Неласковый отбор Золушки-2. Печать демонов (СИ) - Волкова Светлана. Страница 5

Выкарабкалась из своего уютного лежбища. Отряхнула одежду. Сменной слуга не принес — так и пошла за ним в измятом голубом платье, в котором пела "демоническую песнь".

Почему-то я ожидала, что мы поднимемся наверх. Но слуга провел меня мимо лестницы, в дверь напротив моей каморки…

Войдя, я зажмурилась. Сияние терилиума здесь было еще ярче и пестрее. Тем заметнее оказался узкий проем обыкновенной каменной стены без мерцающей облицовки. Меня поставили ровно перед ним. В окружении полутора десятка магов.

Элган стоял рядом с проемом, с правой стороны. Слева — седой маг, чье лицо было знакомо мне еще с первого испытания. Маг двора Леона, не из свиты Его Чародейшества.

Роковой брюнет смотрел мне в глаза холодным, оценивающим взглядом. Я почувствовала себя персонажем фильма "Последний палач". Когда Альберт Пьеррпойнт заглядывает в камеру к приговоренному… Оценивает габариты тела и толщину шеи. Опускает заслонку глазка и говорит помощнику: шесть ноль шесть. Или пять тридцать семь.

Толщина веревки, чтобы гарантированно сломать жертве шею при повешении. А то ведь придется добивать. Феодальные времена, когда неудачно казненного могли помиловать, канули в прошлое. Правосудие двадцатого века не давало приговоренному ни одного шанса на удачу. Не дадут его и мне. Пьеррпойнт был милым добряком, не желавшим жертвам лишних мучений. Чего совсем не скажешь о Его Чародейшестве Элгане.

— Леди Вальдер. Если вы проводили ритуал призыва демона хейоса, вам лучше сознаться немедленно. Это окажется намного безболезненнее для вас.

Что делать? Ведь я понятия не имею, проводила его Рианна или нет. Понятия не имею, демон ли я сама. Признаться, что я попаданка? И отправиться на костер сразу же? Или как тут у них казнят.

— В здравом уме и твердой памяти я не призывала демонов, — проговорила четко, не отводя взгляда. — Я не сумасшедшая и не желаю гибели Веравину.

На миг, только лишь на миг померещилось, что на дне глаз Элгана проскользнуло сочувствие. Но ни единой черточки не дрогнуло на его лице. Такой же ледяной. Такой же беспощадный. Экзекутор. Палач.

— Начинаем, — бросил магам холодно и сухо.

Я так и не поняла, что сделал круг чародеев. Не взялись за руки, не завели заунывное заклинание. Никаких пассов руками. Даже глаза не закрыли. Просто переливы терилиума вдруг ослепительно вспыхнули. Глаза пронзила острая резь.

Я вскрикнула, зажмурилась, сжала лицо ладонями, пряча глаза. Не помогало. Сияние проникало сквозь мое тело. Сквозь ладони и веки. Забивалось в глазницы, жгло под кожей.

Я почувствовала, что горю. Рухнула на пол, с криками принялась кататься, сбивая невидимое пламя. А они молча смотрели. Холодные и сосредоточенные. Только лицо Элгана дрогнуло.

Почему-то он утратил сокрушительную невозмутимость, когда я свалилась с ног. Но мне было плевать на его лицо. Плевать, почему он тревожно подался вперед, будто порывался броситься ко мне. Моя кожа горела, я корчилась от нестерпимой боли.

А потом все резко прекратилось. Терилиум потух. Мое тело враз сделалось холодным — горение исчезло, как галлюцинация. Ни следа ожогов на коже.

Раздался глухой шлепок. Что-то шмякнулось из не облицованного проема на пол. Я отняла руки от глаз и увидела рядом с собой человеческое тело. В одежде, нетипичной для Веравина… но так хорошо знакомой мне. До боли знакомой.

Джинсы, спортивный джемпер, кроссовки… рюкзачок за спиной. Светло-русые волосы… Неужели это… Нет. Это невозможно. Этого не может быть, потому что этого не может быть.

Тот, кто лежал на полу… вернее, та — подняла голову. Приподнялась на руках, огляделась. Наши глаза встретились. Ужас и паника, охватившие меня, отразились ее глазах… Нет. В моих глазах.

Ибо эти большие зеленые глаза с длинными ресницами я видела в зеркале тысячи раз за свою недолгую жизнь. Мои собственные глаза. И сейчас они вылупились на меня чужим взглядом. Напуганным, непонимающим. Как, должно быть, таращилась сейчас и я.

