Червь Могильных Холмов (СИ) - Смирягин Владимир Леонидович. Страница 15

Так, размышляя, он проехал в направлении Лаезна несколько часов. Деревни по краям дороги сменялись полями, а поля новыми деревнями. Иногда встречались и небольшие лесочки, даря приятную для путника тень. Ястреб, а именно такое имя, не мудрствуя лукаво, дал коню Тидред, немного устал, и всадник решил ненадолго остановиться.

Вдалеке, у пригорка, расположилась очередная деревня, а справа на приличном расстоянии от нее Червь увидел небольшое озеро, на берегу которого росло несколько толстых ив. Это место он и выбрал для отдыха.

Стреножив коня и раздевшись до набедренной повязки, Тидред занялся тренировкой. Воин не имеет права забывать о том, что именно тело является главным его оружием.

Битва не в строю и без доспехов предполагала совершенно иной рисунок боя и потому следовало отработать движения до автоматизма. Червь решил использовать сейчас то, что оказалось в его распоряжении в данный момент.

Первым делом он срубил росшее неподалеку от места привала молодое деревце с ровным стволом. Очистив его от веток и сучьев, Тидред получил длинный шест, с которым он и начал тренировку, перед этим хорошо размяв все мышцы тела.

Став перед одной из ив, он начал наносить по ней удары, все время увеличивая скорость. Наконец, когда движения стали похожи на крылья ветряной мельницы во время урагана, а концы палки были полностью измочалены, Червь отбросил ставший бесполезным шест и взялся за меч.

Полуторная рукоять позволяла работать с ним как одной рукой, так, при желании, и двумя. Тидред на некоторое время выпал из реальности, вращая его то левой, то правой, а то и обеими сразу. Потом он поработал мечом в связке с ногами и остался полностью доволен своим оружием. Завершив тренировку боем без оружия, Червь зашёл в озеро и, немного поплавав, дал успокоиться колотящемуся после упражнений сердцу. В заключение он предался на берегу короткой медитации.

В общей сложности тренировка заняла не более двух часов. А ведь когда-то Тидред отдавал упражнениям гораздо больше времени. Правда включали они в себя намного больше видов оружия.

Подарив телу требуемую нагрузку, Червь, решив перекусить, зарылся в котомку, любезно врученную ему стариком как благодарность одной из крестьянок. Пошарив в ней, он вытащил несколько пирожков и большой кусок густо посоленного сала.

Тидред пожалел о том, что не прихватил в деревеньке хоть какой-то нож. Нужно будет исправить это упущение в ближайшее время. Пироги оказались с гороховой начинкой и размером были с ладонь Червя. Съев один, воин очистил от соли краешек сала и уже вонзил в него здоровые крепкие зубы, как вдруг услыхал неподалеку громкий крик, почти сразу оборвавшийся, как будто кричавшему заткнули рот или перерезали горло.

Он прислушался, но вновь наступившую тишину нарушало только движение ветра да жужжание редких насекомых. Скинув снедь в котомку, жуя на ходу, Червь вскочил на Ястреба и поехал на звук. Хотя Тидред больше ничего не слышал, но он запомнил направление, откуда донёсся крик.

Отъехав недалеко от озера, Червь наткнулся на небольшую группу мужчин. Они увлеченно обкладывали хворостом вкопанный в землю столб, к которому была привязана молодая девушка, совсем ещё девочка, в грязной и разодранной одежде. Недалеко от них паслась вороная длинногривая лошадка.

Тидред поднялся на небольшой холм, где и остановился, наблюдая за происходящим.

Скорее всего крик, который он слышал ранее, издала подготавливаемая к казни жертва. Также Червь понял почему он так резко оборвался — в рот девочки был вставлен кусок тряпки, мешающий ей издавать какие-либо звуки, кроме тихого мычания.

Связанная по рукам и ногам, она с ненавистью смотрела на то, чем занимались ее палачи.

Те же, не обращая внимания на жертву, молча делали свое дело. Наконец, закончив с хворостом, они окружили столб, а один из них, отличавшийся от других ровной осанкой и богатым одеянием, долго высекая искры, с трудом зажег факел. Он уже собирался кинуть вспыхнувшую палку в будущий костер, когда его окликнул Тидред:

– Что здесь происходит?

