Любовь Снегурочки (СИ) - Инош Алана. Страница 4

Так Ольга мысленно шпыняла, стыдила и распекала себя, шагая к остановке автобуса.

А если Снегурочка (так Ольга прозвала про себя Арину) — из другого «лагеря», гетеросексуального? Впрочем, наличие у женщины ребёнка ничего не говорило об её ориентации, Ольга знала это по себе. Она сама замуж вышла, только потому что «надо». Что связало её с отцом Ваньки? Навязанные обществом стереотипы, чужие ожидания, но никак не любовь. Расставание не заставило себя долго ждать. Не стерпелось, не слюбилось. Иным образом это и не могло кончиться. Ванька был мал, когда они с Романом разошлись; после развода он не особенно интересовался сыном, завёл другую семью.

Строить отношения с девушками Ольга пыталась, но пока безуспешно. Один её роман был виртуальным, ещё с одной женщиной у неё дошло до реальных встреч, но закончилось, принеся только боль разочарования. Сыну Ольга боялась открыться, но не подозревала, что Ванька знает и понимает больше, чем она могла предположить.

С детства сын был фанатичным поклонником сериала «След» и мечтал стать крутым программистом, как его тёзка и герой сериала, Иван Тихонов. В области компьютерных технологий у него действительно был незаурядный талант, и, как многие современные дети, он не мыслил своей жизни без интернета и «гаджетов». Щёки Ольги охватил пожар неловкости и стыда, когда сын заявил ей:

— Мам, эта твоя Лёля мутит ещё как минимум с двумя девушками.

Героиня виртуального романа Ольги оказалась любительницей параллельного флирта с несколькими женщинами. Ванька выяснил это, взломав её аккаунт и прочитав переписку. Захваченная врасплох, Ольга задыхалась.

— Я тебе больше скажу, — заявил Ванька. — Эта Лёлечка — не та, кем хочет казаться. Она — мужик. И я тебе это докажу. Вот, смотри.

Это заявление не было голословным. Оказалось, сын провёл целое расследование и теперь эффектно разложил перед Ольгой, точно карты из рукава, его результаты — веские доказательства, которые он собрал, применяя свои компьютерные таланты. Всё это было очень похоже на правду — неприятную, шокирующую, но правду. Тут уж было не до неловкости и смущения от каминг-аута, произошедшего помимо воли Ольги. Она не знала, то ли ругать Ваньку за вмешательство в её личную жизнь, то ли благодарить.

— Иван! Ты же понимаешь, что это незаконно?! Хакер-вундеркинд, блин, — только и смогла она выдавить. — Кто тебя просил совать во всё это свой нос?!

— Мам, мне просто не всё равно, — серьёзно сказал сын. — Я не допущу, чтобы какие-то извращенцы морочили тебе голову! Я хочу тебя защитить.

Оставалось только обнять его и взъерошить торчащие на макушке вихры. Горло сжалось, соль слёз застряла в нём. Не требовалось ничего объяснять и ни в чём оправдываться. Облегчение свалилось, как дар небес, как благословение.

— Иван, обещай мне только одно. Ты не будешь соваться в незаконные дела, хорошо? — проговорила Ольга, сжимая щёки сына между своими ладонями. — Ишь, возомнил себя крутым хакером!

— Мам, это меня интересует только в связи с твоей безопасностью, вот и всё, — сказал Ванька. И добавил со своей обаятельно-лукавой улыбкой: — Тебе никто не говорил, что ты похожа на Антонову из «Следа»?

Ольга сериалов не смотрела: свободного времени было слишком мало. Впрочем, не мешало бы и поинтересоваться, чем увлекается сын. Она просмотрела несколько серий «Следа».

...Сейчас, возвращаясь вечером домой, она думала о том, что уже не могла и не хотела рисковать. Слишком это было больно — обжигаться. Риск — непозволительная роскошь в её годы. Рискуют молодые люди с авантюрной жилкой, а она должна была точно знать. Закончив домашние дела, Ольга села за компьютер и набрала в поисковике имя и фамилию Снегурочки: Арина Лагушина. Нужный аккаунт в соцсети вскоре нашёлся. Вот и фото Арины в форме медицинской службы МЧС. Да, это она. Впрочем, ничего особенного и характерного, что дало бы бóльшую определённость, Ольга не обнаружила.

А спустя несколько дней Арина позвонила.

— Ольга Ивановна, не будет ли слишком нагло с моей стороны пригласить вас на чашечку кофе? Вы принципиально не хотите благодарности, а мне хочется всё-таки как-то более ощутимо выразить вам признательность за Юльку.

