Счастливчик Рид (СИ) - Конычев Игорь Николаевич. Страница 56

– И что теперь? – закусил губу Рид.

– Скоро прибудет вождь, – Арнхалл, судя по всему, решил, что вопрос адресован ему. – Те, кто привел тебя сюда, решили, что он сам будет говорить с лазутчиком. Они боятся, что ты можешь не выдержать пыток, и тогда им достанется за то, что не дождались вождя.

– Откуда ты это знаешь?

– Ты точно не повредился рассудком? Они же сами об этом говорили.

– А, – задумчиво протянул Рид, продолжая пялиться на свой хвост и прикидывая, как его можно использовать. – Я просто не говорю на варварском. Кстати, откуда ты знаешь наш язык?

– От рабов, – просто ответил северянин. – Как и все жители гор.

– Логично, – пробормотал Счастливчик. – И много рабов ты повидал?

– Достаточно, чтобы выучить ваш язык.

– А ты немногословный, да?

– Какой есть. Но ты, как я погляжу, способен говорить и за двоих.

– Ага, – кивнул Рид, позабыв о том, что собеседник не видит его. – Но я бы с радостью поменял эту способность на ту, что позволяла бы выбираться из всяческих передряг, а еще лучше и вовсе не попадать в них! Согласись, тебе ты тоже такой талант не помешал….

– Не пристало воину бегать от сражений. Со страхом лучше столкнуться лицом к лицу и победить или проиграть.

– Ты, я смотрю, в этом не очень-то преуспел, раз сидишь на цепи, так же, как и я, – скривился Счастливчик, не оценив философию друга по несчастью.

– Здесь ты прав, – неохотно признал северянин. – Я не смог обрести достойную смерть в сече, как все мои собратья. Я не смог защитить свою семью. Не смог защитить свою честь. Я сражался, но меня схватили и теперь я, как и ты, ожидаю, когда прибудет вождь этих ублюдков, чьи матери возлегли с горными баранами!

Арнхалл рванулся в цепях столь яростно, что Рид ощутил, как вздрогнула вся постройка.

– Так тебя захватили специально? С какой целью?

– Ради мести, – кажется, северянин сплюнул. – Я убил обоих сыновей нынешнего вождя, выпотрошил их, как поганых свиней, а уродливые головы насадил на копья! – выкрикнул он так, чтобы было слышно и за стенами. – Теперь ублюдок жаждет мести, но, клянусь всем богами, он не получит от нее удовольствия – я плюну ему в лицо и расскажу, как его жалкие выродки молили о пощаде и ползали у меня в ногах, в грязи и собственной моче! – Арнхалл расхохотался, но только его раскатистый смех звучал вовсе не весело, а с каким-то мрачным торжеством – зловеще и грозно.

“Миленько. Интересно тут народ развлекается, ничего не скажешь”.

– И за что же ты так поступил с отпрысками столь могущественного человека? – осторожно поинтересовался наемник – пусть и странная, но беседа помогала ему отвлечься от терзающего тело холода.

– За что?! – вдруг взревел Арнхалл, и вся постройка снова вздрогнула от его могучего рывка. – За что?! За то, что они уничтожили все, что мне дорого! За то, что проливали кровь моего народа только из-за того, что мы сохранили веру в наших богов! За то, что они отняли у нас прежнюю жизнь! Разве этого мало!?!?

Цепи за перегородкой лязгнули так, что у Счастливчика заболели уши. Но, как бы ни бился Арнхалл Красный – сталь оказалась сильнее. Снаружи послышались торопливые шаги и, спустя лишь миг, дверь с резким хлопком распахнулась. Внутрь вбежала все та же парочка варваров. Рид видел их лишь мельком, после чего те скрылись за перегородкой. Послышались яростные крики и звуки ударов.

С замиранием сердца Счастливчик слушал, как двое сторожей бьют Арнхалла, а тот лишь смеется над ними.

– Бьете, как моя бабка! Даже хуже! Клянусь, старая карга прикончила бы вас обоих своей клюкой!

Один из варваров что-то рыкнул на своем языке, видимо, призывая пленника заткнуться. Но его слова неожиданно прервались его же сдавленным воплем.

“А нечего подходить слишком близко к зверю, даже если он в клетке или цепях, – криво усмехнулся Рид”.

Но, несмотря на удовлетворение от боли своего пленителя, Рид пожалел Арнхалла Красного, так как платить за содеянное пришлось ему. Звуки ударов не стихали ни на мгновение. Они длились и длились. Смех пленника сменился каким-то бульканьем, после чего стих. За перегородкой слышалось лишь прерывистое дыхание запыхавшихся стражей, а вскоре раздались и удаляющиеся шаги. Два силуэта мелькнули у дальней стены, и Счастливчик невольно улыбнулся, заметив, как один из них держится за окровавленный нос.

