Кровавый дар (СИ) - Воронина Алена. Страница 29

— Они восхитительны. Я, правда, даже не представляю, когда мне их носить, настолько они изысканы, — улыбнулась я.

— Я уверен, судьба предоставит вам шанс не только показать эти платья, но и расширить вас гардероб, — руки мужчины скользнули по талии и позволили сделать оборот вокруг своей оси в такт музыке.

— Что вы, лорд Валкон! Вряд ли в тюрьме мне позволят радовать душу обновками, — я улыбнулась.

— Тюрьме? — пожалуй, можно было предположить, что он удивился.

— Вы же подозреваете меня в связи с Дайвокари! — это было сказано легко и непринужденно.

Ритм наследника не сбился. И я все еще летела по залу, повинуясь движению его рук.

— Можно попросить вам об одной вещи, лорд Валкон? Я знаю, что не могу рассчитывать на подобное, но сегодня я верю в сказку, — я бесстрашно посмотрела в глаза первому наследнику.

Тот же ошарашил меня своим ответом.

— Вы хотите, чтобы я не отнял ваш дар у бывшей жены Дайвокари и ее ребенка?

— А… а как вы догадались? — я была так изумлена, что оступилась, но сильные руки опять не дали пойти против музыки.

— Легко, — его губы растянулись в улыбке. — Так же, как и в отношении того, что в деле Дайвокари вы не замешаны. Это ваше право и ваше имущество, вы распорядились им. Семью никто не тронет.

Я крепко сжала его пальцы и засмеялась, так счастливо, как не смеялась уже очень давно.

Когда сын сжал руку женщины, скользя второй рукой по ее талии, кружа ее в танце, боль от прикосновений другого к тому, что по праву должно было принадлежать ему, накрыла Айдэла. Стиснув зубы, император с удивительной ясностью осознал, что не может принять этого при всей своей силе и мудрости, что проигрывает битву с собственным телом.

Линорму не дали права выбирать: отвечать или нет на эту отвратительную и одновременно прекрасную тягу. Таям существует независимо от того, принял ли ящер это или нет. Видимо, поэтому линормы, имевшие таям с людьми, чувствовали себя мучениками и предпочитали жить в горах безвылазно.

Кивнув музыкантам, чтобы продолжали, Император вышел из зала, и, пройдя по коридору, ступил на балкон, глотнув полной грудью свежий воздух, но даже тут его преследовал ее запах. За его спиной пары кружились в лагреа — самом интимном танце из всех доступных двору. Когда руки мужчины скользят вниз по плечам партнерши, резко перехватывают за талию. Разворот, и на долю секунды соприкосновение ее спины и его груди. Женщина замирает в кольце мужских рук. Новый толчок, и уже ее грудь касается груди партнера.

А она манящая с водопадом каштановых волос, источающая аромат, готовый свести его с ума. Обращение было мгновенным: с места в небо рванул серый линорм, и хоть полет его был молчалив, внутри Императора клокотала ярость и магия.

Умывшись, надев ночнушку, я подошла к раскрытому настежь окну.

Над городом властвовала летняя звездная ночь. На морем горделиво плыла полная луна, изливая мягкое сияние на спящий город. Из глубины дворцового сада доносилась музыка, она мягко точно бабочка порхала по комнате, щекоча чувства нежными переливами. Безумно пахло спелыми яблоками, хотя был не сезон.

Я села на кушетку, обняла колени и залюбовалась, с наслаждением вдыхая этот аромат и думая, как все-таки удивительно складывается иногда жизнь. Магические конфеты, которыми я насытилась сегодня, кружили голову, делая мой кровавый дар призрачным нечто из страшных сказок.

Вдруг захотелось, как девчонке, раскинуть руки и кружиться. Я поддалась порыву, вскочив на ноги.

Боги! Сколько тебе лет, Янка? Сколько же ты съела магического алкоголя?

Даже смешно стало, но с легким привкусом тоски.

Вспомнилась детская сказка, где добрый линорм несет красавицу — принцессу к ее жениху, и она поет про то, что луна и звезды повенчаны, это прекрасный король и тысячи его жен. Милая история из далеких восточных стран, в которых линормы не живут, да и заставить кого-то из них покатать человека, я думаю, не реально даже в сказках.

А музыка за окном стала будто ближе. Как жаль, что бал закончен. Как жаль, что я усну!