Ведь из ниши в стене вывалилась я сама. Точнее, мое тело — тело Юлии Чередник. И его занимала чужая душа. Как я сама сейчас занимала чужое тело.

Секунду мы глядели друг на друга с выпученными от ужаса глазами. А потом мир вокруг завертелся. Пол, стены, потолок — все слилось в безумной карусели. Я уронила голову на пол, не в силах выносить это кружение.

Глаза заволокло мутной пеленой. Грудь сперло. Я задыхалась, потому что не могла набрать воздуху и вдохнуть. Думала, сейчас умру от удушья. Но все закончилось так же резко, как началось.

Судорожно втянула в себя воздух. Огляделась… и сердце вновь чуть не остановилось.

Пространство вокруг поменялось. Точнее, я поменяла положение в пространстве. Маги в кругу стояли иначе — то есть, я видела этот круг с другого ракурса. А прямо передо мной…

Прямо передо мной лежало тело. Худощавое, в измятом голубом платье. С разметавшимися по полу темно-русыми волосами.

Зубы застучали от напряжения. Затряслись пальцы. Я перевела взгляд на собственную руку. Загорелая кожа. Маникюр с серебристым лаком. Растаманская фенечка, которую мне подарил на восьмое марта наш саксофонист Илья.

Краем глаза выцепила светлую прядку волос, спускавшуюся на плечо. На спине ощутила легкий груз рюкзачка.

И на этом моей бедной головушке хватило событий. Мир начал удаляться и словно бы погружаться под воду. А потом я перестала что-либо видеть и ощущать, утонув в забытьи.

Очнулась со свинцовой тяжестью и ломотой во всем теле. Попыталась пошевелиться — и застонала.

— Где болит? — прозвучал откуда-то сверху мучительно знакомый голос.

— Везде… — промычала в ответ.

По телу, от макушки до пят, пробежало легкое непринужденное касание. Как будто опутало невесомой паутинкой. Ломоту как рукой сняло. Собственно — не как. Рукой и сняло. Чародейской. Из груди вырвался облегченный вздох.

— Теперь ты можешь сесть, чтобы я видел твои глаза?

Ох ты боже мой. Началось. Я ведь не думала, что меня так просто вылечат и за этим ничего не последует. Вот глаза мои уже понадобились.

Кряхтя, приподнялась на локтях. Уселась. Я была в комнате. Мрачной, неуютной, местами обшарпанной. Но это была обыкновенная комната — не тюремная камера.

Прямо передо мной стоял Элган. На расстоянии вытянутой руки. И смотрел, как кролик на удава.

Вот он, тот самый взгляд из кошмарного сна. Когда он глядел на меня и видел истинную сущность. Только во сне было неясно, что он смотрел на меня в моем теле. Родном, земном.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально… — промямлила. — Спасибо, что сняли ломоту.

Он усмехнулся.

— На здоровье. Это было в моих интересах. Чтобы ты могла внятно говорить и соображать. Как ты догадываешься, у меня к тебе много вопросов. И ответы нужны немедленно.

Еще вчера. Кто б сомневался.

— Я вас слушаю.

Он потянулся назад за креслом с низкой покореженной спинкой и мятой обшивкой. Я даже заметила дырки в парочке мест. Элган, казалось, не обращал никакого внимания. Подвинул кресло к себе, уселся, закинул ногу за ногу.

Сверлящий черный взгляд уперся мне в переносицу.

— Итак, кто ты такая?

— Что, демоном больше не считаете? — не удержалась от сарказма.

Элган выдержал паузу, гипнотизируя бездонным черным взглядом.

— Если бы считал, этого разговора не было бы. Точнее, он проходил бы совсем иначе. И давно завершился бы, с плачевным результатом для тебя.

— Почему же в вашем мире так боятся демонов, если с ними так легко справиться?

— Я задал тебе вопрос. Лучше отвечать, а не увиливать. Так или иначе я добьюсь ответов. С какими последствиями — решать тебе.

Холодный прищур. Стальные нотки в голосе. Дамы и господа, вашему вниманию предлагается истинное лицо Его Чародейшества Элгана. Главного инквизитора Веравина.

Шумно вздохнула. Я же не ожидала от этого Торквемады, что он окажется душкой и зайчиком. С невестой отбора он мог ласково любезничать. Но невестой была Рианна. А я… неопознанный объект. Чертик из табакерки.