Люциана. Трилогия (СИ) - "Алекс Д". Страница 21

— Такой ответ тебя устраивает? — прошептал он, когда волна страсти откатила, оставив их бездыханными лежать на влажном песке атласных простыней.

— Вполне. — Улыбнувшись усталой счастливой улыбкой, она дотронулась до его лица. — Ты, как не настоящий. Почему с тобой, это всегда так полно, так неистово. Я не чувствую тебя отдельно. Ты словно часть меня.

— Это так и есть. — В глазах его промелькнуло подобие нежности.

— Я не хочу, чтобы ты смотрел на других. — Призналась она, купаясь в его ласковой улыбке.

— Боюсь, ты просишь о невозможном. Я не могу ослепнуть.

— Я серьезно, Ричард.

— И я.

— Мне было больно сегодня.

— Почему? — он, казалось, был искренне удивлен.

— Мне показалось, что я не значу для тебя столько, сколько мне казалось.

— Ты и представить не можешь, как сильно нужна мне. — Сказал он. И это была чистая правда.

— Сегодня мне приснился кошмар. — Отвернувшись, Мила уставилась в потолок.

— Расскажи, — попросил он.

— Мне приснилось, что я другая. Точнее, это была даже не я. Другая женщина. Красивая и сильная. Я чувствовала ее, как себя. Я говорю бред?

— Продолжай. — Напряженно произнес Ричард.

— На ней было платье, похожее на то, что ты подарил мне. Но мне показалось, что все это происходило давно. Большая комната, старинная мебель, зажженные свечи. В этой женщине было зло. Или во мне. Первозданное зло, черное и мерзкое. Там был еще мужчина. Тоже красивый. Я не запомнила его лица. У него были длинные черные волосы, и одет он был в элегантную средневековую одежду. И там был ты. Не такой, как сейчас. Намного моложе. Я пила твою кровь, Ричард. Как мне могло такое присниться?

Мила повернулась и посмотрела на Ричарда. Лицо его было скрыто непроницаемой маской. Идеальная, словно нарисованная, линия скул напряжена.

— Это просто сон, Мила. — Сухо произнес он.

— Я знаю, но в этом что-то было. Мои мысли не поддаются контролю. Я сама себя боюсь. — В ее глазах промелькнул страх.

— Не бойся. Перемены всегда меняют нас. Это пройдет. — Он нежно коснулся губами лба Людмила. — Ты устала. Тебе надо поспать и все пройдет.

— Спасибо. — Прошептала она, уткнувшись лицом в его обнаженную сильную грудь.

— За что?

— За то, что ты есть.

— Не за что. — Ответил он. Голос его прозвучал мрачно в тишине спальни.

А под утро, еще до рассвета Ричард опять ушел. Мила слышала, как он встал, как посмотрел на нее. Тяжелая тоска легла на сердце. Почему он уходит, когда ей так хочется проснуться в его объятьях? Их что-то незримо связывает, но все же он всегда неуловим. Боль и страсть — опасное сочетание. А его любовь причиняла ей боль.

— Ричард. — Вздрогнув, обернулся Грэг. Он уже готовился ко сну в своей комнате, когда почувствовал приближение хозяина. Столько лет он служит ему, но так и не привык к его внезапным появлениям.

— Почему, ты отказался разделить со мной вечность? — спросил Милз. В глазах его сияла синяя пустота. — Неужели старость и болезни — это твой выбор?

— Нет, Ричард. Мой выбор — жизнь. — Мягко ответил Грэг. Фигура Ричарда была расплывчатой, неясной, и Грэг догадался, что он сейчас где-то в другом месте. Его всегда удивляла возможность хозяина покидать тело и появляться сразу в нескольких местах одновременно.

— А разве я не живу?

— Это иллюзия жизни, но не жизнь. Твой удел — одиночество. Ты холоден, как лед. Со временем ты разучишься даже чувствовать. Забыть вкус вина, потерять родных, любимых, лишиться дня — это не для меня. Мне нужно ровно столько, сколько отвел мне Господь.

— Ты веришь в Бога, но продолжаешь служить мне.

— Ты носишь крест.

— Она тоже его носила.

— К чему этот разговор, Ричард? — Грэг внимательно посмотрел в вечно молодое лицо хозяина. — Эта девочка вызвала в тебе давно забытые чувства, и ты теперь сомневаешься?

— Наверно. Если я заберу у нее жизнь, она превратится в чудовище. Люциана уже пробуждается в ней. Она приходит к ней во сне.

