Расколотая - Терри Тери. Страница 27

ГЛАВА 21

— Просыпайся! — слышу я грубый голос, и меня обдает чем-то холодным.

Мокро. Ведро воды?

Я выбираюсь из черноты в серость, начинаю медленно ощущать свое тело и тут же жалею об этом. Все болит. Руки за спиной. Пытаюсь повести ими, но не выходит. Связаны. Голова моя падает на грудь. Я сижу... на стуле? Чья-то рука хватает меня за волосы и отдергивает голову назад. Притвориться мертвой? Но какой смысл оттягивать неизбежное? Я открываю глаза.

— А, наконец-то... Кайла, не так ли? Отвечай!

— Нет, — говорю я, и голос у меня сиплый и какой-то чужой. Во рту пересохло. Кто такая Кайла? Я напрягаю свой затуманенный мозг.

Люси, девочка. Это был сон, сон о прошлом. Но сейчас я Рейн, разве нет?

— Это точно она, — произносит второй голос, чуть более тихий.

— Но она не может врать с этой хренью в крови.

— Кто ты? — орет первый голос.

Ага. С сывороткой правды можно совладать, если веришь в то, что говоришь. Я — Рейн. Но я также и Кайла.

— Кайла, — отвечаю я. — Да, я Кайла.

— Умница.

Орущий голос перемещается назад, мне за спину, и теперь я слышу тот, что по тише.

— Значит так, Кайла. Сейчас я задам тебе несколько вопросов, идет?

— Конечно, — говорю я. — Валяйте.

— Я слышал, ты любишь рисовать.

Смотрю на него, не мигая.

— Ну?..

Делаю озадаченное лицо.

— Это был вопрос?

— Ох, прости, ты совершенно права. Ты любишь рисовать?

— Да.

— Я слышал, ты любишь рисовать Новую Лондонскую больницу. Где тебя зачистили. Это правда?

Я сосредоточенно хмурюсь. Я не люблю рисовать больницу, просто чувствую, что должна. Ага.

— Нет, — отвечаю я.

Он бросает взгляд на кого-то сзади.

— Будь поконкретней, — произносит третий голос.

— Ты вчера рисовала больницу?

Я не могу придумать, как уйти от ответа. Это был рисунок не то чтобы больницы, а всего лишь коридора внутри нее. Мое лицо проясняется.

— Нет, — говорю я.

— Вколоть ей еще?

— Еще одна доза вырубит ее.

— Давайте попробуем что-нибудь более... действенное. — Еще один голос.

Передо мной появляется лицо. Один глаз закрыт, заплыл. Он дотрагивается до моей брови.

— Хотел бы я сделать с тобой то, что ты сделала со мной. Хотел бы я знать, как Зачищенная научилась так драться. — Он обводит мой глаз пальцем, словно отмечая место для удара, и я чувствую дурноту.

Где-то сзади открывается дверь, ощущается движение воздуха. Тот, что рядом со мной, вытягивается в струнку.

— Сэр! — почтительно отчеканивает он.

Слышатся еще какие-то голоса, но каша в голове мешает мне различать их. Я не могу скон-центрироваться, я хочу спать.

Чей-то холодный голос перекрывает все остальные. Что-то в нем мне знакомо, но никак не могу вспомнить, кто это. Он приказывает оставить меня в покое. Шаги удаляются. Тишина. Глаза мои закрываются.

Когда я снова прихожу в себя, то уже лежу. Голова моя — что футбольный мяч в самый разгар игры.

Не шевелись. Слушай.

Но слушать нечего. Тиканье часов, больше ничего. Я настороженно открываю глаза.

Кабинет. Письменный стол. Я на диване у стены напротив стола. За столом сидит лордер в сером костюме, перед ним нетбук. Он поднимает на меня взгляд, замечает, что глаза у меня открыты.

— Вижу, ты проснулась.

Его лицо забыть невозможно. Тонкие губы, словно кожу просто разрезали ножом, чтобы сделать рот.

Коулсон.

Значит, это его голос я тогда слышала. Все тело болит, но руки и ноги, кажется, функционируют. Никаких серьезных повреждений. Я дотрагиваюсь до лица вокруг глаза: все цело.

— Прими мои извинения. — Коулсон качает головой. — Все должно было пройти не так. Не волнуйся, мы проведем расследование, и виновные будут наказаны.

— Не понимаю...

