Незыблемые выси (ЛП) - Томас Шерри. Страница 36

— Луг — не всегда безопасное место, — впервые подал голос Тит. — Чем дольше Горнило используют в качестве портала, тем оно опаснее и непредсказуемее. Как долго вы были в той копии?

— Мы оказались в Черном Бастионе часа за два до вашего прибытия, — неохотно ответила Фэрфакс, будто все еще не желая с ним говорить.

— Значит, к тому моменту, как я попал на луг с увязавшейся за мной мисс Тиберий, Горнило было открыто где-то часа три. И на лугу царил сущий хаос.

— Удостоверимся, что она скажет пароль.

— Но как только Арамия выйдет из Горнила, то попадет в лапы атлантов, — напомнил Кашкари. — Ее тут же арестуют и допросят. И вскоре Лиходей будет знать, что мы уже внутри Атлантиды.

— В данный момент учитель Хейвуд подавляет ее память за последние двадцать четыре часа. После этого она будет без сознания, что даст нам время добраться до луга. Там мы посидим с ней, пока Арамия не начнет приходить в себя, и оставим ей записку, прежде чем уйти. Таким образом, даже если она прямо из Горнила попадет в лапы Лиходея, то будет не в состоянии ему что-либо рассказать.

— Как твой опекун сможет этого достичь? — спросил Кашкари. — Тут нужна точная магия памяти, а для нее крайне важен контакт. Как Хейвуд смог бы накопить достаточно часов прямого физического контакта?

— Жила-была Иоланта Сибурн, дитя двух бедных студентов. Появилась на свет до срока, из-за чего надолго задержалась в больнице. Целители рекомендовали как можно больше находиться рядом с ребенком, чтобы помочь ее развитию. Родителям пришлось вернуться к учебе — они жили на одну стипендию, поэтому не могли оставаться с дочерью. Они привлекли друзей, чтобы те приходили вместо них и держали ее на руках. Мой опекун часто приходил туда, проводя с ребенком по четыре-пять часов. Так он набрал требуемое количество часов физического контакта.

Фэрфакс сжала губы. Тит вдруг понял, что эту историю она сама очень любила слушать: верный опекун, преданный ей одной, с первых дней жизни. Однако получается, он держал на руках и какое-то другое дитя.

— Мне она все равно не нравится, — вздохнула Амара. — Но, полагаю, раз лучше решения нет, придется принять наименее ужасное.

Фэрфакс, наблюдавшая за опекуном, нахмурилась. Тит проследил за ее взглядом. Звуконепроницаемый круг защищал лишь тех, кто внутри, потому они все могли слышать, как Арамия оживленно болтает о леди Калисте, радуясь, что наконец нашла благодарного слушателя.

Хейвуд дождался, пока она остановится, и с извинением отошел.

— Кашкари, пожалуйста, составь компанию мисс Тиберий на минутку, — попросила Фэрфакс.

Кашкари немного растерялся, но тут же покинул круг. Они обновили заклинание, включив в него Хейвуда.

— Мои чары не работают, и я не могу понять почему, — сказал он. — Я готов поклясться, что держал ее на руках по крайней мере семьдесят два часа.

— Так и было, — подтвердила Фэрфакс. — Я своими глазами видела выписку из больницы королевы Гисперии.

— Но заклинание отказывается работать.

Она сжала ладонями виски.

— Что-то не сходится. Ладно, не важно. Учитель Хейвуд, можете ли вы вместо этого сделать вот что — дождаться, пока мы окажемся на лугу, а потом навести на нее грубое заклинание забвения?

Хейвуд скривился, но кивнул.

Фэрфакс развеяла звуконепроницаемый круг и отворила ставни на окне.

— Все, живо забирайтесь на ваши ковры-самолеты. Мы отправляемся.

* * *

Тит сел на ковер Иоланты. На него больно было смотреть — принц казался лишь тенью самого себя.

Он взял Иолу за руку, но та резко высвободилась и ускорилась, оставляя Черный Бастион позади.

— Мы вскоре умрем, — едва слышно сказал Тит. — Неужели ты действительно хочешь провести это время, злясь на меня?

— Да, — прошипела Иоланта. — Останусь упертой оптимисткой. Если пойму, что умираю, или что умираешь ты, тогда я тебя прощу. Но не минутой раньше, понял, ублюдок?

Она не называла его ублюдком с самого начала их знакомства.