Головы всех присутствующих повернулись в сторону незнакомца на гнедом коне.

Оглядев Червя с ног до головы и не посчитав его представляющим для них какую-либо опасность, они тут же отвернулись к столбу, а человек с факелом, видимо будучи здесь главным, подал голос:

– Не твое дело, парень. Ехал бы ты своей дорогой.

Тидреду ответ не понравился и соскочив с коня, он направился прямо к связанной девушке. Вблизи стало видно, что она совсем еще ребенок, не более пятнадцати лет от роду. Не обращая внимания на окруживших столб крестьян, Червь подошел к столбу и вытащил у пленницы изо рта кляп. Сзади него послышались возмущенные выкрики, но воин их проигнорировал.

– Уроды! – было первое слово, сорвавшееся с губ девочки.

— Это, конечно, так, — согласился Тидред. — За что тебя?

– Да ни за что! – выкрикнула пленница. — Не легла с господином нашим.

– Врет она все! — раздался позади голос человека с факелом. — Ведьма! Спалить барон ее приказал. Творит безобразия всякие черные.

Червь на мгновение пристально вгляделся в васильковые девичьи глаза, а затем повернувшись к крестьянам, сказал:

– Не имеет эта девочка отношения к нечистой силе. Тьмы в ее душе нет. Как и сама душа на месте. Не ведьма она.

Собиравшиеся казнить девушку зашумели:

– А ты кто такой? Откель тебе знать? Мы тебя видим в первый раз. Иди подобру-поздорову, не то останешься вместе с ней здесь подыхать.

Тидред внимательно осмотрел крестьянских мужиков.

У двоих топоры, еще у пары на поясах большие тесаки да у одного самодельная дубина, утыканная гвоздями на толстом конце. Только у главного, похожего на мелкого дворянчика, более-менее серьезное оружие -- длинный палаш, которым он, возможно, умеет пользоваться. Остальные крестьяне были безоружны.

– Да что-то не хочется мне уезжать, – процедил сквозь зубы Червь. – А есть желание оставить здесь подыхать вас. Жалкое отребье, решившее, что оно может указывать мне, что делать.

И, сказав это, он нарочито медленно вытащил меч из ножен.

Постояв пару мгновений в нерешительности, оценивая оружие и одежду незнакомца, крестьяне, наконец, решили, что раз человек не выглядит как благородный господин, они имеют право его убить. Особенно способствовал решению толстый человек с палашом, отбросивший факел в сторону и кричавший, что господин приказал и веление его выполнить надо. Видимо его здесь боялись больше чем обнаженного оружия и мужики нестройно бросились вперед.

Первого из нападавших Тидред встретил не прибегая к помощи меча. Разогретые недавней тренировкой мышцы чувствовали себя великолепно и подлетевшему к нему идиоту с дубиной Червь нанес быстрый и точный удар костяшками пальцев в область шеи, разбив гортань. Отпрыгивая от падающего и хрипящего крестьянина, воин в воздухе срубил голову одному из обладателей топоров и, приземлившись, вонзил острие клинка в грудь второму.

Мужики с тесаками напали на него одновременно с двух сторон, предполагая, что это даст им в бою какой-то шанс. Червь отсек вооруженную руку в локте тому, что подбежал справа, а крестьянину слева вспорол живот. Оставив бедняг умирать в лужах крови, Тидред ступил к хозяину палаша, который, в страхе от увиденного, толкал оставшихся безоружных мужиков навстречу воину с серебристым мечом.

Червь в пару взмахов снес головы бегущих в его сторону самоубийц и, быстро сократив расстояние, нанес дворянчику сильный удар сверху. Луч Света разрубил пополам и палаш, которым пытался прикрыться разодетый толстяк, и череп его хозяина.

Быстро окинув взглядом поле скоротечного боя и убедившись, что почти все нападавшие на него сейчас лежат на земле мертвыми, Тидред направился к Ястребу, спокойно щипавшему траву там, где Червь его и оставил, по дороге добив единственного раненого, которому он недавно отрубил руку. Скулящий от боли и зажимавший истекающую кровью культю, крестьянин получил удар острием в сердце и затих.