Как жаль, что я не узнаю, чем так опечален был Сальтирин из того сна, что так манил.

Чьи-то руки остановили мой сумбурный танец.

Испугано запрокинув голову, я увидела в свете луны, лившемся из окна, глаза — бездны.

Эллинар?!

Выдохнув от неожиданности, я попыталась чуть отстраниться. Но руки наследника сжали сильнее, и он начал двигаться медленнее, подстраиваясь под ритм заполнившей комнату музыки. Но это не нарушало общей гармонии. Мое тело ответило, и я оказалась в изощренном безумно-интимном вихре его рук, где партнерша лишь подчиняюсь, а он становился все сильнее, напористее.

Я уже ощущала его дыхание на своей шее, и через секунду он уже целовал, а я к своему удивлению и не думала тому воспротивиться, сама обняла его, притянув голову к себе, зарываясь пальцами в волосы.

Он не был удивлен моим ответом на его ласки, тем что, как благовоспитанная девушка, я не прогоняю, не отталкиваю.

Когда отпустит эйфория волшебства, заключенная в маленьких кусочках шоколада, мне опять придется стискивать кулаки, погружаясь в мир кошмара. И снова быть одной. И не с кем разделить эту ношу, даже не рассказать о ней.

В моей жизни не было мужчин. То, что случилось тогда, стерло все воспоминания об Аликсисе. И мне вдруг до крика захотелось узнать, как это, когда рядом тот, кто согреет и защитит.

Может быть даже любить, но не как Ария, подчиняясь неведомому зову.

Наше дыхание сплеталось…

Хорошо, что линормы умеют хранить тайны.

Я стала отступать, не отпуская его руку, и он послушно следовал за мной. Когда кровать приняла нас в свои объятия, все забылось, кроме того, что есть я и есть он. Теперь понимаю, почему столько любовных романов пишут о Высших, хотя никто из авторов линормов не видел даже вживую наверняка.

Он заснул, крепко прижав меня к себе, а я лежала, обняв и положив голову ему на плечо, и смотрела на звезды за окном.

А потом… мне приснился линорм, он летел вдаль, стремясь догнать огромную желтую луну. И ни один кошмар не посмел пробиться, ни одно видение не постучалось, будто испугавшись его присутствия.

Я проснулась глубоко за полдень, а просыпаться совсем не хотелось, я глотала сон, как странник в пустыне жадно пьет воду, наслаждаясь непередаваемым, несравнимым ни с чем, вкусом. Тело чувствовало тонкое плетение простыней, прохладу легкого ветерка, движение волос на плече. Не знаю, когда он ушел, я спала, блаженствуя. И не только от наслаждения, которое он доставил моему телу, но и потому что он прогнал кошмары, хотя бы на одну ночь. И показал мне пусть игристое, но продолжение того удивительного сна…

… Он больше не приходил, и я начала бояться, что его никогда и не существовало, что образ его — страшная болезнь — сумасшествие, которое не щадит ни людей, ни магов. В моих снах царили и правили лишь синие глаза, огненные волосы и сильные руки, я засыпала с мыслью о нем и просыпалась в мечтах, в испарине от желания, расчесывая в кровь костяшки пальцев. Я была один на один со своими видениями, и хотя дверь не была заперта, и окна не были наглухо забиты, ощущение того, что я в клетке, не отпускало.

Третья жена Сальтирина передвигалась там, где хотела, встречалась с тем, с кем хотела, но люди были для меня словно из другой жизни, из другого мира, о котором старая нянька рассказывала шепотом сказки — мира духов, а реальным был тот, кого рядом не было. Я всюду искала его и не находила. Слова прислуги и родных о том, что Сальтирин отбыл, оставив на попечение правителя своих жен, я слышала десятки раз от десятков людей, но не понимала, не принимала, не могла поверить, что его нет, и никто не мог мне сказать, когда же он вернется.

Меня даже почтили визитом две жены Сальтирина, которых я воспринимала скорее, как говорящих кукол, тех, что набивают соломой, сшитых из старых застиранных платьев, пахнувших сундуками, пыльным и страшным подвалом крепости. Я же себе казалось безумно свежей, я была рекой, травой, ветром. Я должна была нравиться ему. Я должна была быть первой. Это мысль мучила и снедала. А две такие разные жены, Орита и Дольна, смотрели на меня с недоумением, и, как ни странно, с состраданием.