— Я не буду извиняться, ты же знаешь. Мы все думали, что ты умрешь от жертвенной магии, и хотели избежать этого любой ценой.

— Разве я жду извинений? Нет. Но тебе придется очень постараться, чтобы объяснить свои варварские методы. Ты меня отравил! Ты что, с ума сошел?

— Да.

Иола опешила от его признания.

— Это не оправдание. Ты уже не раз сталкивался с проблемами. Тебе следовало мыслить трезво.

Долгое время он ничего не отвечал. Потом вздохнул:

— За методы прости. Я запаниковал. А когда я паникую, то способен думать лишь о себе. Не смог вынести мысли, что твой смертный час уже назначен. Прости.

Вот что на это ответить? Как можно держаться за гнев перед лицом чистого отчаяния?

Тит посильнее натянул капюшон мантии на ее голову — вокруг было холодно, словно на севере Шотландии, а ночной воздух казался еще свежее.

— Пожалуйста. У нас осталось так мало времени.

Они на головокружительной скорости мчались вперед, на последнюю встречу с судьбой.

— Когда мы в Горниле, — сказал Тит, — мы в изгибе пространства, очень похожем на лабораторию, и наше местонахождение нельзя определить. Но как только выйдем, окажемся в самой Атлантиде.

Чего осталось ждать недолго — вдалеке уже показались башни замка Спящей красавицы.

— И раз мы сразу попадем во вражеское окружение, у меня не будет другой возможности признаться, Фэрфакс… Я люблю тебя.

Однажды у них уже случилась ссора; Тит не хотел, чтобы они выказывали друг другу свои чувства, мол, любовь будет только мешать их задаче, сделает их слабыми и нерешительными.

Теперь же Иола задумалась, так ли уж он был неправ. Ранее ее вел гнев, а когда правит гнев, он правит в одиночку, вытесняя все прочие чувства.

Но теперь, когда Тит победил злость любовью, Иоланту охватил страх — страх потери, страх смерти, страх, что в итоге, после всех принесенных жертв, они потерпят неудачу.

Она ничего не ответила. Но, когда Тит снова взял ее за руку, не стала его отталкивать.

Глава 16

Лужайка перед замком Спящей красавицы выглядела вполне мирно: они пока провели в этой копии Горнила не так много времени, чтобы все пошло кувырком. И все же Кашкари и Амара, которым в предыдущей копии досталось больше всех, крепко сжимали свои палочки и все кружили и кружили, пока не сочли, что приземление безопасно.

— Ну хотя бы Небесной башни нет, — сказал Кашкари.

Фэрфакс и ее опекун, крепко взявшись за руки и склонив друг к другу головы, о чем-то переговаривались, но так тихо, что Титу не было слышно. Вероятно, обсуждали, как лучше избавиться от Арамии без серьезных телесных повреждений, и от созерцания их близости, очевидной привязанности и взаимного доверия сжималось сердце.

— Так где эта копия Горнила? — спросила Арамия.

Никто не ответил.

— Как только выйдем, мы ведь в Атлантиду попадем, так? — Ее голос дрогнул.

И опять никто не ответил.

— Фортуна, защити меня. — Она закусила губу. — Вы что, собираетесь меня тут оставить?

— Так будет лучше, — сказала Фэрфакс.

— Возможно, если бы вы направлялись куда-нибудь еще, но тут это будет ошибкой. Что вам известно об Атлантиде?

Фэрфакс глянула в сторону Тита. Они постарались изучить все, что могло оказаться важным для их целей — Тит в большей степени, потому как значительно дольше этим занимался. Одна проблема: даже имеющаяся информация часто оказывалась устаревшей.

Некогда Атлантида была бедной и почти себя разрушила, так что мало интересовала более процветающие и сильные магические королевства. Когда же ее судьба изменилась, она и сама отказалась от близких дипломатических связей с остальным миром. Без сомнения, желание Лиходея любой ценой сохранить свой секрет тоже сыграло роль: если остальной мир ничего не знает об Атлантиде, добраться до ее правителя намного сложнее.

Тит прочел все книги и статьи об Атлантиде, какие только смог раскопать, и изучил все старинные карты, составленные более предприимчивыми магами былых времен. Порой к нему также поступали отчеты Далберта, составленные в его фирменной ненавязчивой манере. Но и тот не мог сделать большего.