Сказки моей осени (СИ) - "Джиллиан". Страница 7

Измученная мотанием по магазинчикам, немного даже отупев от постоянного мелькания одежды, обуви, продавцов и их хозяев, а также от пронзительного голоса Летиции, которая в лавках почему-то предпочитала кричать, а не говорить, Настя чуть не восстала вечером после приезда в дом Летиции, который находился на окраине, в богатом пригороде, когда хозяйка вдруг встрепенулась и жалобно запричитала:

- Мы забыли коробку с ботиночками в лавке мастера Мозеджи! - Передохнув от собственного вопля, дама Летиция деловито сказала: - Ты забыла мне напомнить об этой коробке, моя милая Насти! Тебе и ехать в лавку. Так что возвращайся к кучеру. Во двор пошлю с тобой дворецкого, который велит ему снова отправляться в город - за твоими ботиночками! И побыстрей, пожалуйста! Мне давно пора ужинать!

Дворецкий молча прошёл к двери зала-прихожей и стал ждать Настю.

Девушка прикусила губу, лишь бы не закричать: “Дама Летиция! Можно, я съезжу в город завтра? Но не сейчас, когда на улицах темно и сыро от дождя?!” Глубокий вдох - раз, два… Настя пришла в себя и лишь кивнула, поворачиваясь к дворецкому.

Опустив глаза, она выслушала недовольное бурчание кучера, которому дворецкий дамы передал её приказ. Вытерпела его злой взгляд исподлобья. “Да, я виновата, - мысленно согласилась она, едва удерживая слёзы. - Да, забыла. Но, клянусь, это в последний раз! Мне тоже не хочется ехать по этой мокрети и холодрыге!”

Дворецкий подал ей руку, помогая зайти в карету, в которой кучер снова поднял верх, и лошади уныло стронулись с места. Попытавшись найти что-то хорошее в этом глупом случае, Настя угрюмо решила: “Заставлю её саму научить меня не только читать, но и писать. Тогда я буду записывать всё, что надо купить, и всё, что куплено. И мы никогда и нигде не будем опаздывать, потому что не будем ни о чём забывать. - Несколько секунд сидела, мрачно глядя на соседнюю скамейку, а потом вздохнула: - Но и ты, голубушка, дура первостатейная! Не могла записывать всё хотя бы на своём языке?.. Неужели вся моя жизнь так и пройдёт, пристёгнутой к Летиции? Не просто компаньонкой, но секретарём-компаньонкой!”

Лавка мастера Мозеджи находилась в противоположной стороне города, не в самом лучшем районе. Но Настю сейчас удручало лишь одно: сколько же времени пройдёт в поездке и даст ли хозяйка по возвращении время на поужинать? С неё станется сказать что-то вроде: “Ой, какая прекрасная возможность похудеть ещё немножко!” И прикажет сесть рядом с ней и выслушать впечатления о сегодняшней прогулке.

Шмыгнуть носом и наврать себе, что шмыгаешь не потому, что начинаешь реветь, - легко. И только девушка сформулировала эту мысль, как тут же затряслась от горького смеха: а что будет, если она заболеет? Не загонит ли её в гроб дама Летиция своими посещениями и недовольной болтовнёй о том, как ей стало скучно, потому что некого больше, кроме слуг, посылать по мелким поручениям? “Она тебя кормит. Одевает, - напомнила себе девушка и стёрла слёзы. - Не заставляет тяжело работать. Перетерпи!”

К громыханию колёс по мощёной дороге прибавился шепчущий шелест по крыше. Прислушавшись, Настя вздохнула: снова дождь заморосил!

Но через пять минут колёса кареты ощутимо замедлили свой ход, и кучер, постучав кнутовищем по крыше (чего он никогда не делал при хозяйке), хмуро сказал:

- Приехали, барышня!

Настя открыла дверцу и осторожно спустилась на тротуар. Два окна в лавке мастера-обувника светились, и у девушки отлегло от сердца. Сейчас она заберёт ботинки и сразу поедет домой, к даме Летиции.

Третья глава

Вечер чернел особенно глубоко из-за дальнего фонаря на этой улице. Шагая по опавшим листьям, промокшим после дождя, к двери в лавку, Настя продумывала первые слова, которые надо сказать хозяину лавки… Мелкий дождь, почти морось, начал ощутимо густеть, но намочить её круглую шляпку, больше похожую на старинный чепец, и длинную накидку, отороченную по краям короткими меховыми полосками, не успел: Настя заскочила под крышу крылечка. Таща на себя тяжёлую дверь, она мысленно проговорила, придирчиво слушая, как это звучит: “Добрый вечер! Простите, я от дамы Летиции. Мы забыли взять коробку с женскими ботинками!” Да, так хорошо. И тогда неясно будет, кто, такой забывчивый, виноват. Виноватой Настя быть уже устала.

