Эликсир бессмертия (СИ) - Зотова Анна. Страница 3

РАССЕЯННЫЙ СРЕДИ ГАЛЛОВ»

Затем следовали всяческие поношения и проклятия в адрес любого, кто кинет на книгу сию взгляд, не будучи жрецом или писарем.

В первой «главе» находилось обращение к иудеям, вторая была посвящена трансмутации металлов, которая рассматривалась в качестве основного средства уплатить подать, наложенную римскими властями. Текст, описывающий способ получения философского камня, казался довольно внятным, но для этого нужна была так называемая «первичная материя», а в книге ничего конкретно не говорилось о том, что это такое и где ее берут. Правда, кое-что о materia prima можно было почерпнуть в четвертой и пятой «главах», но речь там шла на таком эзоповом языке, что наш бедный писарь ровным счетом ничего не понял.

Став обладателем алхимической книги, как бы подтверждающей его вещий сон, уверенный в том, что исполняет Божью волю, Путье несколько лет посвятил изучению загадочного текста. Об этом его тайном увлечении никто, кроме жены, не знал. Оно и понятно: незадолго до описываемых событий, а именно в 1317 году, папа Иоанн XII обрушился на алхимиков с обвинениями в том, что, «почитая себя мудрецами, они сами падают в пропасть, которую преуготовляют для других», что «смехотворным образом мнят они себя сведущими в алхимии, но доказывают невежество свое тем, что ссылаются на писания древних авторов, которым, в свою очередь, ничего не удалось открыть». Что, «выдавая поддельный металл за истинные золото и серебро, произносят они при этом слова, которые ничего не означают». И что «невозможно более сносить дерзость их, ведь сим способом изготовляют они фальшивые монеты и обманывают народ».

«Мы повелеваем, — провозгласил понтифик в своей знаменитой булле, — чтобы все эти люди навсегда покинули наши края, равно как и те, кто заказывает таковым золото и серебро… Дабы наказать их, приказываем мы отобрать у них подлинное золото в пользу бедных… Если среди алхимиков найдутся люди церковного звания, пусть не ожидают помилования, ибо будут навсегда лишены сана своего». Вот в какой сложной исторической ситуации началось приобщение Поля Пуатье к искусству алхимии.

Так или иначе, но, оттолкнувшись от книги Авраама Еврея, в конечном счете, Путье познал суть Великого Деяния (за исключением, правда, все той же materia prima). Скажем больше, это удивительное искусство так покорило нашего писаря, что он решил посвятить ему свою жизнь.

И стал Путье молить Бога, чтобы благородное искусство, над коим он трудится, было успешно продолжено и завершено. «Молю Тебя даровать мне Небесный, Краеугольный, Чудодейственный камень, созданный вечностью, которая в сем повелевает и силой Твоей царит…»

Но не было осязаемого ответа от Господа. И спустя какое-то время Путье, чувствуя, что зашел в тупик, решил обратиться за помощью к человеку, сведущему в вопросах трансмутации металлов. Он скопировал из своего фолианта несколько иллюстраций и отправился к мэтру Ансельму, страстному поклоннику алхимии, лиценциату медицинских наук, человеку, который наверняка сможет пролить свет на непроглядную тьму, обступившую бедного писаря из Парижа.

Мэтр Ансельм весьма заинтересовался картинками, но еще больше его интересовал первоисточник, и нашему писарю пришлось врать с три короба, уверяя мэтра в том, что никакого первоисточника (т. е. никакого поясняющего текста) у него не было и нет, а есть только эти непонятные рисунки. Время-то было тревожное.

Самым нелепым в этой ситуации было то, что Ансельм сам оказался дилетантом. Мало что понимая в символах Авраама, он, однако, взялся толковать их, окончательно сбивая с толку Путье, у которого голова и без того шла кругом. Ситуация осложнялась еще и тем, что, в силу своего смиренного характера, он поддался на уговоры Ансельма и показал-таки мэтру свой перевод первоисточника, где черным по белому было писано, что в процессе Великого Деяния, среди прочих ингредиентов, должна присутствовать кровь. Путая алхимию с магией, мэтр дал совет использовать кровь новорожденных младенцев. Понятно, что Путье отверг рекомендации своего конфидента и правильно сделал. В конце концов, он сам разобрался, что философы называют «кровью» минеральный дух, который-де имеется во всех металлах.

