Закон Моисея (ЛП) - Хармон Эми. Страница 54

Образ Джорджии с улыбкой на лице и весельем в карих глазах, со светлыми волосами, развевающимися так, словно она скакала верхом на лошади, которую я не мог видеть, замерцал и стал более отчетливым. Но она не была верхом на лошади. Она прыгала на кровати, которая была укрыта джинсовым одеялом, отделанным тесьмой, и усеянным изображениями лассо. Я наблюдал за ней глазами Илая, когда она еще раз взлетела вверх и опустилась вниз, а затем плюхнулась рядом с ним. Хихиканье Илая вызвало боль в моей груди, словно я смеялся и не мог отдышаться. Джорджия улыбнулась мне, и будто бы поцеловала меня на ночь, а я словно смотрел на нее снизу-вверх, лежа на подушке, которая сбилась в кучу где-то сбоку. Затем Джорджия наклонилась и поцеловала мое лицо. Поцеловала лицо Илая. 

— Спокойной ночи, вонючка Стьюи! — произнесла она, уткнувшись носом в его шею. 

— Спокойной ночи, жадина Бейтс! — весело ответил он. 

— Спокойной ночи, упрямец Дэн! — тут же выпалила она. 

— Спокойной ночи, грубиянка Боунс! — сдавленно засмеялся Илай.

Я проснулся, вздрогнув от того, что моя шея затекла, а щека была влажной из-за слюны, стекающей изо рта на фотоальбом, оставленный Джорджией. Я уснул, цепко держа его в руках, а в итоге он оказался на полу у меня под головой. Я задумался о том, что разбудило меня: дискомфорт или сон о Джорджии, целующей Илая на ночь. Но поднявшись на ноги, я тут же испытал слишком знакомое ощущение непрошенных гостей. Мои пальцы согнулись и начали холодеть, но я оттолкнул прочь всепоглощающее желание заполнить свежевыкрашенные стены чем-нибудь еще. Чем-то живым. Или тем, что когда-то таким было.

Я осторожно проверил воду, сопротивляясь порыву что-то сотворить, и посмотрел сквозь мерцающие стены, пытаясь мельком взглянуть на того, кто ждал по другую сторону. Я хотел снова увидеть Илая. Я боялся того, что он не возвращался.

Первый человек, о ком я подумал, была Молли. У нее были такие же волосы, но когда я позволил водам рассеяться, то смог увидеть, что это была другая девушка. Я позволил ей перейти, прижимаясь спиной к стене и с любопытством наблюдая за ней. Она совсем ничего мне не показала, не посылала никаких образов своих близких или отрывков из ее ушедшей жизни. Она просто прошла к самой дальней стене гостевой комнаты, к стене, которую мы с Тэгом покрыли белой краской. Мы закрасили все стены, уничтожив все, что на них было.

Она прислонилась к стене рукой, почти как к мемориалу. Это напомнило мне людей, внимательно изучавших имена солдат, высеченные на стене мемориала ветеранов вьетнамской войны, который мы с Тэгом посетили в Вашингтоне, округ Колумбия. Эта стена гудела от скорби и воспоминаний, и притягивала умерших, чьи близкие приходили туда.

Девушка медленно провела пальцами по свежей краске, а затем оглянулась и посмотрела на меня. И на этом все. А затем она и вовсе исчезла.

Раздался яростный звонок, и я начал бродить по комнате в поиске телефона. Прежде, чем ответить, я проверил, который час, и сразу понял — хороших новостей не жди.

— Моисей? — его голос отражался эхом, словно он стоял в пустом холле.

— Тэг. Три часа ночи. Где ты?

— Я в тюрьме.

— Ну, Тэг, — я застонал и провел рукой по лицу. Мне не следовало отпускать его. Но Тэг довольно долго держал себя в руках, и пиво давно не сбивало его с пути.

— В Нефи. Я облажался, Мо. Я играл в бильярд, потягивал пиво, болтал с местными парнями. Джорджия была права, все были пьяны в стельку, но и выигрывать было проще. Все шло хорошо. Потом эти парни начали обсуждать пропажу девушек. Это привлекло мое внимание, и я спросил, что за пропавшие девушки. Один из них принес мне листовку, которая была прикреплена к стене. Девушка, которая пропала без вести, была юной светловолосой девчонкой, может, лет семнадцати. Последний раз ее видели в Фонтейн Грин прямо по другую сторону холма четвертого июля. Это напомнило мне о Молли, Мо. Они сказали, что, по слухам, она была своего рода сумасбродной. То же самое люди говорили и о Молли, будто она сама была виновата в собственной смерти.

Голос Тэга повысился, и я мог слышать, как все та же давняя боль заполняет его мрачную голову.