— А я тебе сейчас все объясню, Кайла. Дело обстоит так: я уже некоторое время присматриваю за тобой. Ты занимаешься тем, чем тебе заниматься не следует. Такое поведение Зачищенной вызывает крайнюю обеспокоенность. — Он снова вздыхает. — Ты же знаешь, мы очень хотим, чтобы у вас все получилось. Чтобы вы воспользовались своим вторым шансом. Конечно, мой интерес к тебе возник после того, что произошло с Беном Никсом. С «пилюль счастья», которые он принимал. Ты, вероятно, тоже принимала их, иначе не смогла бы перенести то, что случилось сегодня, — давно бы уже потеряла сознание.

Я ничего не говорю. При упоминании имени Бена чувствую, как сердце сковывает холод.

— Бедная Кайла. Я знаю, что ты пешка, которую террористы используют для получения подробных сведений о больнице и ее преданных работниках и пациентах. Но, видишь ли, мы хотели последить за тобой, узнать через тебя об их планах. Потому я так и разозлился, когда узнал, что тебя взяли сегодня. Слишком рано. Но теперь положение изменилось.

Он умолкает, отпивает глоток чая, а я в оцепенении смотрю на него. Он знает о рисунке. Эми единственная, кто видел его... Нет, она не могла. Ведь не могла же?

Его тонкие губы изгибаются в неком подобии улыбки.

— Но давай не падать духом, хорошо? Вот что, я думаю, нам следует сделать. Мы тебя отпустим. Ты продолжишь сотрудничать с АПТ, выведаешь их планы и сообщишь о них нам. Что скажешь?

— Не понимаю, о чем вы. Я не имею никакого отношения к террористам.

Он грустно качает головой:

— Мы знаем, Кайла. Нет смысла лгать. И при чем тут этот парень Кэмерон? Как нам тогда быть с ним?

Меня охватывает паника:

— Никак! Он тут вообще ни при чем. Мы просто катались на велосипедах.

— Твое желание защитить друга весьма похвально, Кайла. И все же, почему я должен тебе верить?

— Потому что это правда.

— А как же Бен?

— А что — Бен?

— Разве ты не хотела бы узнать, где он?

Значит, это правда: он жив! С одной стороны,

сердце мое поет, а с другой — холодеет от страха. Если Коулсон знает, где Бен, ничего хорошего в этом нет.

— Где он?

Коулсон качает головой:

— Я не делюсь такой информацией просто так, ее нужно заработать. Однако если ты лжешь в каких-то вопросах, как я узнаю, когда ты говоришь правду, а когда нет?.. А теперь давай еще раз о террористах.

Лгать бессмысленно, если ему и так все известно.

— Я не знаю их планов. Не знаю! Я просто рисую, что меня просят, вот и все.

Он кивает:

— Я склонен поверить, что они не доверили бы тебе никакой серьезной информации, однако знаю и то, сколь ты бываешь находчива, Кайла. Ты сможешь узнать больше, если постараешься. И, несмотря на все твои правонарушения, я готов проявить снисхождение. Задача, которую мы перед тобой ставим, не из легких. Вот что я предлагаю. Сегодня мы отпустим тебя и Кэмерона домой. Его мы пока не тронем. Так же как и твоего друга Бена. С ним тоже пока ничего не случится. Но это лишь пока. Ты разузнаешь планы АПТ, кто с ними связан, и расскажешь мне. Если сделаешь все правильно, если докажешь свою преданность нам, мы отвезем тебя к Бену. Сможешь начать все сначала. Вот что я скажу: мы даже снимем твой «Лево», как это сделал Бен.

Он смотрит спокойно, выжидающе. Часы тикают, отсчитывая секунды, а я сижу, оцепеневшая.

— Ну, что скажешь? Согласна?

На это есть только один ответ, и самодовольное выражение его глаз говорит, что он это прекрасно понимает. Только один способ спасти Бена. Только один способ спасти Кэма. И саму себя.

— Да.

Вскоре после этого нас с Кэмом высаживают на обочине рядом с нашими велосипедами.

— Твое лицо... — говорю я, дотрагиваюсь до его щеки, разбитой и распухшей. — Бедняжка!

— Заживет. — Он буравит меня взглядом. Кэм, который кинулся на мою защиту, когда было совершенно ясно, что силы неравны, избит, и теперь жизнь его под угрозой, и все из-за меня.

— Прости, — начинаю я, но слова застревают в горле. Теперь, когда все закончилось и лор- деры уехали, ужас и страх накатывают волной, и меня начинает бить дрожь.

Кэм берет меня за руку, привлекает к себе. Мы просто стоим на обочине дороги, не двигаясь, не разговаривая. Я стараюсь дышать медленно, взять себя в руки, не плакать, но его теплые, обнимающие меня руки затрудняют эту задачу.