Червь Могильных Холмов (СИ) - Смирягин Владимир Леонидович. Страница 6

Что ж, второй раз за короткое время придется плавать в ночном море.

Тидред снял одежду, сандалии, отцепил ножны и сложил все это в пустой бочонок из-под вина, благо после попоек хозяина каравеллы их на палубе стояло немало. Эфес меча выступал на три ладони и беглецу пришлось закрепить выдающуюся часть коротким куском шпагата. Привязав к бочонку веревку, длиной около пяти шагов, Червь швырнул его в бушующее море, а следом прыгнул сам.

Глава 4

— Тидред! Домой! Обед готов! – услыхав звонкий голос матери, худой, загорелый мальчишка лет семи от роду выронил камень, которым хотел сбить наглую ворону, рассевшуюся на ветке невысокой вишни прямо у него во дворе и бегом бросился к крыльцу. К обеду должен был вернуться с рынка отец, а парнишке нужно было с ним поговорить по очень важному делу.

Он залетел в кухню и уселся на лавку перед стоящей на столе глубокой глиняной миской с парящей бараньей похлебкой. Отца видно не было, только у окна расположилась мать, разливающая по кружкам холодный морс из толстого кувшина с фигурной ручкой.

– Сынок, а руки помыть? – сказала она, глядя на ветром влетевшего в помещение парнишку.

– Они чистые, мам, — Тидред попытался спрятать под столешницу ладони, измазанные землей. Несколько камней ему пришлось выковыривать из почвы и результаты этой работы он сейчас стремился утаить от матери.

— Тид! — укоризненно покачала головой женщина в белом фартуке, ставя на стол три полных пузатых кружки. – Прекрати безобразничать. Вот вернется отец, я скажу ему, как ты вел себя сегодня. И пусть тебе будет стыдно.

– Да ладно, мам, — насупившийся парнишка вскочил и подбежал к стоящему на грубо сколоченном табурете медному тазу с водой.

Выполнив настойчивую просьбу матери, он наскоро протер руки полотенцем и вернулся за стол. Едва успев усесться на место, Тидред услыхал шум за дверью. Кто-то обивал о порог грязь, громко стуча по нему сапогами. Вчера прошел дождь и земля была еще сырой, в сандалиях не походишь.

Через мгновение послышался звук открываемой двери и, наконец, в кухню вошел человек. Сказать, что он был крупным – это не сказать ничего. Огромный, за два метра ростом, чернобородый мужчина, проходя в дверной проем, пригнулся, дабы не удариться о притолоку, и немного повернулся боком, иначе бы пройти у него просто не получилось. Лучший кузнец пограничного города Сигварии все никак не удосуживался расширить проемы в доме под свои габариты и ему каждый раз приходилось прибегать к данной процедуре.

— Папка! — Тидред снова вознамерился вскочить из-за стола, но рука матери мягко легла ему на плечо и не позволила этого сделать.

– Здравствуй, сынок,– широкая мозолистая пятерня отца потрепала мальчика по голове, взлохматив волосы. Голос у кузнеца был под стать -- говорил он густым и глубоким басом. Подойдя к столу гигант наклонился и поцеловал в щеку низкую, хрупкую женщину, казавшуюся на его фоне вовсе миниатюрной. Взгромоздился на лавку и сразу сграбастав своей ручищей кружку, сделал пару шумных глотков. На улице стояла сильная жара, присущая середине лета в этой местности. А из-за вчерашнего дождя еще и парило.

– Как съездил, дорогой? – поинтересовалась у него жена, как только он поставил опустевшую наполовину кружку на место.

– Удачно, – кузнец взялся за ложку. – Почти все продал. Пара плугов осталась. Первыми мечи ушли, их просто расхватали. Затем наконечники для стрел и ножи, а потом все остальное. За три часа справился, дольше смысла стоять не было – люди расходиться начали. К вечеру готовятся. Слышал, что сегодня через наш город отряд Луноликого Принца идти будет. Ночевать воины, наверное, на окраине будут. Той, что к Проклятому Лесу ближе. На вот, держи.

Свободной от ложки рукой он выудил широкий серебряный браслет с разноцветными камешками и протянул жене.

Та с интересом поглядела на него, надела на запястье и увидав, что он пришелся ей в пору, довольно чмокнула мужа в щеку.