За двадцать один год неустанных трудов Путье поставил тысячи опытов, пытаясь трансмутировать те или иные металлы в драгоценные. Наконец он понял, что — увы, увы — не разобраться ему с этим делом самостоятельно, а потому решил совершить паломничество в Испанию, в окрестности Сантьяго де Компостелло, где жили ученые мужи, соотечественники Авраама, и где было несколько знаменитых синагог.

На обратном пути из Сантьяго де Компостелло болезнь задержала Путье в Лионе. Один торговец порекомендовал ему местного врача по имени Канчес. В частной беседе выяснилось, что Канчес хорошо разбирается в еврейской каббале, поэтому писарь решил показать ему скопированные иллюстрации из своей книги. По этим рисункам Канчес узнал сочинение раввина Авраама «Asch Mesareph», которое считалось безвозвратно утерянным, и предложил Путье сопровождать его в Париж, чтобы там взглянуть на первоисточник. Но добрались они только до Орлеана, где Канчес внезапно скончался.

Если верить «Толкованию тайных знаков» (книге, написанной Путье на исходе лет), это его путешествие продолжалось около трех лет. Однако живший много позже величайший адепт алхимии, известный под псевдонимом Фюльканелли в своем трактате «Философские приюты и герметический символизм» вот что писал об этом паломничестве: «…Многие поклонники оккультных наук буквально толковали чисто аллегорические сочинения, созданные с намерением что-то открыть одним и утаить от других. Даже Альбер Пуассон (знаменитый испанский алхимик) угодил в эту ловушку. Он поверил, будто Поль Путье, оставив жену свою, мастерскую и книги с рисованными миниатюрами, действительно отправился в пешее паломничество… Но мы искренно убеждены и готовы в этом ручаться, что Путье никогда не покидал подвала, где пылали его печи…»

То есть по Фюльканелли получается, что в рассказе Путье о его путешествии речь на самом деле идет о поиске злополучной materia prima, а в пережитых им приключениях аллегорически изображаются различные манипуляции с этой материей.

Далее Фюльканелли утверждает, что линия «Лион — Канчес — Орлеан» является аллегорическим описанием инициации, то есть посвящения, без которого невозможно успешное совершение магистерии. Инициацию над Путье совершил-де адепт алхимии, скрывающийся под именем «Канчес». Вернувшись домой, Путье вновь приступил к работе. Через три года он обрел философский камень.

Начиная с 1382 года, начало заметно расти его материальное благополучие. Он приобрел несколько домов и земельных участков, построил несколько часовен и больниц, на его пожертвования строители возвели портал церкви святой Женевьевы. Много лет спустя, уже после смерти Путье, в архиве церкви Сен-Жак-ла-Бушери, прихожанином которой он являлся, было обнаружено свыше тридцати юридически оформленных актов дарения, которые говорили о том, что скромный писарь раздал целое состояние. Кроме того, на средства Путье было благоустроено кладбище Невинных младенцев, чрезвычайно модное в то время место погребения, причем на одной из арок кладбища Путье велел нарисовать те самые иероглифические фигуры, которыми была украшена книга Авраама Еврея.

Ясно, что его внезапное обогащение не осталось незамеченным. Слух об этом достиг ушей короля Карла VI, который в один прекрасный день прислал к Путье своего главного дознавателя сира де Кравуази. Легенда гласит, будто Путье во всем признался дознавателю, а чтобы тот помалкивал, подарил ему философский камень.

Так или иначе, но писаря оставили в покое, и он продолжал свои занятия до глубокой старости. Его жена и верная помощница умерла в 1397 году и была похоронена на кладбище Невинных младенцев. Сам же Путье скончался в 1418 году, в возрасте восьмидесяти лет. Еще при жизни он приобрел себе место для погребения в церкви Сен-Жак-ла-Бушери, которой завещал все свое имущество.