Фея из Мухоморовки - Пекур Татьяна. Страница 6

Грибы-крикуны* – грибы, мигрирующие в поисках воды по пустынной местности, находящейся возле Темного сада, Тёмных пещер, где живут темные же феи. Кричат громко и противно! Охотники лупят их с удовольствием, мстя за неприятные минуты глухоты и головной боли.

ГЛАВА 6

– Мухоморная фея! Чтоб мне со светлым феем поцеловаться! Ночью! В темноте!

Зольда засмеялась, ведь представить этого большого темного в обнимку со светлым невозможно! Это ж сколько священной мухоморовки надо выпить?

– Номер перепутала?

– Ага! Вот такое должно быть на двери! – она протянула ему брелок.

– Соседняя дверь, – уверенно сказал темный.

– Ну, мы пойдем…

– Куда ты идешь? Ваша деревня очень далеко отсюда!

– В Черный лес! Я уничтожила Священное полотнище и связку Священных Мухоморов, – Золя покраснела и зашаркала ножкой. Темный заржал как конь.

– И как, Вновна померла на месте, надеюсь?

– Не-е! Слюной побрызгала только!

– И тебя заставила идти за слюной Шершавой улитки и за пыльцой Славноморки?

– Откуда ты знаешь?

– Я в детстве свое Темное знамя, знаешь, сколько рвал? Пять раз ходил в Черный лес!

Фея переглянулась с шаром, тот подпрыгнул, намекая на удачу, так неожиданно привалившую им обоим.

– А ты можешь меня провести туда? Ведьмы надавали мне каких-то вещей… вот!

Она вытащила двух сушеных летучих мышей, золотых тараканов, полотно для Овцы, катушку ниток, неразменный золотник. Фей кивал, мол, это то, что надо.

– Как зовут тебя, попутчица?

– Зольда! А почему попу… а-а! Ты пойдешь со мной?

– Пойду, Зольда, пойду! Хочу увидеть рожу старой Мухоморихи! Она мне отказалась продать ящик вашего пойла!

– А зачем тебе?

– Надо! Было. Я, чтоб ты знала, принц! И этим пойлом мне надо было заплатить за одно дельце. Но тебе не надо об этом знать! Наберешь ливер улитки и бабочки, и разойдемся как в море корабли!

– А как же ты увидишь рожу Вновны?

– А я приеду к вам, скажем, с дипломатической миссией!

– А-а! Когда выходим?

– Завтра! Надо еще собраться, зайти к Овце.

– Зачем нам к ней заходить?

– Поржать с нее, зачем же еще! Ты ее хоть раз видела? Это ежегодное развлечение всех приезжих: прийти к Овце, сказать, что хочешь ее, и попытаться ее украсть с горы! Такой визг стоит!

– И что, она ведется на это?

– Еще как! Все мечтает замуж за принца выйти!

– Так ты ж принц!

– Так я ей и скажу об этом! Тогда и мечом не отмахаешся! Всю голову протра… э-э, проклюет!

– Ладно, давай завтра все решим. Пойдем, помоемся с Шаром, потом погуляем тут. Что тут, кстати, посмотреть можно?

– Ну, кроме Горы с Овцой… Сады у них пышные, девочки там, ну это не для тебя.

– Аттракционы, что-то вроде игровых жуков?

– Поедание яблок на скорость, бросание яблок на дальность, сбор урожая на скорость, да нихрена тут нет, кроме Овцы!

– Тогда мы так походим.

На том и разошлись. Зольда помылась, помыла Шар, тот впитал всю воду из ванной, травинки распрямились и засияли. Расчесала свои рыжие волосы, надела чистую мухоморную юбку, полосатые чулки, красную блузку, вместо заколки поймала пролетающую мимо божью коровку и приказала ей сидеть и не рыпаться. Коровка взяла под козырек, ухватила лапками косу и обреченно повисла.

– Ту-ту-ту! Я тебя все равно найду! – пела Зольда. В дверь постучали. Она открыла дверь, в смысле отдернула полотнище, за ним стояли два хмурых пожилых яблочных фея.

– Зольда из Мухоморовки?

– Да, а че? – она уперла руки в бока.

– Вы пойдете с нами в Участок!

– А если нет?

– Тогда мы тебя арестуем! И будем кормить гнилыми яблоками!