– А это тебе, сорванец, – перед нетерпеливо ерзавшим на лавке Тидредом выросла горка красных леденцов, причем каждый из них имел форму того или иного зверя: оленя, медведя, волка, но больше всех среди них было конфет в виде зайцев.

– Спасибо, пап. Только, – мальчик, наконец, выдал то, что его беспокоило: – па, сделаешь мне лук сегодня? Такой, чтоб стрелы далеко летели и в дерево втыкались? Мы с ребятами к излучине скоро пойдем, в мишени стрелять. Так я хочу, чтоб у меня лук самый лучший был. Сделаешь, пап?

– Отчего ж не сделать? – кузнец принялся за похлебку. – Вот поем и сделаю. Работы чай на полчаса только.

– Спасибо, пап, – подпрыгнул от радости Тидред и тут же схлопотав от матери легкий подзатыльник, уткнулся в миску и принялся за еду.

– Дай отцу спокойно поесть, – отломив от булки хлеба большой кусок, она положила его перед главой семьи. – Успеешь со своими игрушками.

Пожевав немного, кузнец снова заговорил:

– Ежели все поездки будут хотя бы наполовину такими удачными, то по осени мы сможем Тидреда в школу при военном лицее отдать. Офицером ему, конечно, не быть, не благородных кровей, но до сержанта точно дослужится. Больно шустрого малого ты мне родила.

– Ой, весь в тебя! – не осталась в долгу мать. – Только вот рост мой, а удаль молодецкая точно твоя.

– Так за то и полюбила, – хохотнул развеселившийся бородач. – А что ростом мал, так еще вытянется. Будет лучшим королевским лучником. Будешь, Тид?

– А то! – Тидред выпрямился на лавке и принял важный вид, держа деревянную ложку наподобие меча.

Отец с матерью переглянулись и весело рассмеялись.

– Тебе просто повезло! А вот кто белку собьет, тот и лучше, – важно произнес старший из компании паренек, лет восьми. Лук у него оказался не намного хуже того, что принес с собой Тидред. Хоть он и стрелял чуть слабее, зато узоры на нем располагались по всей площади, да и рукоять вырезана очень искусно. Отец Вайлака являлся соседом семьи Тидреда и занимался плотничеством. Так что с деревом он работать умел. А вот у двоих других мальчишек луки были гораздо хуже и стрелы не имели стальных наконечников.

Никат, сын возчика воды и Чотес, сын трактирщика, стояли чуть в стороне и в спор не вступали. Все четверо ребят до вечера успели поразить разнообразные мишени, от вырезанных на деревьях кругов до сидящих на берегу лягушек, и выявить наиболее меткого стрелка. Им оказался Тидред, которому удалось подбить жирную коричневую жабу, находящуюся на мелководье и поэтому заметную. Но Вайлак сдаваться не желал и сейчас предлагал младшему товарищу пари, которое окончательно развеет все сомнения.

– Да нет здесь белок, – наконец не выдержал толстый Чотес, самый начитанный из них. – Они по весне уходят из парка в лес. А возвращаются в конце лета, когда созревает лещина. Прекращайте уже, я есть хочу.

– А мне домой надо, бате помогать – подал голос долговязый Никат. – Слыхали, воины вечером проезжать должны? Батя по всем конюшням воду сегодня с утра возит. Говорил, чтоб недолго я, помощь ему нужна.

Трое мальчишек посмотрели на него с уважением, сын возчика был единственным среди них, кого подпускали к взрослой работе. И пусть ничего сложного в том, чтоб сидя на бочке с водой, погонять лошадь(которая чаще сама знала куда идти, так как маршрут ее был неизменен последние два года) не было, но все равно, он уже в свои годы помогал отцу, а это было достойно уважения. Остальную троицу к работе их родители не подпускали. Отец Тидреда гнал того из кузницы с ворчанием "надышишься еще дыму", Вайлак разве что дощечку какую своему мог поднести, а Чотеса мать в трактир не пускала, обучила грамоте и сидел он дома последние два года за книгами. Изредка, правда, ребята вытягивали его погулять.

Против аргументов Никата возразить было нечего. Тем более день уже подходил к концу, а искать стрелы в сумерках не хотелось. Даже если они не найдут ни одной белки, раздухарившийся Вайлак точно отыщет другую мишень и Тидред лишится нескольких наконечников, выпрошенных у отца. Не то, чтобы кузнец не сделал бы еще, но лишний раз беспокоить отца мальчик не хотел.