Её окутало вырвавшимся из помещения теплом, наполненным резкими запахами кожи, клея и краски, а также дымными ароматами горящих свечей. Тепло, из-за которого она заспешила вовнутрь, чуть не сбило с толку, и девушка упрямо проговорила про себя: “Добрый вечер! Я от дамы…”

Она закрыла за собой дверь, чтобы та не хлопнула, и та тяжело вошла в пазы.

Теперь Настя прочувствовала не только тепло. Слишком резко вошедшая из темноты в мягкий свет, она не сразу проморгалась и снова напомнила себе, как мантру: “Добрый вечер - в первую очередь!” Затем спустилась по трём ступеням в полуподвальное помещение и остановилась. Прямо перед ней, шагах в десяти, - небольшой стол с конторкой, за которой стоял смутно знакомый человек - мастер? Сбоку, в углу, куда не доходило освещение от зажжённых канделябров, установленных на конторке, несколько человек негромко беседовали между собой - слышны были мужские и юношеские голоса. Хозяин лавки, вероятно, к ним прислушивался, потому что не сразу заметил тихо вошедшую гостью.

Боязно. Тут все незнакомые. И все мужчины, судя по голосам.

Настя собралась с решимостью: “Ничего. Там, на улице, кучер остался. Он хоть дядька хмурый, но на крик, если что, прибежит. Куда ему деваться! Дама Летиция ему такой втык за меня устроит!.. Так, я говорю - добрый вечер, и…”

“Добр-рый! Вечер-р!”

“Ой! Ой-ё-ёй! Добрый вечер!”

Она не успела испугаться. По каменному полу лавки к ней быстро кинулся кто-то маленький и шустрый, а сверху свалилось на плечо что-то легкое и, радостно распахнув клюв, заглянуло ей в лицо. Оторопев и пока не зная, пугаться ли, Настя, ощутила, как маленький и шустрый быстро обласкался о подол её платья и ощутимо о ноги и поднял длинную мордочку с подёргивающимся носом.

“Ты кто? Как тебя! Зовут? Почему! Раньше! Я тебя! Не видела?”

“Давай-давай! Говори-отвечай!” - проворчали с плеча, а потом поморгали на неё круглыми, нескрываемо любопытными чёрными глазами.

Ошеломление выбило из головы всё, что связано с забытыми вещами в этой лавке. Ведь к ней, кроме дракончика Киллина, никто не относился так ласково, не встречал так радостно!.. Шустрое существо внизу, опираясь передними лапами на подол её платья, резво встало на задние лапы, тянясь к Насте всем телом и всё так же восторженно принюхиваясь к ней. Машинально вспомнив, как взяла Киллина на руки, Настя нагнулась - бережно, чтобы птице на плече было удобно, - и подняла ласковую и вертлявую лисичку, прижимая к себе подвижное шерстистое тельце. Всё машинально! Как подняла бы кошку! Как осторожничала бы, чувствуя на плече дракончика. Хм… Повезло: зверушка на руках сухая, видимо, оказалась в помещении до дождя, а вот у птицы перышки на голове были чуть влажные.

Лисичка извернулась и лизнула девушку в подбородок.

“А как! Тебя зовут?”

“Да-да-да! Имя твоё! Имя, Слушающая!”

“Меня зовут Насти. А как звать вас?”

Девушка мягко провела пальцами по сухой голове лисички, и та принялась тыкаться в ладонь мокрым носом, извиваясь всем телом: “Ещё! Ещё! Я Алиса!”

“Я Карран! Я Карран! Меня! Погладь меня!”

Вот так, гладя Каррана одной рукой по голове, другой почёсывая Алисе шейку, Настя, уже пришедшая в себя от неожиданной встречи, вынужденно медленно и торжественно прошествовала ещё несколько шагов и оказалась посередине помещения, освещенного не очень ярко.

Девушка не сразу разглядела, кто здесь присутствует, кроме мастера Мозеджи. Впрочем, посторонние её не волновали и не интересовали. Несмотря на удивительную встречу сразу с двумя фамильярами (раньше Настя видела фамильяров только издалека и довольно редко), которые, кстати, своим присутствием подсказали, что в лавке могут быть и маги, Насте всё-таки хотелось побыстрей добраться до дома. Даже далёкая сейчас, дама Летиция для неё была опасней, чем все маги города вместе взятые. Поэтому, рассмотрев наконец несколько человек сбоку, она несколько смущённо пролепетала всем сразу: