Харальд Поттер. Наследники Слизерина (СИ) - Ким Сергей Александрович. Страница 43

Итак, принимаем за данность факт того, что некто из недобитых Упиванцев решает возродить своего хозяина посредством хоркрукса… Увы, сам принцип функционирования этого артефакта так нигде и не был чётко прописан, так что просто примем за факт, что хоркрукс нужно уничтожить. Пока что возрождение Тёмного Лорда не нужно абсолютно, пока Хитрый План ещё не подготовлен полностью.

Меры противодействия? В первую очередь, конечно же… не геройствовать самому. Без толку. Идти в логово монстра в одиночку — круто и пафосно, но, скорее всего, бессмысленно. Против Квирелла шансы пусть даже одиннадцатилетнего, но соответствующим образом подготовленного колдуна смотрелись предпочтительнее. Определяющим было то, что одержимый Квирелл в принципе не мог рассматривать первокурсника в качестве угрозы.

Монстр же, в отличие от очередной инкарнации зародыша Тёмного Лорда вряд ли будет недооценивать ребёнка, а скорее воспримет его как довольно доступную дичь. Разумность? Если там действительно сидит нечто вроде корваса — исключать нельзя. Согласно преданиям, они были ничуть не глупее тех же драконов. Однако можно ли будет с ним договориться? Не факт, далеко не факт… Тот же Волдеморт был настоящим Наследником Слизерина по крови, а вот Харальд таковым не был. И то же знание парселтанга передалась к нему, по-видимому, после той недоброй ночи… Как? Это уже совсем другой вопрос…

Одно время Харальд, изучавший все собранные отцом крупицы знаний о хоркруксах, даже предположил было, что сам является хоркруксом. Ну, мало ли, действительно, что тогда могло произойти…

Однако же нет — никакой чёткой ауры тёмной магии обнаружено не было. Так что оставалось придерживаться малонаучной версии, что при падении Волдеморта произошла какая-то непонятная фигня. Вот и всё объяснение…

С другой стороны, если брать…

— Наконец-то я свободна!..

— Прости, что? — вынырнул из своих мыслей Харальд, меланхолично ковырявший ножом тыкву.

— Ась?.. — непонимающе взглянул на Поттера лесничий.

— Так долго… Так голодна…

Мальчик помотал головой.

— Добыча… Еда!.. Не уйдёшь… Не уйдёшь!.. Так долго… Так голодна…

Голос.

Холодный, шипящий и совершенно нечеловеческий — даже в голосах змей и драконов было больше тепла. А это был словно скрежет ржавых шестерёнок, слов скрип перемалываемого в пыль стекла.

Он звучал на парселтанге, звучал как будто бы сразу отовсюду. Шипение — это ерунда, просто мерещащийся внешний атрибут. Парселтанг — это в первую очередь не звуковая, а ментальная связь, ведь рептилии крайне скверно воспринимают звуки.

И сейчас жуткий голос змееязычной твари расходился волнами откуда-то со стороны Запретного леса. Страшный. Страшно сильный. Обычную гадюку или ужа Харальд мог расслышать с расстояния в десяток футов. Питона или анаконду в зоопарке — с полусотни. До этой было намного больше.

— Кровь!.. Кровь!.. Кровь!..

Виски Харальд резко сдавило болью, в ушах зазвенело. Прямо как в тот раз, на матче…

Над Запретным Лесом разнёсся высокий крик, полный боли и отчаянья. На человеческий голос это было не похоже, как не напоминало и звуки зверя.

— Единорог? — нахмурился Хагрид, откладывая тыкву и нож в сторону. — Что-то недоброе чую…

И почти сразу же — далёкий, но отчётливый то ли рык, то ли вой, то ли… Это не было ни драконьим или тигриным рычанием, как не было и волчьим воем или кошачьим мявом. Но чудилось нечто древнее в этом звуке… Древнее и бесконечно злое.

— Монстр на свободе, — меланхолично произнёс Поттер. — И вряд ли он будет отзываться на кличку «Харальд».

Хагрид неторопливо поднялся с крыльца, вошёл в своё домик и вышел, цепляя на пояс ремень-патронташ с громадным тесаком и засунутыми в гнёзда патронами совершенно зверского калибра. На плече лесничего виднелась и слонобойного калибра старенькая потёртая двустволка.

