Немезида (ЛП) - Бэнкс Анна. Страница 17

Тарик бросает взгляд на Патру и замечает плавное движение ее лопаток, которые при каждом шаге поднимаются и опускаются. Он всегда чувствует, когда она становится неугомонной, общие вылазки нравятся ей так же, как и ему. Они совершали их с тех пор, как он был еще мальчишкой, может лет тринадцати, только они вдвоём, мальчик и его кошка, и хотя отец не одобрял это поведение, он никогда их не останавливал. Может, поэтому Рашиди фыркает и пыхтит, но никогда не настаивает на том, чтобы он оставался во дворце, где фараон будет в целости и сохранности, и умрёт от скуки.

Конечно, Рашиди не в том положении, чтобы запрещать ему что-то делать — факт, о котором Тарик напоминает ему при каждом удобном случае — советники ничего не могут запрещать королям.

Но с привилегиями приходит и чрезмерная ответственность, и когда Тарик проскальзывает мимо последней группы охранников у служебного входа, которые не знают, что перед ним нужно кланяться, он чувствует, как часть бремени спадает с его плеч, словно испаряется в сухом воздухе пустыни.

Самый короткий путь в Лицей проходит прямо через базар Аньяра, и Тарик очень этому рад. Прежде всего ночью он наслаждается видом, который открывается с балкона дворца в западной башне, откуда можно смотреть прямо на базар. Даже с такого расстояния и в саму тёмную ночь он может ощущать запах специй в ветерке и услышать, как спокойная музыка смешивается с детским смехом, когда владельцы киосков вечерами укладывают свои семьи в постель. Раньше базар ярко освещался, на каждом киоске светился спекторий, словно маленькая белая точка с вкраплениями фиолетового или голубого. Сейчас он есть только у самых богатых торговцев, и даже у них всего лишь в небольших количествах. То, что у них есть, светит пурпуровым в ночи, умирающий запас светящейся безопасности, энергии и значения.

Вскоре базар будет освещаться огнем, а люди ходить с факелами, а не с фонарями, в которых светит спекторий, что само по себе не так уж и ужасно. Люди использовали огонь веками до того, как был обнаружен спекторий и, благодаря своей энергии, занял место огня. Возвращение к источникам энергии предков не идеально, но это единственный вариант, который у них есть на данный момент. Если его подданные обеспечены едой и теплом, то кто он такой, чтобы жаловаться?

Но высший класс будет жаловаться. Как только последний блеск спектория умрет, а механические устройства, которые они используют для развлечения, выйдут из строя из-за отсутствия энергии, они начнут нервничать. Отец всегда говорил, что, если высший класс не развлекать, они развлекутся сами идеями свергнуть короля. Он говорил, что это естественная склонность людей — желать власти. И, исходя из того, что люди Теории еще не знают, каким королем станет Тарик, высший класс может легко сыграть на страхах граждан и их волнении о будущем и отнять у него трон.

Они не знают, что Тарик был бы этому рад. Быть фараоном, нести ответственность за столько жизней… это не так здорово, как думает высший класс. Может стоит на какое-то время передать им трон, чтобы посмотреть, смогут ли они решить проблему со спекторием. А если уже возьмутся за дело, то пусть сразу примут меры против чумы, которая унесла столько много жертв в их же рядах. Тогда, возможно, они будут более скромными, делая предположения о том, что члены королевской семьи делают для народа, а чего не делают.

За стенами дворца проторенный извилистый путь, со свежими следами от повозок, ведет на базар Аньяра, пока, наконец, не разветвляется и следует к Лицею. Это единственный путь, одинаково используемый посетителями и захватчиками, единственная дорога, пересекающая пески с этой стороны, единственный удобный путь, чтобы приехать и уехать, не увязнув в мягких волнах пустыни.

