Игра на жизнь, или Попаданка вне игры - Арьяр Ирмата. Страница 37

Бла-бла-бла… Виртуозная отмазка, что тут скажешь. То ли ожил мой дар менталиста, которым так гордится наставник Нэйсон, то ли утренняя взбучка от Аркуса прочистила мне мозги, но я слышала фальшь в каждом слове Риандры.

— Приступим? — Я протянула ей руку с брачным кольцом, и сара вцепилась в нее с жадностью голодной волчицы.

«Не подведи, Дэйтар, — усмехнулась я про себя. — Ты ведь хочешь побеседовать с этой женщиной?»

Я успела поймать короткий смешок Аркуса и провалилась в видение.

«Сегодня ты ранняя пташка, Тома», — завибрировал в голове могучий голос, отличавшийся от тенора Аркуса, как безбрежный космос отличается от капельки Земли. Казалось, само небо — перламутровое, с нежными розовыми росчерками перистых облаков — говорит со мной.

«Спасибо тебе за Аркуса. Это ведь ты помог ему найтись, да? И ты забросил его дух в маргиссу. Я сразу догадалась, что это может быть только твоим чудом. Иначе Аркуса носило бы из мира в мир магическими потоками, как пушинку ураганом, или он попал бы в ловушку, но в маргиссу, да еще в такой удачный момент, чтобы узнать о заговоре советников, — никогда. Теория вероятностей сдохла бы. Ты — Белый Ворон?»

«Еще не узнала, — вздохнул голос. — Нет, Белый Ворон летит впереди тебя, показывает путь. Смотри!»

Я покрутила головой. Отметила, что мои крылья такие же перламутровые, как небо, а кончики перьев розовеют от нежного утреннего солнца Нижнего мира. А может, я облако? Перышко, нарисованное на небесном своде? И я вовсе не лечу, оседлав воздушную струю и изредка взмахивая крыльями, а парю на месте, и земля внизу медленно вертится, подставляя раскрашенный феерическими красками бок жарким объятиям нового дня?

Какая все-таки красота под крыльями! Сегодня — изнеженная, томная. Как будто когда-то столкнулись в небе сотни хрустальных радуг, словно бокалы с шампанским, и разлетелись разноцветными осколками и брызгами.

«Осторожно, Тома! — Строгий окрик вырвал меня из состояния нирваны. — Старайся не смотреть вниз, можно разбиться с непривычки. Это магия сферы».

Я с трудом оторвала взгляд от быстро приближавшейся земли и устремила его вперед и вверх, судорожно работая крыльями. И словно невидимая ладонь подхватила меня, помогая справиться с головокружением.

Впереди, словно жемчужина на перламутровом своде раковины, сиял огромный, как альбатрос, Белый Ворон. Он кружил над горами, сужая круги. В плотном мире, конечно, ни один ворон не поднимется на такую высоту. Но в иной реальности мира высота не имела значения. Мое физическое тело дышало где-то далеко внизу, его ладони были крепко сцеплены с ладонями соседей — сары Риандры с одной стороны и суна Гарва с другой, и я какой-то частью сознания ощущала тепло их рук. А мое крылатое «я», которое я сознавала и как какую-то перламутровую птицу, и как Тамару Коршунову, парило на неимоверной высоте и опускалось вслед за моим провожатым, Белым Вороном.

К моему изумлению, Первопредок клана спускался к своему гнезду — я узнала очертания пиков и ущелий, которые сун Ирридан показывал мне на карте несколько дней назад. А потом узнала и разрушенный каменный мост, и Белые врата, и почти восстановленный портальный круг, вокруг которого суетились Вороны в форме стражников и в простых черных камзолах.

Через обрушившиеся пролеты моста был перекинут легкий подвесной мостик, укрепленный магией, и по нему, цепляясь за веревочные перила, передвигалась уже знакомая мне парочка — молодой парень и его маленькая сестренка лет пяти. Ингер и Данка. Оба были уставшие, запыленные, их одежда поистрепалась, а мешок где-то потерялся. Видно, что остаток пути им дался нелегко. Брат крепко сжимал ручонку сестры, утонувшую в его широкой крепкой ладони, а на его симпатичном лице светилась широкая улыбка. Второй рукой он держался за «перила»: пропускал веревку в кулаке, не разжимая пальцев.

