из душа и долго смотрела на свое отражение в зеркале. Что она пыталась найти там, за невидимой гранью реальности? Себя?… себя другую, ту, что заливалась веселым смехом, когда Андрей подходил к ней со спины, обнимал и щекотно целовал в затылок, а потом долго смотрел на их двойников, застывших счастливым изображением напротив. Ей нравилось смотреть на себя в зеркале рядом с ним. Видеть, как сверкают его глаза, блуждая по её лицу, шее, губам, понимать, что необходима, любима, желанна… Кажется, это было так давно, там, в другой жизни, но отражение должно помнить… где-то в его гранях они остались навечно… влюбленные, счастливые и… вдвоем.

Неторопливо, вытирая мокрые волосы, она пошла вниз выключить свет и проверить, хорошо ли заперла входные двери. Где-то на полпути ей послышался странный шорох. Сняв с головы полотенце, она замерла в оцепенении, словно пылинка, танцующая медленный танец в ярком луче света, пробивающегося сквозь узкую щель в крыше. Серые глаза, не мигая, уставились на нее… будто выстрел в упор.

Она растерялась настолько, что на какое-то время даже дар речи потеряла, просто стояла и смотрела на этого огромного, как медведь, человека. Что он здесь делает? Ведь Лера сказала, что дом пустует, а брат сейчас в Америке. Боже… она полуголая стоит под пристальным взглядом постороннего мужчины и он, похоже, не испытывает от этого никакого дискомфорта.

— Отвернитесь.

Он послушно поворачивается, как слон на веревочке, и Аня еще несколько секунд ошеломленно пялится в его широченную спину.

….Господи, да как же меня угораздило так вляпаться?

Она собиралась быстро и суетливо. Наспех затянув еще влажные волосы в узел, Аня окинула критическим взглядом комнату, вроде бы все чисто. Ничего не напоминает о её присутствии. Не нужно было слушать Леру и соглашаться на такую аферу. Что подумает о ней этот человек? Влезла в чужой дом, словно вор. И что теперь делать? Куда идти? Мысли Ани метались подобно птице в клетке, отчаянно бились о стальные прутья стыда, не находя выхода на свободу. Никогда еще она не оказывалась в такой нелепой ситуации. Хороший урок… Надо убираться отсюда быстрее.

Спустившись вниз, она надеялась, что хозяин дома хотя бы спросит, кто она такая и что здесь делает, но он, похоже, не собирался облегчать ей жизнь. Засунув руки в карманы, смотрел на нее так, будто разбирал по клеточкам и по косточкам, а после аккуратно раскладывал все составляющие на полу, что бы не дай бог не перепутать последовательность, когда будет складывать обратно.

— Я хотела попросить у вас прощение за свое вторжение.

…Молчит… смотрит с подозрением… хоть бы полицию не вызвал. Не хватало еще провести эту ночь в буцегарне.

— Лера уверяла, что дом пустует, в противном случае я ни за что бы не согласилась здесь остановиться. Я сейчас вызову такси и уеду в гостиницу. Еще раз приношу извинения за причиненные неудобства, — Аня быстро всовывает ему в руки Леркины ключи.