— Знаешь, Харальд… Давай беги-ка лучше в замок, а я, наверное, схожу посмотреть, что там шумит…

— До свиданья и удачи, — мальчика не нужно было долго уговаривать. — Не теряй голову и другие части тела. Возможно это василиск или даже королевский василиск.

— Учту. Всё, давай, беги уже!..

На следующий день погожие деньки в октябре закончились и началась натуральная мерзость. Хотя, по правде сказать, шотландская осень в этом году выдалась необычайно тёплой, так что было не особо обидно за ухудшение погоды…

Однако наступление промозглой осени всё равно никого не радовало.

Холод и сырость начали проникать в замок, из-за чего добрая половина студентов моментально подхватила насморк.

Ещё с утра все были более-менее здоровы, но к обеду число кашляющих и чихающих начало расти, как на дрожжах. Причём острому респираторному заболеванию было абсолютно плевать, что оно поражает хоть и юных, но в перспективе могучих магов, и не делало различий между маглорождёнными и чистокровными.

Увы, но волшебство всё-таки было не всесильно: в считанные часы срастить перелом или излечить лихорадку — да, для грамотного целителя это не составляло труда. Однако вот банальный насморк так и оставался непобеждённым…

Не миновали первые симптомы простуды и засидевшегося вчера на улице Харальда, но тот применил испытанный метод профилактики — раздобыл небольшой лимон.

— Что ты собираешься с ним делать? — подозрительно осведомился не менее подозрительно шмыгавший носом Рон, когда после обеда они сидели в гостиной. Уроков сегодня выставили меньше положенного, так что младшие курсы уже закончили учёбу и были вольны отдыхать.

— Съем, конечно, — недоумённо ответил Поттер. — Что ещё можно делать с лимоном?

— Ммм… Но я не вижу здесь чая с которым его можно есть…

— Лимон самодостаточен в кулинарном плане. Его можно есть и без гарнира.

В подтверждение своих слов Харальд, насвистывая что-то бодренькое, уселся на диван, достал перочинный ножик, очистил лимон от кожуры, начал разделять его на части…

А затем начал морщиться, но есть его. Сырым, естественно. Для пущей пафосности.

Лица окружающих прибрели цвет под стать кожуры поедаемого цитруса.

— Ударная доза витамина С, — выдавил Харальд. — Безотказное средство.

— Да я лучше неделю поболею, — Рона аж перекосило от такого зрелища.

— Это если не лечиться, то болеешь неделю, — авторитетно заявил Дин.

— А если лечиться? — спросил Симус.

— То всего семь дней.

В гостиную вошла Гермиона с объёмистой сумкой на плече, уличном плаще и с мокрыми волосами. Лицо у девочки было явно уставшим.

Повесив плащ на вешалку около горящего камина, она подошла к дивану, где сидели второкурсники, бросила сумку на пол и с наслаждением потянулась.

— Ух, и холодно же на улице…

— А чего ты на улице делала-то? — поинтересовался Финниган.

— В библиотеку ходила, — ответила Грейнджер.

— Так можно же и по северо-восточной галерее дойти?

— Там Филч с домовыми эльфами затеял какую-то масштабную уборку, — поморщилась Гермиона. — Я расслышала только дикие вопли о разбитом стекле и о грязище, грязище повсюду!.. Поэтому решила пройтись по улице…

Девочка принюхалась и наконец-то обратила внимание на сосредоточенно жующего Харальда.

— От Рона, что ли, тягой к обжорству заразился? — осведомилась у него Гермиона.

— Нет, все слышали, а? — быстро произнёс Уизли. — Она меня оскорбила. Обжорой назвала.

— Я не диетолог, чтобы следить за твоим рационом, — сурово произнесла Грейнджер. — Но забытый вчера на моём эссе сэндвич я теперь тебе буду долго припоминать.

— Ну, я же не нарочно…

— О, а если бы ты это нарочно сделал, я бы тебя вообще пришибла…

— Между прочим, у меня спина болит после того, как ты в меня сумкой вчера кинула, — пожаловался Рон.

— Обратись к мадам Помфри, — равнодушно ответила девочка. — И скажи спасибо, что в тебя не попала та ваза. А если ты в следующий раз будешь столь же небрежен со своей едой, то я буду точнее в своих бросках.

— Харальд плохо влияет на Гермиону, — рассмеялся Невилл.