Люби меня всего (ЛП) - Джеймс Никки. Страница 18

— Нет. Ты хочешь п-поработать над нашим проектом?

— Нет, я просто подумал, может, ты захочешь чем-нибудь заняться. Провести время вместе, знаешь?

Его взгляд скользил по моему лицу, на его чертах отразились замешательство и удивление. Сочетание, которое было знакомой реакцией для Орина, и я улыбнулся. Я надеялся, что когда-нибудь ему станет комфортнее рядом со мной.

— Как д-друзья?

Я хохотнул от растерянности его вопроса.

— Да, как друзья. Не уверен, чем тебе нравится заниматься, но мы можем это выяснить.

Он опустил взгляд на свои ноги, топчась на месте.

— Я не ч-часто куда-то выхожу.

— Я так и думал, но если ты не против этого, я искал, что проходит неподалёку на этих выходных, и в парке Грандвью проходит фестиваль искусств, на который мы могли бы сходить. Там должны быть разнообразные местные художники и много потрясающих выставок. Что ты думаешь?

Даже пока я говорил, его глаза загорелись. Он забыл о своём волнении и заинтересованно наклонил голову.

— Я слышал об этом. Это ежегодный фестиваль, да?

— Думаю, да. Мама моего друга, Эвана, каждый год ходит и покупает глиняные изделия у женщины, которые делает всякие искусные вещи. Я подумал, что это звучит интересно.

Он кивнул, соглашаясь. Закусив нижнюю губу, он на мгновение опустил взгляд.

— М-мне нравится. Я хотел бы пойти.

На меня накатила волна облегчения. Нам с Эваном никогда не нужна была причина, чтобы провести время вместе. У нас за спиной было двадцать лет бездумной дружбы, мы знали друг друга вдоль и поперёк. Мы могли лежать дома и ничего не делать, уставившись в телевизор или глядя игру. Я переживал, что Орину понадобится причина побольше, так что несколько дней пытался найти что-нибудь, что ему может понравиться. Фестиваль искусств был идеей Эвана.

— Отлично. Фестиваль длится весь день, так что мы можем поехать в любое время, когда захотим. Во сколько ты обычно встаёшь по утрам?

Орин пожал плечами.

— Рано. Я плохо сплю.

— Что, если я приеду около десяти? Я привезу кофе, и мы сможем поехать.

Назначив планы, мы попрощались.

***

В субботу утром я проснулся на рассвете. Пока я принимал душ и готовился к дню с Орином, мои мысли от меня ускользнули.

Что, если пока мы будем гулять, внезапно выйдет Рид? Казалось, этот человек видел во мне угрозу. По меньшей мере, я ему определённо не нравился. Или Рейн? Это был фестиваль искусств, а ребёнок внутри Орина, казалось, интересовался такими вещами. Я прочитал больше о триггерах и о том, как определённые события могут вызвать вперёд альтера. Триггеры могли быть негативными или позитивными. Что, если фестиваль искусств побудит Рейна выйти? Что тогда? Я проведу день с ребёнком? Как люди вокруг отнесутся к такой ситуации? Сколько бы я ни читал о состоянии Орина, большинство времени я всё равно оставался в неведении. Рядом с ним всё было непредсказуемо.

Подобралась осень, но температура была достаточно тёплой, чтобы мне не понадобилась куртка. Я уложил свои лохматые тёмные волосы с помощью мусса и причесал их пальцами, после чего решил надеть вместо очков линзы. Вставив их, я посмотрел на своё отражение, почёсывая щетину на своём подбородке и решая, нужно ли бриться.

Пас.

Я схватил свой бумажник и солнечные очки, надел их на голову и вышел на улицу. Из-за того, что не поел, я купил несколько кексов в дополнение к кофе, и поехал к Орину.

Было почти ровно десять, когда я приехал, и он распахнул дверь после первого моего стука, будто ждал.

Он выглядел великолепно.

Освежённым.

Счастливым.

Дело было не в потёртой паре джинсов или белой футболке, которую он надел под клетчатую рубашку с длинным рукавом, дело было в свободе и радости, которую излучали его глаза, что и привлекло моё внимание. Он улыбнулся и опустил взгляд на землю, в то время как его щёки порозовели.