— Я уже говорила, что это моя работа, — сказала Ольга. И поразилась спокойствию и непроницаемости собственного голоса, тогда как всё её нутро ёкало и холодело от светлого волнения. И добавила: — Но от кофе не откажусь. Завтра после трёх часов дня я свободна.

Это прозвучало ровно и невозмутимо, нейтрально-доброжелательно. Голос не подвёл, ничем Ольгу не выдал, лишь Бог был свидетель, как грохотало при этом сердце, проваливаясь в прохладно-сладкую невесомость.

— А у меня завтра выходной. — В голосе Арины слышалась улыбка. — Прекрасно, значит — завтра в три.

Ольга изо всех сил убеждала себя не спешить с выводами, не строить надежд, не выдавать желаемое за действительное. Но сердце дрожало и пищало, трепыхалось и замирало, и ничто не могло заставить его замолчать.

Никаких неожиданностей не случилось, Ольге не пришлось задержаться на работе. В начале четвёртого она, переодевшись, вышла из здания клиники. «Цок, цок, цок», — стучали каблуки по ступенькам крыльца.

— Ольга Ивановна, — окликнули её.

Арина, в синих джинсах, чёрных туфлях-оксфордах и кожаном жакете, стояла возле металлического заборчика вокруг клиники. В руках у неё был букет сирени.

— Здравствуйте, — улыбнулась Ольга.

Букет был бесплатный — скорее всего, Арина просто обломала где-то сиреневые кусты. До кафе они добирались на автобусе, но сердце Ольги, купаясь в проникновенно-нежном майском аромате, мурлыкало и таяло.

Молочная пенка на кофе ароматно ласкалась к губам. Сирень украшала столик, поставленная в стеклянную вазочку с водой.

— Мне сразу показалось, будто я вас где-то видела, — сказала Арина. — Но я никак не могла вспомнить, где, пока не увидела, как вы пишете. Левой рукой. А на правой у вас...

Пальцы Арины коснулись шрамов, осторожно накрыв руку Ольги.

— Я вас вспомнила. ДТП междугороднего автобуса... Вы тогда сказали, что в детстве вас переучили на правую руку.

— А вы сказали, что всё будет хорошо, — проронила Ольга, чувствуя лёгкую сладковато-солёную дымку в глазах. — И вы были правы. Мы в расчёте, Арина. Вы спасли меня, я прооперировала вашу дочку. Никто никому не должен. Но за сирень всё равно спасибо... Я её очень люблю.

И Ольга улыбнулась, пряча лицо в душистых гроздях. Её ресницы вскинулись поверх букета, взгляд ласково «выстрелил» в Арину.

После кофе они просто гуляли по весенним улицам, потом зашли в парк и бродили по яблоневым аллеям, осыпаемые белыми лепестками. Арина купила две порции мороженого, и они, вспоминая детство, ели его и беспричинно смеялись.

— Давно я так приятно не проводила время, — от души сказала Ольга. — Спасибо вам большое.

Юля шла на поправку. Её можно было выписывать — с одной стороны, радость, а с другой — на душу Ольги легла грустная тяжесть, ведь это означало, что у Арины не будет больше повода приходить в больницу, а значит, они больше не увидятся... Арина между тем была в недоумении:

— Юль, ты чего? В больницу не хотела — ревела. Сейчас выписываешься — опять ревёшь. Как прикажешь тебя понимать?

— Тётя доктор, — всхлипывала девочка. — Пусть она пойдёт с нами домой...

— Ты хочешь взять тётю доктора с собой? — засмеялась Арина. — Ну, наверно, это надо у неё самой спросить — хочет ли она пойти с нами. — И добавила уже без смеха, задумчиво: — По-моему, это судьба, Ольга Ивановна. Вам не кажется?

Унося на руках плачущую дочку, она обернулась на секунду в дверях, а в сердце Ольги будто осколочек светлого и высокого, доброго неба попал. И остро, и больно, и сладко.

Ольга уже не ждала звонка, но Арина позвонила. Она предложила встретиться в кафе, а потом прогуляться. Окрылённая светлой радостью, Ольга приняла предложение. Был тёплый и ясный июньский вечер, листва аллей смыкалась над их головами зелёным колышущимся шатром, сквозь просветы которого виднелось голубоглазое, наивно-чистое небо — то самое, чей осколок нанёс сердцу Ольги ту удивительную рану. Заживить её могли только серые глаза, обладательница которых сейчас шагала рядом с ней и как будто собиралась с какими-то важными мыслями. Как-то незаметно их занесло в тенистую, укромную и прохладную еловую аллею, где они были укрыты от посторонних глаз. В торжественной тишине перекликались птицы.