Срок давности любви (СИ) - Литвинова Ирина А.. Страница 12

- Богдана? А что значит это имя?

- Значит, «Богом данная». Тебе нравится?

- Да, - искренне отвечала Ферида. - А если будет мальчик?

- Мальчик, говоришь... Ну, ежели мальчик, то Богдан.

В тот же день Гордей пересказал Порфирию разговор с женой.

- Ну и дурак же ты! - не удержался старый разбойник, выслушав до конца своего молодого друга. - А если у них у обеих девочки родятся? Что, будет у тебя две дочки Богданы?!

- Не ворчи, Порфирий, - отмахнулся атаман. - Знаешь, мне кажется, у меня будет два сына.

- Когда кажется, креститься надо.

- Да я серьезно... Представляешь, Богдан и Федя. Знаешь, как я хочу... Я хочу, чтобы Богдан был вылитый я. Чтоб я на него как в зеркало смотрел. Чтоб он был сильным, смелым, решительным... чтоб он стал достойным продолжением нашего атаманского рода. А Федя... Я хочу, чтобы он был лучше мня, лучше во всем. Чтоб он был добрее, честнее, терпимее. Знаю, за мной водится много грехов. Порой я бываю эгоистичным, злым, подчас даже жестоким. Так вот, я хочу, чтобы Федя взял от меня только хорошее, чтобы он был светлее меня.

- Знаешь, Гордей, - хмурясь, сказал Порфирий, - мне кажется, что ты для Федора желаешь лучшей доли, чем для Богдана.

- Понимаешь, старина... Ведь получается, я чем-то обделяю Федю. Моим наследником будет Богдан, а не Федя всего лишь потому, что я женился на Фериде, а не на Акулине. Феде выпадет расти без отца... по крайней мере, без законного отца.

- Гордей, а ты уверен, что будешь любить обоих детей одинаково?

- Конечно! Они же оба будут моими кровиночками. Клянусь, ни один из них для меня не будет дороже второго. Я отдам каждому их них столько отцовской любви, сколько смогу, и гордиться ими буду одинаково... И будут оба удалыми атаманами: Богдан - разбойничьим, а Федя - казачьим...

Глава 10

Четыре месяца спустя, морозным зимним днем, у Фериды начались схватки. Как на зло станичный лекарь Савелий уехал к родне на Дон, поэтому принимать роды у черкешенки пришлось Акулине, со дня на день ожидавшей появления на свет своего малыша. Другие станичницы боялись даже подходить к Фериды: они не могли поверить, что девушке удалось провести их, всего лишь одевшись, как мужчина, и были убеждены, что черкешенка во власти нечистого и обернулась женщиной с помощью темных сил. Все они отказались помогать ведьме родить дьяволенка. «От ого же еще может носить ребенка эта бесовка, если не от самого Сатаны! - говорили между собой сплетницы. - И сама она страшная, как все семь смертных грехов, черная, как будто только что вышла из преисподни, глаза злющие, адов огонь в них горит. Дьявола она порождение, это как пить дать!» Гордей был в ярости, но тогда его больше заботило состояние жены, чем глупые бабские сплетни.

Темной январской ночью на свет появился Богдан. Ферида уснула сразу же после родов, а Акулина отнесла ребенка Гордею. Атаман смотрел на это маленькое чудо и не мог поверить, что держит на руках сына. Порфирий же, только взглянув на мальчика, сказал:

-Мда, вылитый Гордей. Точно-точно. Ну что, папаша, счастлив?

А парень не отвечал, по его лицу все и так было видно. Он буквально потерял дар речи от счастья и просто смотрел на Богдана. Вдруг Гордей заметил, что Акулина как-то странно качнулась.

- Что такое? - с беспокойством спросил молодой человек, одной рукой придерживая ее.

- Нет-нет... Ничего. Просто устала. Я пойду к себе домой. Прилягу там, отдохну, - неясно проговорила казачка и медленно-медленно пошла из атаманского шатра на морозный уличный воздух. У выхода она остановилась, обернулась и сказала возлюбленному:

- Не ходи за мной, - и исчезла во тьме ночи.

До самого рассвета Гордей просидел с сыном у постели жены, но мысли его были заняты Акулиной. «Ей же вот-вот рожать. А вдруг случилось что? Она ведь не скажет, что ей плохо... Она же, когда покачнулась, побледнела и губы сжала, как будто ей больно... И на глазах у нее как будто слезы были... Я должен идти к ней».

Только первые лучи солнца коснулись земли, Гордей уже был у дома Акулины. Когда атаман вошел, девушка лежала на кровати, полузакрыв глаза. Увидев возлюбленного, она нежно улыбнулась ему и взглядом указала на что-то, лежащее рядом с ней. Сначала Гордею показалось, что это просто какой-то сверток, но, приблизившись и взяв его на руки, он увидел, что это завернутый в шаль ребенок.

- Это Федя... - тихо сказала Акулина.

Гордею казалось, что ребенок смотрит прямо на него и даже улыбается. Он не плакал, как Богдан, в только радостно взвизгнул, когда отец низко-низко наклонился над ним. Через шаль атаман почувствовал, как Федя пинается.

- Акулина, он... он ножками дрыгает! Какие у него ножки сильные. Ты посмотри, посмотри, родная! Какой он красивый... Глазенки чернющие, как у папки. А носик мамин.

- Ну, прям уж мамин! - улыбнувшись, сказала казачка. - Он же еще очень маленький. Сейчас не поймешь, на кого он похож. А глаза у него действительно твои, дорогой.

Эту идиллию нарушил своим приходом Порфирий. Старый разбойник принес с собой Богдана. Малыш мирно спал на старых жилистых руках, смешно сморщив свое маленькое личико.

- О! Я так и знал, что ты здесь! - обратился Порфирий к Гордею, заглядывая в комнату и без приглашения заходя внутрь. - Я смотрю, у нас еще ополнение. Что ж, спешу поздравить молодую маму.

- Спасибо, Порфирий, - отвечала Акулина. - Но зачем ты унес от Фериды ребенка? С ней все хорошо?

- Да. Она проснулась и сказала, что чувствует себя замечательно. Спрашивала, где Гордей.

- И что же ты ответил?

- Сказал, что ты, скорее всего, у Акулины. Ее вполне удовлетворил мой ответ. Еще она спросила: «Когда у наложницы родится ребенок?» Я ответил, что вот-вот. Тогда Ферида послала меня к тебе, Акулина.

- А зачем? - удивленно спросила казачка.

- Да, какого хрена ты приперся, да еще и с Богданом? - не скрывая своего недовольства, рявкнул Гордей. Его выводило из себя, что Ферида называла Акулину наложницей и вела себя с ней высокомерно.

- Не кричи, Гордей, - ничуть не смущаясь гневного тона атамана, спокойно проговорил старый разбойник. - Богдана разбудишь, да и второго ребеночка напугаешь. Кстати, а кто это? Богдана?

- Нет, - с гордостью отвечала Акулина. - Это Феденька.

- Мда?! А красивый, как девочка... Эх, красавец! Вот вырастет, все девки станичные за ним бегать будут. С отцом только парню не повезло, гулящий он у него.

- Те чё тут надо?! - опять завелся Гордей.

- Спокойно-спокойно. Что-то ты нервные не ка отец, а как мать. Я к Акулине пришел. Дело вот в чем: Ферида сказала найти мне для Богдана кормилицу.