– Как страшно! Правда, шар? Мы идем в Участок!

Вот так, под конвоем хмурых представителей закона, шла фея, и катился Шар. Возле участка сидел на лавочке фей – страж, с замотанной головой и рукой.

– Эфо офа! Фа фамая фея! Офа мефя фросила ф ферева! А ее фар на мне фопал!

– Чего? Да я тебя счас! – Зольда ему показала козу, намекая на то, что скоро видеть он станет плохо и через раз.

– А-а! Фомофите, фулифаны френия лифают!

– Вы арестованы за избиение стража!

– Точно? Вы уверены, что мы арестованы? – Зольда благородно давала старичкам шанс выкрутиться.

– Уверены! Прошу с нами пройти в тюрьму!

– Пошли! – что-то обдумав, решила фея.

Участок представлял собой пятнадцать больших яблонь, сплетенных корнями в большое кольцо. Корни сплетались в приемную, пару кабинетов, лепестковая ткань окутывала стены, поэтому все это выглядело как шатер в цирке. Зольда мстительно прищурилась – развлечемся!

– Имя!

– Зольда.

– Место проживания!

– Мухоморовка!

– Цель твоего прибытия в Яблоневый сад?

– Сидра вашего хочу попробовать!

– За что ты избила стража?

– А просто так!

– Ты приговариваешься к месяцу заключения в камере второго уровня!

Два стража, мрачных как грозовые тучи, повели ее в камеру.

На соседней койке лежал еще один темный фей, руки он закинул под голову, одну ногу согнул в колене, другой размахивал в воздухе, время от времени шаркал по полу, вздымая клубы пыли.

– Принимай соседку, Шардак! Может она заменит тебе твою любимую!

Зольда прищурилась, запоминая их, чтобы ни с кем не перепутать.

– Никто не заменит мне Белокрылку!

Фея гнусно заржала и дернула за корни, удерживающие лавку. С придушенным воплем темный был прибит к стене. Не больно, но показательно и обидно! А пусть не говорит при девушке такие гадости!

– Прибью…

Фей выпутался, наконец, из ловушки и попер на Зольду. Фея скучающе вздохнула, подняла ногу и точно попала парню по наболевшему.

– Я собираюсь ночью бежать отсюда и оставить нашим милым друзьям подарки! Ты как, со мной?

– К такой-то матери… с тобой, конечно! Против тебя опасно!

Полежали, помолчали. Вечером стражники пили сидр, потихоньку пьянели, пели и танцевали, один самоубийца вспомнил о фее.

– Пусть нам станцует, епыть! Рыжая такая, ик!

Привели фею, сказали, чтоб танцевала. Зольда подошла к столу, отхлебнула сидра:

– Гадость, блин! – кувшин полетел в открывшего уже было в протесте рот стражника. Бом!

– Да мы тебя!

Золя выломала из ближайшей стены дрын и пару раз легко, почти и не больно совсем перетянула парней поперек спины. Прорвав белое полотнище, вылетели первые ласточки из гнезда. Им вдогонку вылетела цистерна сидра, щедро орошая землю и случайных прохожих.

– Выходи!

– Что, уже?

Темный прошел по коридору, никого. Странно! Здесь же полно охраны! Мимо что-то пропрыгало круглое.

В приемной что-то шуршало, фей выглянул из-за угла. На белом полотне было нарисовано эпическое полотно: трое старейшин в красных мухоморных юбочках кружились в хороводе! Их кривые волосатые ноги были в длинных тонких косичках, сорок последнего размера туфельки на высоченном каблуке гордо попирали кучу яблок. На голове возвышались вавилонскими башнями роскошные кокошники с белыми яблоневыми цветами. Надпись, должно быть, согреет их холодные жабьи сердца: « Люли —люли, мы – козюли! Сидр мы пили и заснули! И проснулися в аду! Ду-ду-ду! Ду-ду-ду!»

Гордые профили старейшин, уважаемых в Саду, коим беспрекословно подчинялись все от мала до велика, были щедро украшены витыми рогами, двумя фингалами под глазами, огромными ослиными ушами, тремя, а у главного – четырьмя, бородавками с длинными волосинами. В их руках было по кувшину с сидром, на каждом большими буквами было написано «ЙАД». Написано, кстати, ручкой с золотыми чернилами, принадлежащей лично старейшине Яблуну.