Хлопнула дверь. Лязгнул засов. И все стихло.

Рид внимательно прислушивался, ловя каждый звук – снаружи все стихло, а из-за перегородки не доносилось ни единого звука.

“Убили его, что ли?!”

Но нет. Вскоре Счастливчик уловил протяжный вздох соседа и его тихое рычание.

– Арнхалл, – тихо позвал наемник. – Ты живой, приятель?

– Ага, – раздалось в ответ, – жалкие ублюдки не смогли бы пристукнуть и младенца. Видимо, их отцами были хромые шакалы или больные хряки, а не воины! Ни один доблестный муж не возлег бы с их матерями-потаскухами!

“Этот парень мне определенно нравится! Такой талант унижать чужое достоинство попросту бесценен!”

– Если бы я только мог сбросить эти путы!.. Не желаю подыхать в цепях!

Арнхалл снова с силой дернулся. Удерживающий его металл звякнул, и Рид опять ощутил резкий толчок.

– Да что же это… погодите-ка! – Счастливчик опустил взгляд и уставился на одну из балок, что тянулась по земляному полу. К ней крепились цепи, что удерживали его ноги и на ней же он стоял. Широченный и толстый брус лежал поперек пола, закрепленный к стенам ржавыми скобами, и уходил за перегородку – логично было бы предположить, что и Арнхалл прикован к нему же. Быстро взглянув наверх, Рид увидел, что и там его кандалы намотаны вокруг схожей балки и прибиты гвоздями.

Счастливчик закусил губу – даже если они с Арнхаллом объединят усилия – такие балки им не вырвать. Возможно, шансы на успех и имелись бы, окажись Рид втрое крупнее, нежели был на самом деле.

Но разве это повод сдаваться? Продолжая лихорадочно соображать, что же можно придумать в сложившейся крайне скверной ситуации, Рид озирался по сторонам. В голову ничего не приходило.

– Проклятье!.. – на манер своего соседа, наемник попытался выместить злость и досаду в резком рывке, но только содрал себе кожу на запястьях.

Но помимо саднящей боли, Рид почувствовал еще кое-что. Снова опустив взгляд, он едва не рассмеялся – как можно было забыть о таком ценном приобретении, как собственный хвост? По недавно выработанной привычке, когда Счастливчик глубоко задумывался над чем-либо, его новая конечность начинала жить своей жизнью и раскачиваться из стороны в сторону. Сейчас же, когда наемник испытывал злость, кончик его хвоста яростно колотил по земле, пока не ударился обо что-то твердое. Именно на этот предмет сейчас и смотрел Счастливчик – ржавая железная скоба, едва заметная из-под земли. Не будь у наемника бесовской сущности и, как следствие, улучшенного зрения – он бы и не заметил этот кусочек металла.

– Ну надо же, – расплылся он в радостной улыбке.

Осторожно орудуя хвостом, Рид расчистил землю, чтобы можно было ухватиться за кончик скобы. Выходило это с трудом – Счастливчик даже взмок от напряжения, несмотря на холод. Целенаправленно работать столь непривычным для человека инструментом, как хвост – задача не из легких! Одно дело – просто уцепиться за что-то или совершить резкое движение, и совсем другое – кропотливые и требующие усилия действия.

Но Рид справился. Приложив немало усилий, он смог таки обвиться хвостом вокруг скобы. Уперевшись ногами в балку и повиснув на цепях, наемник зарычал от напряжения – проклятая скоба крепко засела в земле!

Счастливчик остервенело дергал хвостом взад вперед, проклиная все на свете и непрерывно чертыхаясь от боли в запястьях, но все же сумел добиться желаемого – скоба поддалась и через миг оказалась у него в… хвосте.

– И кто теперь красавчик?! – воскликнул Рид.

– Чего? – не понял Арнхалл.

– Ничего.

– Понятно.

Мысленно поблагодарив понятливого северянина, Счастливчик продолжил свой нелегкий труд. Поначалу он хотел расковырять балку, чтобы ослабить другие скобы, но это было бы слишком долго. К тому же дерево оказалось неожиданно твердым, и не самая острая скоба постоянно с него соскальзывала. Решив сменить тактику, Рид попробовал подковырнуть один из гвоздей, но и тут его ждала неудача – слишком маленькие шляпки не позволяли поддеть себя.