— Но она — не Люциана. Ты напрасно ищешь в ней черты той, что любил когда-то давно, в прошлой жизни. Ты должен закончить то, что начал. Гребень не должен достаться Ланкастеру. Ты и сам это знаешь. У тебя не хватит сил убить его без гребня Люцианы.

— Ты, как всегда прав, мой старый преданный Грэг.

Глава 7

Утром в понедельник Мила Ларина вновь проснулась одна. Ричард сбежал на свою загадочную работу, оставив только свой отпечаток на соседней подушке. Странно, он уходит так рано и возвращается за темно, а все его работы выполнены в сумерках. Что же он делает днем? Проявляет фотографии? Но это не обязательно делать самому. Вчера он вытащил ее в город, нарядил, как куклу и увез на своем красном автомобиле в Москву. Они катались по ночному городу, смотрели на огни, рекламные щиты, неоновые вывески, пестрых людей, шумную молодежь. Ночью Москва была другой. Она словно оживала. Машин становилось меньше, людей больше. Жизнь кипела в этом городе после захода солнца. Словно днем все спали, а ночью выходили из своих убежищ, вливались в поток людской массы, такой разнообразной, интернациональной и разноголосой. Было что-то безумно романтичное во всем этом блеске, хаосе, шуме, движении. Мила чувствовала себя живой, заряжалась энергией большого города. Москва больше не пугала ее. Ричард тоже словно оживал, на лице его играли настоящие эмоции, чувства, он смеялся. Потом затащил ее в какой-то клуб, и они танцевали, как сумасшедшие, а после занимались любовью прямо в машине. Никогда еще Миле не было так легко, так весело, так светло. Страхи покинули, страшные сны забылись. Она снова жила, дышала. Мир казался ярким и жизнерадостным, в нем не было зла, не было боли. В нем был только Ричард, его губы, его смех, его улыбка и ямочки на щеках, его развивающиеся на ветру золотистые волосы. На мгновение ей захотелось уехать с ним далеко-далеко, колесить по всему миру, радоваться каждому мгновению, проведенному вместе, быть рядом. Просто быть рядом, чувствовать на себе его взгляд, полный почти магической власти, слушать бархатный мотив его чарующего голоса, любоваться им, слиться с ним одно целое. Захотелось сильно, почти до боли. Но только на мгновение…. Ведь это невозможное, невыполнимое желание.

Да?

Первое рабочее утро на этой неделе встретило ее в восемь утра, а на работе надо быть в девять. Она чувствовала слабость. Голова кружилась. Наверно, сказалось переутомление. Раньше на сборы ей хватало полчаса. Теперь она думала о том, что нужно уложить волосы, нанести макияж, выбрать что-то из подаренных Ричардом вещей. Ее удивляло его страсть к покупкам. За проведенные вместе три дня он расширил ее гардероб на столько, что ей вряд ли придется задумываться об обновках ближайшие несколько лет. Итак, выбор был велик, но Миле приглянулось темно-бардовое трикотажное платье. Элегантный покрой, короткая длина, строгие линии. Красный всегда шел ей. Подчеркивал насыщенный цвет ее волос, оттенял матовость и белизну кожи. Нашлись и высокие сапоги и сумка под цвет платья. Короткое черное пальто дополняло образ.

— Вы даже не позавтракаете? — спросил Грэг, столкнувшись с ней в холле. Мила испуганно вздрогнула, и чуть не потеряла равновесие. Голова закружилась еще сильнее.

— Нет, Грэг. Спасибо. — Слабым голосом сказала она. — Я уже вызвала такси. Тем более, я не голодна.

— Вы очень бледны, — обеспокоенно взглянул в ее лицо Стюарт.

— Просто немного устала. Не беспокойтесь. — Мягко улыбнулась Мила. — Передайте Ричарду, что я приеду вечером.

— Обязательно. Удачного дня, мадам.

— И вам, Грэг.

Под придирчивым оценивающим взглядом Леры, Мила снова почувствовала лучше. Этот взгляд льстил ей. Женщина внезапно поняла, как сильно изменилась. И не только внешне. Ричард подарил ей уверенность в себе, зарядил энергией и силой. Она больше не боялась трудностей, не пряталась и не стремилась к уединению и безликости. Наоборот, Мила ощущала в себе яростное желание выделиться из толпы, крикнуть на весь мир, заявить с гордостью: "Это я. Людмила Ларина. Я счастливая. Красивая. Я умная. Смотрите на меня. Восхищайтесь мной".