Живой смерти не ищет (Роман) - Финько Олег Александрович. Страница 45

— Через пять минут, капитан, отправляемся дальше, к переправе, а там, хотя мы наверняка уже опоздали, будем искать дюедю. Какие ни есть, а все-таки следы.

Пока нашли подходящую лодку для переправы, перегнали вплавь лошадей и за несколько рейсов перевезли людей и груз, прошло не менее пяти часов, а там уже и стемнело. Искать что-то в лесу в темноте было бесполезно, и Квасов, не подавая вида, что он недоволен этим, дал разрешение устраиваться на очередной ночлег. Пока увеличившийся отряд располагался для короткого сна, он присел рядом с бандитом у костра и долго расспрашивал его, уточняя фамилии, клички, имена и выуживая из рассказа детальки, которые казались ему особенно ценными для дальнейших поисков бандитов. Отказавшись давать показания сразу же после того, как его поймали, Порхачев сознательно дал банде возможность уйти от погони. Но, избавившись от мести бандитов, он приобрел неприязнь сотрудников ОББ. Майор Квасов ни словом, ни жестом не давал ему этого попять, но Порхачев инстинктивно чувствовал опасные последствия своего обмана и, желая подольститься к Квасову, охотно отвечал ему на все вопросы.

— О чем с нами говорил Семеныч? Да он не шибко разговорчив, разве что по делу приказать, а так он больше беседовал с Сан Санычем и Ефимом. А на нас, как мне показалось, смотрел как на людей второго сорта: убери, застрели, оседлай.

— Но вы, Порхачев, мужик наблюдательный, думаю, что-то из их разговоров запало вам в память? Куда они собирались вести банду дальше?

— Семеныч предлагал сразу же идти в сторону Якутска, но Сан Саныч был против. Нельзя торопиться, говорил, давай сначала погоню со следа собьем, отсидимся где-нибудь, а потом разобьемся по двое-трое и в Якутск. Как я понял, у них там знакомство хорошее было, с квартирой.

— Ну а дальше? Какие планы у них были на будущее? Не может быть такого, Порхачев, чтобы вы или ваши приятели не подслушали.

— Специально мы, конечно, не подслушивали, — хитро ухмыльнулся Порхачев, — а вот случайно было дело. Из Якутска они собирались куда-то домой. Где их дом, я лично не понял, но ребята подозревают, что они навострили лыжи в Маньчжурию или еще куда подальше.

— Знакомые у них в Аллах-Юньском районе есть? Кто конкретно? Где живет? — выспрашивал майор Квасов.

— Нет, знакомых у них здесь нет. Я теперь думаю, что они и с нами связались только потому, что мы эти края вдоль и поперек излазили, на каждом ключе есть с кем поздороваться.

— И о ком вы Семенычу рассказали? На кого можете полагаться?

— Гошка предлагал в деревню Чертово Улово заехать. У него там приятели живут, хвастался, что чуть ли не всем жителям деревни золотые зубы вставил и они его теперь как родного встречают. Но остальным его предложение не понравилось: деревня, мол, маленькая, о гостях в тот же день прознают, вопросы начнутся, участковый может заинтересоваться. Семеныч предлагал сплавляться по Юдоме до Усть-Маи. Теперь и не знаю, право, на каком варианте остановились.

Майор Квасов поинтересовался адресом Афанасия Шишкина, в доме которого во время пьянки банда сформировалась в своем нынешнем составе.

— Как, говорите, его жену зовут? Раиса? Сама из местных?

— Не совсем так, гражданин майор, она из Якутска, грамотная баба Афанасию досталась, после семи классов финансовые курсы кончила, республиканскую газету выписывает.

— А где работает? — поинтересовался майор Квасов.

— В Усть-Mae пристроилась, в золотоскупку. Я уже говорил как-то Афанасию: с такой бабой как за каменной стеной. Всегда боны достать может, а значит, и отовариться помимо продовольственных карточек, и рублишко какой-никакой от старателей перепадет. А он все недоволен, самому, мол, зарабатывать нужно, я в доме хозяин. Вот и зарабатывает теперь себе вышку, я правильно понимаю, начальник?

— Странно что-то, Порхачев, — задумчиво спросил майор Квасов, — у Афанасия Шишкина жена работает в золотоскупке, в самый бы раз вам не на «Огонек» налет делать, а на ее контору. Она ведь и время могла подсказать удобное, чтобы золота побольше было, и подходы указать. Объясните мне, в чем дело?

