Конкурс попаданок, или Кто на новенькую - Сапфир Ясмина. Страница 12

– Погоди-ка! – смекнула я, закончив любоваться часами. – Елена уже накоротке с местной прислугой?

– Ай! – отмахнулась Света и всучила мне в руку чашку с напитком. – Это мы ничего не знаем и не умеем.

Я застыла с чашкой в руках, вопросительно глядя на приятельницу. Света встала, гордо прошлась вдоль стены, приостановилась и торжественно ткнула пальцем в большую синюю кнопку. Та вспыхнула оранжевым, а спустя секунду на пороге появился слуга – весь в зеленом, как и положено. Парень нервно переступил с ноги на ногу и откинул со лба длинную светлую челку. На простом, но приятном лице его так и читалось – да это же те самые, которые пытали Мальдиса… Спасайся кто может! Похоже, слава бежала впереди нас. Света так впечатлила личного лакея Зардиса, что теперь вся местная прислуга воспринимала нас как американские шпионы агентов КГБ.

– Вы что-то хотели? – не выдержал пронзительного взгляда Светы слуга. Приятельница пригладила короткие густые волосы, прошлась туда-сюда, для пущего эффекта. Я почему-то вспомнила песенку из старого советского мультика: «Мы летаем, кружимся, нагоняем ужасы». Пели ее привидения. Но сейчас, в исполнении Светы, песня обрела бы вторую молодость и жизнь.

Слуга выпрямился, дважды сглотнул и даже вздрогнул, когда приятельница резко притормозила напротив.

– Скажите, а что означает сопровождение девушки на смотрины к возможному жениху? – вдруг вспомнила я о том, что так давно беспокоило.

Слуга посерьезнел, опасливо покосился на Свету. На лице его так и читалось: «Начинается… Теперь живым не уйти».

В тот момент он и сам не понимал – насколько оказался прав.

Приятельница пожала плечами, уселась в кресло и небрежно махнула рукой.

– Да ладно вам! Я и не думала пытать вашего Мальдиса. Просто вспомнила, как спрашивала школьников на экзамене. Мучительно выискивала вопросы, на которые у них есть ответы. Пыталась раскопать залежи знаний под многотонными пластами полного невежества…

Судя по выражению лица слуги, понял он из монолога Светы немного. То ли школьники в Вейливере оказались на редкость смышлеными, то ли учителя не слишком старались «докопаться» до их знаний, но сочувствия приятельница не дождалась. Разве что от меня. Зато у парня задергался глаз.

– Вы лучше ответьте про сопровождение, – напомнила я слегка подвисшему лакею.

– Ах да! Простите! – спохватился он. – Видите ли. По нашим традициям, если женщина дает мужчине согласие сопровождать ее на смотрины к жениху, она фактически дает согласие на то, чтобы этот мужчина просил ее руки, если первый откажется.

Бзинн… Хорошо, что чашку я держала не над собой. Фарфоровые черепки рассыпались по полу, напиток расплескался желтыми кляксами.

Слуга удивленно покосился на меня, на Свету, которая беззвучно хохотала и тыкала пальцем вверх, будто намекала на сцены из жизни знати, изображенные на потолке.

– Я вызову горничных для уборки? – робко уточнил парень.

– Конечно-конечно, – выдавила сквозь хохот приятельница. – И успокоительных девушке принесите, – кивнула она в мою сторону. – Не переживайте, это пройдет. У нее просто легкий шок. От счастья, наверное. С русскими женщинами такое бывает. Как захлебнутся в пучине безудержного восторга, как пустятся во все тяжкие… Прощай посуда и здравствуй кастрюля на голове мужчины.

Я хотела помотать рукой, успокоить слугу – он аж попятился, не понимая иронии Светы, наткнулся спиной на дверь и замер соляным столбом. Но в эту минуту случилась очередная уже неожиданность.

Из моих пальцев выскочили световые лучи, ослепили, ударили в стены, в черепки на полу, в чайник. Фарфор брызнул во все стороны, напиток тоже. Лучи отразились от стен, оставив на них длинные царапины, словно кто-то очень когтистый отчаянно скребся в другую комнату.