Когда они с Патрой достигают базара, в нём бурлит жизнь и суета. В палатках и киосках царит оживлённая торговля — там покупают, продают и торгуются. Патра рядом с ним прокладывает дорогу через толпу, не отдаляясь от него больше, чем на дюйм и в состоянии полной готовности, но все же завороженная запахами, звуками и суетой. Ткани, специи, овощи, зерно, ювелирные изделия, драгоценные камни, корзины и глиняная посуда образуют ту смесь, что представляет из себя базар. Тарику интересно, как бы это было, остаться здесь на весь день и наблюдать, как люди продолжают жить, словно их жизни не зависели от него. Люди расступаются перед ним, поскольку он, хоть и не выглядит как фараон, но одежда выдаёт его ранг, а если кто-то побеспокоит такого, как он, тому угрожает телесное наказание.

Он идет по базару, уклоняясь от женщин, которые могли бы предложить ему себя и обходит торговцев, которые чрезмерно усердно восхваляют свои товары, пытаясь завлечь его в свои палатки и киоски предложениями, слишком хорошими, чтобы быть правдой. Кажется, их не заботит тот факт, что любой Лингот в пределах слышимости может услышать обман в их заманчивых предложениях.

В конце рынка на севере виден Лицей Избранных, и чем ближе Тарик приближается к нему, тем сильнее восхищается тем, что сделали инженеры, чтобы улучшить его внешний вид. Раньше это было большое, неинтересное квадратное здание, которое возвышалось над базаром темной и непривлекательной громадой. Оно больше походило на тюрьму, а не на место, где получают высшее образование, которое для него всегда ассоциировалось со светом и ясностью. Как только численность Избранных начала уменьшаться, было принято решение улучшить облик школы, чтобы сделать ее более привлекательной для своих потенциальных учеников. Усилия принесли свои плоды. В последнем отчёте из Лицея сообщалось, что он активно посещается, и в ближайшее время может потребоваться расширение и без того массивной конструкции.

Сейчас, вместо темных грязных блоков из пустынного песка, фасад здания почти белый из выгоревшего на солнце известняка, добытого в южных шахтах Вачука. Большие круглые колоны, охраняющие вход, позволяют предположить, что тебя ожидает внутри. Тарик поднимается по большой лестнице, ведущей к входу, где его уже ждёт Целитель Сай. Сперва Сай не узнает его, и, пожелав ему хорошего дня, скорее всего, ожидает, что он пройдет мимо, но, когда Тарик устраивается рядом с ним на скамье из известняка, Сай вынужден снова посмотреть на человека, которого посчитал незнакомцем. Мальчик косится на Патру и, наконец, его лицо озаряет понимание.

— Не называйте меня Ваше Величество, — быстро говорит Тарик. — И не кланяйтесь.

Сай облизывает губы.

— Это кажется мне не правильным, Ваше…

— Тарик.

Молодой целитель качает головой.

— Не уверен, что смогу.

— Конечно, сможете. Вы — Сай. Я — Тарик. Давайте стразу же начнём, хорошо? Мне любопытно, что вы можете мне показать.

Без дальнейших колебаний, но всё же испытывая некоторую неловкость, Сай ведет их с Патрой в Лицей. Комнаты просторные и открытые и разделены большими арками. От мраморных полов отдаётся эхо приглушенного стука их обутых в сандалии ног, когда они проходят мимо классных комнат с открытыми и закрытыми дверями, а у одной вообще нет дверей. Сай приглашает его подняться еще по одной лестнице, когда они достигают северную часть здания, и они молча взбираются еще на несколько этажей. Тарик чувствует неловкость, так как Саю, очевидно, неудобно из-за неофициального характера его визита. Однако Сай должен к этому привыкнуть. Было бы очень утомительно делать церемонию из каждого посещения, который он наносит в Лицей, тем более что он собирается приходить чаще, чтобы проверить успехи своего молодого друга. Тарик не уверен, не является ли это просто предлогом, чтобы сбежать из дворца. Другие не могут лгать ему, но, время от времени, он замечает, что может обманывать сам себя.

В конце лестницы Сай приглашает его в длинный коридор, который без фонарей вдоль стен с синим, умирающим спекторием был бы погружён в темноту.

— Этот спекторий можно было бы использоваться и получше.

Сай весело на него смотрит.

— Да, Ваше… Тарик. Можно, если бы его использовали ещё до этой стадии. Но я обнаружил, что в этой форме, когда он столь быстро теряет свою энергию, спекторий почти не имеет восстановительного эффекта.