— Затем парень, сидящий у бара, оживился и упомянул о том, что ты вернулся в округ. Они все начали строить предположения, что это ты все эти годы забирал всех тех девчонок. Они сказали, что их было несколько. Все они помнили рисунок в туннеле. Один из них даже знал, что именно ты сказал полиции, где найти Молли. Мне не следовало ничего говорить, Мо. Но я не такой. Понимаешь?

Да. Я понимал. И застонал, зная, что последует дальше. Мое лицо горело, а дыхание участилось. Я знал, что меня ненавидели, но не знал всех причин, почему.

— Следующее, что я понял — один из стариков направляет кий мне в голову.

Я снова застонал. Тэг любил драки. Я был почти уверен, чем все это закончилось.

— В итоге, теперь я оказался здесь — в окружной тюрьме. Шериф Доусон был так рад меня видеть, он лично допрашивал меня. По правде говоря, я провел последние два часа, отвечая на вопросы о том, где я был четвертого июля, как будто я имею отношение к исчезновению девушек. А потом мне стали задавать вопросы о тебе. Не знаю ли я, где ты был четвертого числа? Вот ведь дерьмо, — выплюнул Тэг с отвращением. — У меня был бой в тот вечер, помнишь? Поэтому, к счастью, я смог предоставить им довольно подробную информацию о месте нахождения и времени для нас обоих. Мне придется заплатить штраф и, уверен, владелец «Грязных обезьян» захочет, чтобы я оплатил ущерб. Что я и сделаю. Но твой грузовик все еще там, припаркован на Мейн. Поэтому тебе нужно приехать и забрать меня утром.

— «Грязные обезьяны»?

У меня начинала болеть голова.

— Ну или как оно там называется. Может «Белозадая цыпочка», но звучит как-то унизительно, — Тэг задумался, прежде чем продолжить освещение событий. — Все это липа. Они отпустят меня, но не раньше завтрашнего утра. Они говорят, что я выпил слишком много, и сегодня ночью мне придется спать в клетке. И мне велено не покидать округ в течение сорока восьми часов.

Я мог сказать, что Тэг нисколько не был пьян. Я видел его пьяным. Я вытаскивал его из бара прежде, извивающегося и матерящегося, выпившего несколько бутылок пива, и нынешнее его состояние было совершенно на это не похоже.

— Что ты хочешь от меня? — спросил я. — Если мой грузовик стоит на Мейн в Нефи, то каким образом я смогу забрать тебя?

— Не знаю, чувак. Узнай, может ли Джорджия тебе помочь. Я надеюсь, что он все еще там. Шериф Доусон поднял много шума на счет того, чтобы конфисковать его, что-то говоря об обыске.

— Я даже еще не приобрел этот грузовик в июле. Я купил его в августе, помнишь? Что, черт возьми, они думают найти там?

— Точно. Я забыл об этом! — Тэг выругался, и я услышал, как кто-то говорит ему, что время вышло.

Я произнес несколько отборных словечек, которые Тэг повторил со мной в унисон, и сказал ему, что придумаю что-нибудь и буду там утром, чтобы забрать его.

Но утро я встретил, не имея никакого решения. Я мог бы пойти к Джорджии, но решил, что лучше украду велосипед и прикачу домой с Тэгом, сидящем на руле, чем попрошу Джорджию помочь мне вытащить моего друга из тюрьмы.

Я уже был в отчаянии к тому времени, как уборщица прибыла на старом белом фургоне, демонстрируя мне нервную улыбку. Я бросил беглый взгляд на ее тачку и предложил девушке пятьсот долларов за то, чтобы она разрешила мне съездить на ее машине до Нефи. Она широко раскрыла глаза от удивления и охотно согласилась, так рьяно кивая своей крашеной блондинистой головой, что большой розовый бант соскользнул прямо ей на глаза. Я пообещал, что верну фургон к тому времени, как она закончит уборку в доме, и направился к двери.

22 глава 

Джорджия  

Мне показалось, я увидела Моисея за рулем белого фургона Лизы Кендрик. Он проехал мимо нашего дома, повернув голову в сторону, как будто не хотел, чтобы я заметила его. Я только-только вернулась из почтового отделения и вылезала из своего маленького пикапа «форд», когда фургон проскочил мимо. После смерти Илая, я больше никогда не садилась за руль Мёртл. Папа продал ее какому-то другу из Фоунтейн Грин, чтобы мне больше никогда в жизни не пришлось видеть ее. Может, это и было излишне драматично, но, как любезно заметил папа, «чтобы исцелиться, ты должна сразиться во множестве битв, но это не одна из них, просто продай этот грузовик». Именно так я и сделала.