«Странно, почему они не пользуются крыльями?» — удивилась я, а потом вспомнила, что у юных Воронов даже после второй инициации еще слишком слабые крылья, чтобы рискнуть перелететь через широкую расщелину пропасти.

Первопредок уселся на уцелевший от врат столб и склонил голову, рассматривая толпу мужчин и приближающихся путешественников. Два стражника отделились от магов и внимательно наблюдали за происходящим.

«Почему им никто не помогает?» — опустилась я на второй столб.

Белый Ворон повернул ко мне голову, насмешливо каркнул. Его никто не услышал. Нас никто и не замечал, кроме самих путешественников. Маленькая ясновидящая, узрев Первопредка, подпрыгнула, вырвалась и понеслась вперед, показывая на Ворона пальцем и что-то крича. Парень бросился за ней. Деревянные мостки зашатались, раскачиваясь от их бега. Внезапно девочка споткнулась, упала, покатилась, обдирая коленки и локти.

Наблюдавшие стражи взвились в воздух, как ракеты. Не успели. Ингер в отчаянии прыгнул, распахнул крупные, но в клочья изодранные крылья, и в последний миг перехватил уже юркнувшую в пропасть, как монетка, сестру за руку.

Стражи мгновенно развернулись в воздухе и вернулись на свой пост.

«А, так это испытание! — возмущенно фыркнула я. — Типа кто выживет, тот достоин почетного звания потомка Белого Ворона. И не жалко ребенка? А если бы твой хранитель разбился? У вас и так мало детей рождается».

Первопредок гневно встопорщил перья и стал похож на петуха. «Эх, — внезапно кольнула меня ностальгия. — Как там мои боевые петушки поживают? Не обижает ли их Кенз? Может, давно уже в суп пустил, скормил армии зомби… И как там без меня Лаори-Эрль?» Никогда не думала, что буду так тосковать по чужому дому.

И по его хозяину. А этот гад пернатый меня на овощ променял! Обидно.

Глава 13

ТОРЖЕСТВО СПРАВЕДЛИВОСТИ

Я так увлеклась пестованием и взращиванием обид, что не сразу осознала перемены: мои «глаза» смотрели уже не на очертания моста и стражей, не на перепуганную девочку-вещунью и ее спутника, а на гигантский зал трапезной.

Но точка, откуда я наблюдала, находилась высоко под сводом, и я ощущала себя так, словно стала резной фигурой на одной из колонн. Каменным барельефом.

Ракурс был выбран наилучший: я видела свое кресло со стороны спинки, собственную макушку, выглядывавшую из-за кресла, и всех сотрапезников, взявшихся за руки и застывших в неподвижности вокруг длинного овального стола. Жуткая картина.

О том, что мы все живы, говорил лишь переменчивый блеск камней на вздымавшихся от дыхания ритуальных одеяниях. Блеск алмазов, игравших под косыми утренними лучами, лившимися в распахнутые окна, окутывал нас сияющим облаком. Щит не препятствовал сильному сквозняку: ветерок играл локонами женщин, ворошил цветы в вазах, теребил полотнища стягов на стенах.

Внезапно зал наполнился шорохом множества крыльев. Призрачные птицы кружились над столом, опускались вниз и растворялись в телах магов, но за их спинами распахивались черно-белые узорные крылья, создавая грозную стену вокруг сидящих. Только за моей спиной ощущалась пустота, словно моя душа не желала раскрываться.

А еще через миг словно померкло солнце: в распахнувшиеся высокие двустворчатые двери ворвался огромный клуб мрака. Хлопнули, складываясь, мощные крылья, и тьма растаяла. Вместе с ней дрогнул и опустился крылатый щит. Магические крылья растеклись шелковыми плащами за спинами Воронов.

Гость стремительным чеканным шагом пересек зал, остановился рядом с моим креслом, положил ладонь на его резную спинку. Как жаль, что я из своей точки наблюдения не могла видеть его лица. Но моя истосковавшаяся душа затрепетала, и сердце на миг замерло, пропустив удар.

Стоило подумать, как невидимые крылья перенесли меня на противоположную сторону зала. Теперь отлично! Я впилась взглядом в жениха. Как же я соскучилась по серебру серых глаз, ироничной усмешке твердых губ, по упрямому подбородку с легкой ямочкой, и главное — по ощущению спокойствия, надежности и странной щемящей нежности, которое охватывало меня каждый раз, когда этот злостный некромант оказывался так близко.