Кнопка для вызова слуги приняла на себя удар тоже. Вначале она вспыхнула синим, затем оранжевым, потом загорелась. Веселое пламя потянулось во все стороны, раскрываясь как диковинный цветок. Слуга стремительно пригнулся, и осколок кнопки просвистел у него над головой. Срикошетил от двери и присоединился к черепкам на полу. Сама кнопка неожиданно потухла и теперь напоминала большой оплавленный бутон.

Света уклонялась от лучей, осколков и брызг играючи. Без драматизма, в отличие от слуги. Когда все закончилось, бледный как мел парень прижался к двери, будто пытался с ней слиться.

На мой пораженный взгляд Света только пожала плечами и невозмутимо сообщила:

– Да поду-маешь! Ты еще не видела старшеклассников из моей школы. Когда я входила в класс, по воздуху порой летало и не такое. Кнопки, ручки, самолетики еще ладно. Представь себе бумажный кулек с шилом или иголкой. Представила?

Я кивнула, слуга нервно дернулся.

– Вот такое у нас тоже случалось. И не так редко, как хотелось бы. Школа это… хм… школа жизни или выживания. Учителя и преподаватели вузов легко усмирят бешеного слона или медведя, разбуженного зимой. Тут главное крепкие нервы, хорошая физическая подготовка и готовность к любым сюрпризам. Даже если тебе рассказывают, что басни Крылова написал Гоголь, удивляться не надо. Просто ненавязчиво уточнить – о чем это бессмертное произведения Гоголя. И когда тебе скажут, что оно о том, как женщина бросилась под поезд из-за любовника, просто посочувствовать еще и Толстому.

Во время неспешного монолога приятельницы, слуга немного успокоился. И очень даже зря. Света разошлась не на шутку.

– И вот когда тебе говорят, что Пушкина звали Эммануил Шекспир главное выстрадать первые секунды. Не начать биться головой о стену, молотить кулаками по столу, упражняться в знаниях русского мата. Просто ненавязчиво достать из ящика томик и не ударить, заметь, лоботряса по темечку, а положить перед ним, раскрыть и ласково попросить прочитать.

Приятельница изобразила этот ненавязчивый, мягкий жест – саданула рукой по воздуху так, словно планировала разрубить кого-то напополам.

Из руки ее вырвался пучок света, врезался в стену, в кресла – и обломки белого дерева полетели во все стороны. Ножки закрутились как лопасти вертолета, сделали круг почета над нами и обрушились вниз. Слуга упал на пол и накрыл голову руками. Я вжалась в кресло. Куски дерева и опилки разметались по всей комнате. Теперь казалось, что здесь случилось, как минимум, землетрясение. Весь пол устилали осколки и щепки, лужи чая растекались ручейками.

– Ппростите, могу я теперь идти? – взмолился слуга, на всякий случай, пока не вставая. Света оглянулась на него, будто с трудом вспомнила, что в комнате мы уже давно не одни.

– Конечно! Вы можете идти, – утешила она парня почти светским разрешением.

Дважды повторять не пришлось. Слуга вскочил как подорванный и скрылся за дверью с такой скоростью, словно умел телепортироваться.

С минуту я ошарашенно оглядывалась по сторонам. Косилась на Свету, не зная – то ли обрадоваться пробуждению магии, то ли ужаснуться его последствиям. Но затем в дверь постучали и на ласковый ответ приятельницы:

– Входите, гостями будете! – В двери робко просочились десять горничных.

Старательно огибая нас по касательной, они принялись за уборку. Света преспокойненько посмотрела на башенные куранты, ткнула пальцем в потолок, отчего горничные пригнулись – так на всякий случай – и резюмировала:

– Давай не будем мешать девушкам работать. Пойдем к Елене. Где-то в коридоре нас должен ждать ее слуга. Надеюсь, у него крепкие нервы.

– Я тоже, – не удержалась я от реплики и двинулась вслед за энергичной приятельницей.

В коридоре мялся нервный лакей. Наверное, только наши, русские учительницы, что и поток учеников в перемену остановят и в мальчиковый класс войдут без содроганий, способны довести крепкого, жилистого мужчину до такого состояния. Шатен, выше нас на три головы, шарахнулся, когда Света пулей вылетела из двери. А когда за ней последовала я – и вовсе отскочил к противоположной стене.

– Я слышал, у вас открылся солнечный дар? – опасливо покосился на нас слуга. – Кстати, меня зовут Тейрилий. Я личный лакей Божественной Элейны, – он поклонился, не приближаясь.