— Доброе утро, — сказал он, засовывая руки в карманы. Не без усилий, он снова нашёл взглядом моё лицо, по-прежнему улыбаясь. — Как ты? — никакого заикания.

— Отлично, — я поднял маленький пакет с нашей едой. — Тебе нравятся морковные кексы? Я ещё не ел, и мне нужна была еда, подумал, что тебе тоже захочется.

— Мне нравится, — заметив мои занятые руки, он освободил меня от подставки с кофе, отошёл в сторону, затем помедлил, не уверенный, куда деться. — Ты… ты хочешь сначала это съесть, а потом поехать, и-или мы берём это с собой?

— Давай возьмём с собой. Только если тебе не нужно больше времени?

— Нет, я готов.

Он запер дверь, и мы сели в машину.

Парк Грандвью был огромным пространством земли, расположенным рядом с гаванью. Было множество садов, которые город поддерживал в летние месяцы, и дорожки, которые вились по лесистым зонам, чтобы люди могли гулять и всё исследовать. Одна конкретная зона была более открытой, чем другие, и располагалась рядом с набережной. В течение года именно там город проводил множество событий.

Парковка была переполнена, и я нашёл нам место на стоянке через квартал от того места, где нам нужно было быть, ближе к краю водоёма. Прежде чем выходить, я съел свой маффин, и Орин сделал то же самое. Мы ели и пили свой кофе, наблюдая за лодками, проплывающими мимо гавани.

Он казался расслабленным, что, как я знал, было редкостью для Орина.

С нашего места на парковке я мог разглядеть различные палатки, установленные на поле, где торговцы выставили свои шедевры. Орин проследил за моим взглядом, попивая кофе.

— Как думаешь, что там будет? — спросил он.

— Я не уверен. Эван говорит, различное искусство. Рисунки, картины, глиняные и деревянные изделия, скульптуры, — я пожал плечами. — Давай пойдём посмотрим.

Мы закончили с едой, и не было причин, по которым мы не могли взять напитки с собой.

Было всё ещё достаточно рано, чтобы толпа не была слишком большой. Тем не менее, напряжение Орина вернулось, как только мы оказались среди людей. К моему большому удивлению, он приклеился ко мне, идя достаточно близко, чтобы какие-то части нашего тела всегда соприкасались. На меня нахлынул всплеск триумфа от такого контакта, и я улыбнулся.

Не потребовалось много времени, прежде чем нас захватили различные палатки вокруг. Там было не только множество различных выставок, но и много зон, где художники в живую демонстрировали, как работают над своим искусством, или учили заинтересованных людей, как придают своим работам конкретные эффекты.

Когда мы проходили мимо мужчины, продающего дутое стекло, Орин отстранился и смешался с толпой там, где над палаткой висели закрученные и надутые кусочки стекла, как хрустальные люстры или сосульки. Он нежно касался их и улыбался. Его удовольствие пробуждало моё собственное.

— Они такие красивые. Потрясающе, как один цвет перетекает в другой, — сказал он, крутя в руке одну из поделок.

Рядом с палаткой дутого стекла был мужчина, который строгал деревянных животных. Его стол был уставлен законченными работами, все они были раскрашены и выставлены на полках витрины. Орин снова встал рядом со мной, когда я взял маленькую собачку с висящими ушами. Поделка была невероятной; художник идеально изобразил печальные глаза собаки.

Орин тихо хохотнул и забрал собаку у меня из рук, поглаживая большим пальцем резное дерево. Через мгновение он поднял руку к голове и провёл пальцами по виску, резко встряхиваясь. Прежде чем я успел спросить, в порядке ли он, он улыбнулся и мне и указал на свою голову.

— Рейн… Он любит животных, и он прямо здесь, болтает мне на ухо.

Его глаза довольно сияли, когда он говорил о Рейне. Будто его присутствие придавало Орину комфорт, которого он обычно не чувствовал. Это было заразно, и я улыбнулся ему, наблюдая за выражением его лица, когда он переключил свои мысли на голос этого маленького ребёнка, с которым я познакомился неделю назад. На голос, который мог слышать только он.