— Не вы, гражданин начальник, первый об этом подумали. Я с ним разговаривал на эту тему еще год назад. Но он только руками замахал, что ты, говорит, с моей бабой на эту тему ни добром ни худом не столкуешься. Она у меня скорее свое добро отдаст, чем хоть копейку у государства возьмет. Тут уж с ней ничего не сделаешь. Поэтому он и от Семеныча скрыл, где она работает.

— Как же тогда Раиса Шишкина согласилась, чтобы Афанасий в банду ушел?

— Она второго ребенка рожала у родителей в Якутске, на днях должна вернуться в Усть-Маю. Афанасий написал ей, что заключил договор и уходит на месяц охотиться, чтобы заработать детишкам на молочишко.

— Думаешь, она ему поверит?

— Кто ее знает? Однако поверит она или нет, менять что-то поздно, придется ей теперь одной мальцов растить.

— Ответьте-ка мне, Порхачев, на последний вопрос: у кого в поселке вы ночевали перед налетом на кассу прииска?

— Ни у кого я не ночевал, всю ночь бродил, погода хорошая, чего не погулять, верно?

— Да вы, оказывается, романтик, Порхачев! Но у меня есть свидетельские показания, что рядом с караульными вы находились только до двух часов ночи, а потом исчезли. И как бы вы это ни скрывали, рано или поздно я доберусь до истины, но вам от этого будет хуже.

— Ну ночевал, что тут запретного? У женщины был, но у какой, все равно не скажу, отношения она к конторе не имеет, и подозревать ее не стоит.

— Кем же она работает? Если хотите, чтобы она вне подозрений осталась, назовите место работы.

— Мамкой она работает в старательной бригаде, мамкой, но больше я вам ничего не скажу, она к моим бандитским делам непричастная, верьте слову.

— Пока поверю, а там видно будет. Молодая она хоть, скажи? Старая?

— Зачем же мне старая, гражданин начальник, если мне самому двадцать шесть от роду?

Наутро поднялись затемно, звезды на небе поблекли, но еще были вполне различимы. Без суеты собрались, поели и с первыми лучами солнца выступили в поход. До дюеди добрались быстро. Молча рассредоточились, окружили ее, но, как и следовало ожидать, банды там уже не было. Полянка за озерком была истоптана свежими следами подкованных лошадей. Под навесом высоченной лиственницы нашли остатки давным-давно погасшего кострища. По всему было видно, что бандиты останавливались здесь перекусить, почаевничать, но ночевали в другом месте. На нижней ветке лиственницы вяло покачивалась влажная от росы сатиновая зеленая тряпка. Майор перехватил взгляд Порхачева на эту тряпку и, прикинув, что она никак не могла оказаться на дереве случайно, тут же спросил:

— Что вам дружки сообщают при помощи этого знака?

— Какого знака? — прикинулся непонимающим Порхачев. — Не вижу я здесь никакого знака.

— Опять время тянете? Усугубляете вы свое положение, отказываясь помогать нам. Вчера банду упустили только потому, что вы сказали слишком поздно о месте и времени встречи, сегодня снова дурачком прикидываетесь. Думаете, суд это оценит в вашу пользу? Боюсь, вы ошибаетесь. Мы, конечно, и сами разберемся, что к чему, но вы потеряете свой шанс. Вам теперь не о приятелях думать нужно, а о целости и сохранности собственной шкуры.

— Да ладно, начальник, жалко мне, что ли? Могу и сказать, только за точность не ручаюсь. Мы с Гошкой уговорились, если я опоздаю и они меня ждать не станут, так это сигнал, в какую сторону будут путь держать. Если тряпка зеленая, от солдатской гимнастерки, значит, будут сплавляться вниз до Юдоме, а если черная — так в сторону реки Аллах-Юнь пойдут. Но заранее предупреждаю, договаривались мы с ним на бегу, боялись, что Семеныч заметит, как шепчемся, он этого не любит, поэтому я мог и перепутать.

Охотники из группы походили вокруг полянки, присматриваясь к следам, и сошлись во мнении, что от дюеды всадники поехали не в одном направлении, а врассыпную.

— Знаем мы этот приемчик, — понимающе усмехнулся майор Квасов, — сейчас вроде бы разъехались, а километра через два где-нибудь в заранее оговоренном пункте соберутся вместе.